 |
 |
 |
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
№1, 2017
ПЕРСПЕКТИВЫ ВОЕННОЙ ПОЛИТИКИ США В ОТНОШЕНИИ КИТАЯ ПРИ АДМИНИСТРАЦИИ ДОНАЛЬДА ТРАМПА[1]
А.С. Степанов, научный сотрудник Центра военно-политических исследований Института США и Канады РАН e-mail: Аннотация. В статье рассматривается состояние американо-китайских отношений в военной сфере и делается прогноз относительно их эволюции при администрации Д. Трампа. Подводятся итоги стратегии «разворота в Азию» администрации Обамы. Автор анализирует концептуальные основы военной политики США в отношении Китая. В статье также рассматриваются основные интересы безопасности двух стран в АТР, главные противоречия между ними, а также области двустороннего сотрудничества. Ключевые слова: Военная политика США, военно-морская стратегия США, разворот США в Азию, администрация Д. Трампа, air-sea battle, A2/AD, JAM-GC, C4ISR. THE PERSPECTIVES OF THE US MILITARY POLICY TOWARD CHINA UNDER THE DONALD TRUMP ADMINISTRATION
Alexey Stepanov, research fellow Center for Military and Political Research, the Institute of USA and Canada Studies Russian Academy of Sciences e-mail: Annotation. The article deals with the state of the US-China relations in the military sphere and forecasts how they might evolve under the Trump administration. It evaluates the Asia Pivot strategy of the Obama administration. The author analyzes the conceptual foundations of the military policy of the United States toward China. The article also looks at the basic security interests of the two countries in the Asia Pacific region, the main contradictions between them, as well as the areas of bilateral cooperation. Keywords: U.S. Military policy, maritime strategy of the U.S., the Asia Pivot, the Trump administration, air-sea battle, A2/AD, JAM-GC, C4ISR. С начала мирового финансово-экономического кризиса экономическая мощь Китая активно трансформируется в дипломатическую и военную мощь. За последние 20 лет Китай успешно интегрировался в систему мировой торговли и финансовые рынки и в настоящий момент занимает там лидирующие позиции. В 2013 году КНР сместила Соединённые Штаты с позиции лидера мировой торговли[2]. В 2011 году Китай на время потеснил США в качестве главного реципиента прямых иностранных инвестиций[3]. Пекин – крупнейший торговый партнёр стран Юго-Восточной Азии, Японии, Южной Кореи, Центральноазиатских государств, стран Африки и Ближнего Востока. Экономическая экспансия КНР активно продвигается и в странах Латинской Америки. Китай принимает активное участие в международной дипломатии. С начала нынешнего века эта страна активно сотрудничает со многими странами мира, в том числе, в рамках международных организаций, таких как Региональный форум АСЕАН (АРФ) и Восточно-Азиатский саммит. Между Китаем и странами Юго-Восточной Азии существует зона свободной торговли (ACFTA). Пекин принимал активное участие в шестисторонних переговорах по северокорейской ядерной программе. Без активного участия Поднебесной не возникли бы такие организации, как Шанхайская организация сотрудничества и группа АСЕАН+3, Форум сотрудничества «Китай-Африка» (FOCAC) и Форум торгово-экономического сотрудничества между Китаем и португалоязычными странами. Заметно выделяется и роль Китая в рамках ООН, где он нередко использует право вето или угрозы его применения при голосовании в Совете безопасности, если рассматриваемая резолюция противоречит национальным интересам страны. Экономический и внешнеполитический потенциал, достигнутый в результате курса Дэн Сяопина и его последователей позволили Китаю начать процесс развития и модернизации военной инфраструктуры. Со временем КНР начала закупать, а впоследствии самостоятельно производить практически все виды современного вооружения, включая баллистические и крылатые ракеты, подводные лодки, истребители 4-го (а затем и 5-го) поколения и бомбардировщики, системы ПВО, спутниковой и радиолокационной связи. Упор делается, прежде всего, на модернизацию военно-морских и военно-воздушных сил. Вооружённые силы Китая действуют и за пределами Азиатско-Тихоокеанского региона, выполняя миротворческие миссии. Численность миротворческого контингента Китая превышает показатели всех членов Совбеза ООН, вместе взятых[4]. Особую известность получили миротворческие операции КНР в районе Африканского рога. Во многом с этим связан выбор Джибути в качестве места расположения первой китайской военной базы за рубежом. При этом отношения между КНР и США, как двумя самыми влиятельными державами мира, в том числе и в военной сфере, оказывают огромное влияние на мировой порядок. Появились даже соответствующие термины, такие как «Chimerica» и “G2”. Самое острое военно-политическое противоречие между двумя странами связано с Южно-Китайским морем (хотя существует и Тайваньская проблема, но она хоть как-то оформлена с точки зрения международного права). Китай считает Южно-Китайское море сферой своих жизненно-важных интересов, и у него есть на это веские основания. Через его акваторию проходит почти половина всех морских грузов в мире, в том числе 90% объёмов китайской торговли. Там обнаружены полезные ископаемые, такие как природный газ и нефть. В этой акватории имеется ряд спорных территорий, на которые кроме Китая претендуют Вьетнам, Малайзия и Филиппины. США считают, что Китай пытается воспрепятствовать третьим странам осуществлять доступ в этот регион, т.е. осуществляет стратегию «ограничения и воспрещения доступа и манёвра» («Anti-Access/Area Denial»). Суть этой стратегии, по мнению Вашингтона, состоит в предотвращении развёртывания на определенной территории военных баз или войск США, ограничение транзита или запрет полётов[5]. В случае успешного проникновения ожидается, что противник стремится ограничить свободу действий американских войск и свести на нет усилия по достижению стратегического преимущества. Если подразделения ВС США всё-таки приступили к активным действиям, противник будет пытаться навязать им неприемлемые издержки. В частности, США вменяют Китаю в вину строительство в этом регионе искусственных участков суши. Под сооружением островов подразумевается следующая процедура: какое-либо возвышение на морском дне, например, коралловый риф, засыпается песком, а затем выровненную поверхность покрывают слоем бетона, на котором уже возводят необходимые объекты инфраструктуры. К настоящему моменту Китай начал застройку семи островов. По некоторым сообщениям, там строятся военные объекты или объекты двойного назначения. Особый интерес представляет так называемый остров Юнгшу или Риф огненного креста (Fiery Cross Reef), принадлежащего к островам Спратли. По некоторым предположениям, он служит «ключом» к Южно-Китайскому морю, так как с него можно контролировать каналы, по которым крупные военные корабли и прочие суда с низкой осадкой, а также подводные лодки могут попасть в Южно-Китайское море из западной части Тихого океана. Сейчас он активно застраивается, там имеется взлётная полоса, пристани для стоянки крупных судов, различные коммуникационные установки. В июле 2016 года арбитражный суд в Гааге, куда обратились Филиппины, постановил, что Китай не имеет право на сооружение таких островов[6], однако Китай не намерен отказываться от этой практики. Практика сооружения искусственных островов не нова, это в разное время делали почти все крупные государства Южно-Китайского моря, такие как Филиппины, Вьетнам и Малайзия. Поэтому проблема прежде всего в том, с какой целью эти острова используются. США оказывают противодействие подобному влиянию Китая, в том числе под лозунгом обеспечения свободы судоходства и осуществляют навигацию своих военных судов вблизи искусственных островов. Программа «Свобода судоходства» (Freedom of Navigation Program (FON) осуществляется с 1979 года и подразумевает борьбу с неправомочными, по мнению США, территориальными претензиями в мировом океане[7]. Меры этой борьбы включают в себя как дипломатические протесты, так и проведение военных операций - как правило, военно-морских учений или патрулей. При этом сами США не являются участником Конвенции ООН по морскому праву. Кроме того, усиливается взаимодействие со странами, имеющими территориальные споры с Китаем в военной сфере, особенно между США и Японией. Камбоджа - единственная страна, которая не осуждает действия Китая, но негативно относится к вмешательству со стороны США. Кроме того, США намерены разместить в Южной Корее противоракетные комплексы THAAD, что вызывает резкое неприятие у Китая, который по этому вопросу заручился поддержкой России. Соглашение о размещении этих систем на территории РК было достигнуто 2 февраля 2016 года. Стороны условились наладить их работу до конца 2017 года. Целью размещения THAAD, по мнению сторон, является защита Южной Кореи от угрозы со стороны КНДР. Этот шаг вызывает беспокойство Китая и России, которые полагают, что комплекс может быть использован для отслеживания пусков баллистических ракет и выступать в качестве составного элемента глобальной ПРО США[8]. Таким образом, в американо-китайском противостоянии в АТР участвуют не только два государства, но и их союзники и партнёры. Страны, чьи союзнические отношения с США оформлены в рамках международного права, прежде всего Южная Корея и Япония, участвуют в этом противостоянии напрямую и, вероятнее всего, не останутся в стороне в случае перехода этого противостояния в горячую фазу. Ещё одной проблемой безопасности является рост военных расходов в АТР. Расходы на военные нужды стран региона, включая США, составляют немногим менее 1 трлн. долл. в год. Несмотря на ежегодное сокращение, США остаются лидером по объёмам военных расходов в мире (596 млрд долл.– 36% мировых расходов). Расходы Китая – 215 млрд долл. (49% всех расходов стран АТР). По данным SIPRI эта цифра составляет 145,8 млрд долл. За последние 10 лет расходы США на оборону сократились на 3,9%, затраты стран Восточной Азии увеличились на 75%, у Китая этот показатель увеличился на 132%, однако темпы роста расходов КНР каждый год сокращаются[9]. США и Китай – наиболее могущественные державы мира – находятся в состоянии активного военного соперничества, которое грозит потенциальным конфликтом. Наиболее вероятной его причиной многие эксперты считают ситуацию, когда одна сторона может неправильно интерпретировать действия другой в момент особого обострения отношений. Такая ситуация получила название «ловушки Фукидида», когда страх доминирующей державы перед быстроразвивающимся новым игроком приводит к конфликту или полномасштабной войне между ними. В настоящее время Китай активно модернизирует свои вооружённые силы с целью предотвратить возможное вторжение извне в пространство его национальных интересов, ограниченное, прежде всего, так называемыми первой и второй цепью островов. На вооружении Народно-освободительной армии КНР находятся баллистические и крылатые ракеты средней и меньшей дальности, способные поразить военную инфраструктуру США на островах Окинава и Гуам, которая серьёзно упрощает и убыстряет проведение возможных американских военных операций против Китая. Отдельного упоминания заслуживает баллистическая ракета Дунфэн-21D, первая в истории противокорабельная баллистическая ракета, запущенная в серийное производство и принятая на вооружение. Она способна поражать американские авианосцы на расстоянии до полутора тысяч километров на сверхзвуковой скорости. Несмотря на утверждения некоторых экспертов о том, что эти противокорабельные ракеты неспособны потопить современный авианосец, трудно спорить с тем, что они способны вывести его из боя или же существенно подорвать эффективность авианосной ударной группы. Ракеты можно установить на мобильную платформу, что значительно затрудняет определение местоположения пусковой установки. К слову, ракета этого же семейства была использована при проведении пока что единственного в истории китайских вооружённых сил испытания противоспутникового оружия. Использование этого оружия во время возможного конфликта между Китаем и США способно усложнить навигацию американских подразделений, проведение разведывательных действий над территорией Китая, замедлить коммуникационный процесс. КНР также всё больше полагается на спутниковую навигацию. Китайский региональный аналог российской и американской систем глобального позиционирования носит название «Бэйдоу». Есть информация о разработке т.н. спутников-паразитов, способных нанести вред космической инфраструктуре потенциального противника. Китай обладает по разным оценкам до 400 ядерных боеголовок. При этом есть информация о том, что в Китае есть обширные секретные подземные хранилища, где могут храниться тысячи боеголовок. В 2015 году Китай испытал гиперзвуковой летательный аппарат. Развиваются беспилотные летательные аппараты. По этому показателю КНР отстаёт от США, но значительно опережает Россию. Китай обладает масштабными кибервозможностями. По некоторым данным, на этом направлении заняты до 150 тыс. человек. Представляет опасность и противокорабельный потенциал Китая, включающий в себя баллистические и крылатые ракеты, которые могут быть запущены как с земли, так и с моря или с воздуха. Противокорабельным оружием оснащены, в частности, ракетные катера проекта 022 (Хубэй), также называемые «Shadow Cat». В настоящее время, на вооружении КНР находится внушительная флотилия из более 80-ти кораблей этого класса. Каждый из них оснащён 8-ю крылатыми противокорабельными ракетами с дистанцией поражения до 180 километров. Корветы типа 056 «Цзяньдао» также несут современное противокорабельное, артиллерийское и противоракетное вооружение. Корабль имеет и торпедные аппараты для поражения подводных лодок. Как и ракетный катер типа 022 он отличается малозаметностью, а благодаря модульной конструкции его можно легко модифицировать, создавая корабли, предназначенные для решения целого спектра конкретных боевых задач. Китайские противокорабельные суда обеспечиваются надёжным прикрытием с воздуха. Оно осуществляется закупленными в России многоцелевыми истребителями Су-30МККК и их китайскими аналогами. Также на стадии испытаний находится первый китайский истребитель пятого поколения Чэнду J-20, который может использоваться как для уничтожения кораблей, так и для борьбы за господство в воздухе или с самолётами поддержки, однако его конструкция не лишена недостатков. Китайские прибрежные воды призваны защитить несколько моделей довольно продвинутых кораблей. Например, речь идёт об универсальном вертолётоносце типа «Циньчэньшань», он же проект 071, представляющий собой корабль-док, способный одновременно транспортировать до 1000 десантников, 4 многоцелевых вертолёта, 4 десантных корабля на воздушной подушке и около 20 бронемашин и танков . Нельзя сбрасывать со счетов и китайские подводные лодки, количество и качество которых (например, бесшумность), заметно возросли за последние годы. Сотрудничество с Россией в военной сфере и произведённые в РФ военные закупки серьёзно нарастили противовоздушный потенциал КНР, который включает в себя как истребители российского производства, так и зенитные ракетные системы С-300, а в перспективе и С-400, которые не позволят американским ВВС получить такое превосходство в воздухе, к которому они привыкли. Активность Китая в области киберпространства также способна создать для ВС США определённые трудности в плане использования военной силы на расстоянии. Политика США в отношении Китая до настоящего времени состояла в том, чтобы вовлекать Китай в участие в вопросах международной повестки дня, одновременно разговаривая с Китаем с позиции силы и стараясь не допускать действия КНР, противоречащие интересам США. Об этом прямо написано в Стратегии национальной безопасности США. При этом Китай тесно сотрудничает с США на международной арене, претворяя в жизнь то, что председатель КНР Си Цзиньпин и министр иностранных дел страны Ван И называют «новой моделью отношений между ведущими державами». В частности, обе страны ведут активное сотрудничество по ядерной программе Ирана и по Ближнему Востоку в целом. За помощь в достижении договорённостей по иранской ядерной программе китайскому лидеру выразил личную благодарность Барак Обама[10]. Прежде всего, роль Китая обусловлена тем, что он поддерживает хорошие дипломатические отношения и экономическое сотрудничество с большинством стран региона. Его влияние на Иран объясняется тесными экономическими связями, а также заинтересованностью последнего во вступлении в Шанхайскую организацию сотрудничества. Китай, в свою очередь, был заинтересован в заключении соглашения по ядерной программе, так как введённые против Ирана санкции серьёзно затронули экономические отношения двух стран, в первую очередь в нефтяном секторе. Снизился импорт иранской нефти в Китай, а китайские нефтяные компании стали меньше инвестировать в добывающий сектор Ирана. Стороны регулярно проводят консультации по вопросам Ближнего Востока на уровне заместителей министров иностранных дел. Потенциально, Китай имеет большие шансы на успешное сотрудничество с США в Афганистане, так как проявляет на этом направлении значительную активность. Ключевые вопросы совместной повестки дня США и Китай обсуждают на особом форуме под названием Стратегический и экономический диалог (U.S.–China Strategic and Economic Dialogue), проводящийся ежегодно с 2009 года. На нём высокопоставленные представители власти США и Китая параллельно обсуждают важнейшие вопросы стратегического и экономического направлений, как требующие немедленного внимания, так и долгосрочные. Председателями стратегического направления являются госсекретарь США Джон Керри и Ян Цзечи, член Госсовета КНР. Экономическое направление возглавляют министр финансов США Джейкоб Лью и вице-премьер Госсовета КНР Ван Ян. Во избежание недопонимания в сфере обороны и безопасности, стороны также проводят регулярные консультации на уровне министерств обороны (China-US Defense Consultation). С 2011 года США осуществляет стратегию «разворота в сторону Азии», которая осложнялась различными неблагоприятными обстоятельствами, такими как секвестрация военных расходов, обострение военных отношений с Россией и дестабилизация на Ближнем Востоке. В 2015 году, выступая на заседании форума «Диалог Шангри-Ла», министр обороны США Эштон Картер объявил о начале следующего этапа разворота в АТР. В связи с этим было увеличено военное присутствие США в регионе: в Японии были размещены новые ракетные крейсера с системой «Иджис» на борту, авианосец передового базирования в регионе «Джордж Вашингтон» был заменён в этой роли авианосцем «Рональд Рейган». Кроме того, наращивается количество американских атомных подлодок на о. Гуам. Помимо этого, в австралийском Дарвине на ротационной основе базируются силы морской пехоты однако некоторые эксперты отмечают удалённость этой группировки и отсутствие достаточных средств для мобильного применения этих сил при десантных операциях. Кроме того, из-за погодных условий морские пехотинцы могут находиться в Австралии только в течение полугода[11]. Наращивание этой группировки до 2,5 тыс. человек было отложено до 2020 года в связи с согласованием вопроса о разделении финансовых затрат[12]. Отмечается сниженная доля присутствия сухопутных войск США в регионе по сравнению с другими видами вооружённых сил. Многие программы по разработке и закупке новых типов вооружения были заморожены из-за бюджетных ограничений, введённых при администрации Обамы. К ним относится, оперативно-тактический ракетный комплекс для ведения высокоточного огня на большую дальность (Long Range Precision Fires, LRPF), боевые бронированные машины нового поколения Ground Combat Vehicle, разведывательные вертолёты Armed Aerial Scout и др. Одновременно с этим США проводят линию на усиление диалога и взаимопонимания между военными ведомствами двух стран. Министерства обороны плодотворно сотрудничают по таким вопросам, как ликвидация последствий стихийных бедствий и оказание гуманитарной помощи, а также ведут диалог, направленный на предотвращение инцидентов и непонимания. Обе страны осуществляют деятельность по борьбе с пиратством и терроризмом в Аденском заливе, организуют совместные учения по проведению гуманитарных операций и ликвидации последствий стихийных бедствий. Представители вооружённых сил обеих стран, особенно высокопоставленные, обмениваются визитами. Их частота зависит от общего состояния двусторонних отношений. Кроме того, делегации военного ведомства КНР приезжают в американские учебные заведения[13]. Последним крупным достижением в сфере сотрудничества стало заключение соглашения о кодексе поведения лётчиков и моряков при встречах в воздухе и на море в 2015 году. Хотя после этого стороны обвиняли друг друга в его нарушении, например, во время инцидента, когда китайские истребители перехватили американский самолёт-разведчик над Южно-Китайским морем[14]. В 2014 году КНР приняла участие в крупнейших в мире военно-морских учениях RIMPAC, которые проходят под эгидой США. Во время манёвров в районе их проведения был замечен китайский корабль-разведчик, об участии которого Китай не предупреждал. Этот инцидент испортил впечатление от китайской делегации[15]. США постоянно обвиняют Китай в наращивании национальных амбиций и воинственности. Это порождает в военных кругах США стремление уделять большее внимание именно военно-морскому аспекту военной безопасности и готовиться к боевым действиям прежде всего на море. До недавнего основной стратегической концепцией противостояния росту военной мощи Китая была концепция «воздушно-морских операций». Официально концепция была «принята на вооружение» Пентагона в 2011 году Леоном Панеттой. Данная концепция должна была представлять собой не только тактику действий против определённых «приёмов» врага, но и стратегию эффективного ведения боевых действий против Китая на определённом ТВД. Разработчики доктрины отмечали, что концепция воздушно-морских операций не ограничивается вооружёнными силами США. По мнению Вашингтона, в успешном претворении стратагемы в жизнь значительную роль играют союзники, друзья и партнёры Америки, такие как Япония, Южная Корея, Австралия, Сингапур, Индия, Филиппины или Вьетнам, которые, в случае необходимости, могут предоставить им свою территорию и военную инфраструктуру. Критики концепции утверждали, что «воздушно-морские операции» – всего лишь оперативная концепция, на основе которой так и не было составлено ни одной стратегии ведения боевых действий и которая не имеет теории достижения победы, не говоря уже о состоятельности на практике. Концепция не имеет каких-либо заявленных целей и имеет общий и во многом отвлечённый характер и не предназначена для ведения какого-либо конкретного вида военных действий. По мнению экспертов, упор на высокоточное оружие и средства нанесения удара дальнего радиуса действия обычными средствами поражения не представляет большой ценности, не будучи интегрированным в некую общую стратегию действий в рамках определённого ТВД. Кроме того, реализация концепции требовала серьёзного переоснащения и передислокации американских авианосцев и атомных подводных лодок, что в условиях секвестрации военного бюджета представляло очевидные трудности. Согласно подсчётам, к 2023 году стоимость претворения концепции «воздушно-морских операций» в жизнь должна была составить 524 млрд. долл. Ещё один повод для критики заключался в общем воинственном настрое концепции по отношению к Китаю, из-за чего Пентагон обвинялся в намеренной подготовке к войне. «Воздушно-морские операции» предполагали возможность нанесения точечных ударов по средствам «воспрещения доступа», расположенным в континентальной части КНР. Среди прочего, в начале возможного конфликта планировалось нанести по Китаю «ослепляющий удар», который лишил бы его возможностей проведения разведки и рекогносцировки. Однако неосведомлённость относительно положения дел на ТВД только подтолкнула бы Китай к более агрессивной реакции. В январе 2015 года Пентагон отказался от использования термина «воздушно-морские операции» в качестве основной концепции борьбы со средствами «воспрещения доступа». Обновлённый вариант, как и «воздушно-морские операции» берет начало в документе под названием «Концепция совместного оперативного доступа» (Joint Operational Access Concept), выпущенном в 2012 году за авторством бывшего председателя ОКНШ Мартина Демпси. Новая всеобъемлющая концепция, по мнению военных чиновников, должна включать в себя следующие составляющие: повышенное внимание наземной составляющей боевых операций; учёт последних изменений в механизме управления и контроля; инновационные подходы к наземному и морскому базированию вооружённых сил; проведение операций в условиях повреждения или отсутствия коммуникаций, а также рассмотрение всевозможных практических комбинаций совместного использования подразделений различных видов вооружённых сил для противостояния средствам «воспрещения доступа и манёвра». Помимо этого, новая концепция, по мнению американских военных планировщиков, должна исходить из того, что в условиях «воспрещения доступа и манёвра» поставленные задачи американским войскам придётся достигать в отсутствие стратегического преимущества на всём протяжении театра военных действий. В этом случае ТВД представляется как комбинация зон доминирования вооруженных сил США и их союзников в той или иной среде, а также «окон» и «коридоров» между ними, используя которые союзные подразделения оказывают друг другу поддержку и противостоят попыткам врага подорвать успех этих совместных действий. Новая концепция, разработанная Пентагоном, получила название «Объединённая концепция доступа и манёвра в глобальных общих пространствах» (англ. Joint Concept for Access and Maneuver in the Global Commons – JAM-GC). Негативным для США тенденциям развития китайских (и российских) вооружений призвана противостоять «третья стратегия компенсации» (third offset strategy). Военное ведомство США претворяет эту стратегию в жизнь с 2014 года. Руководил разработкой стратегии заместитель министра обороны Роберт (Боб) Ворк. По этому замыслу Вашингтон должен обеспечить себе технологическое преимущество над ВС потенциального противника даже при наличии у последнего продвинутых технологий и численного преимущества. Для достижения превосходства, согласно этой стратегии, США должны развивать беспилотные, малозаметные, лазерные технологии, оружие направленной энергии, средства ведения боевых действий под водой, а также комплексные инжениринговые и интеграционные системы[16]. С апреля 2016 года США осуществляют программу под названием «Инициатива по обеспечению морской безопасности стран Юго-Восточной Азии» (Southeast Asia Maritime Security Initiative, MSI), в рамках которой планируется усилить взаимодействие с Филиппинами, Малайзией, Индонезией, Таиландом и Вьетнамом, Сингапуром, Брунеем и Тайванем по линии проведения совместных учений и других видов помощи в вопросах поддержания военно-морской безопасности. Программа была принята в 2016 году. Конгресс выделил на её осуществление 425 млн. долларов. Срок действия программы составляет пять лет[17]. Получателем большей части выделенных средств в 2016 году стали Филиппины, чьи территориальные споры с Китаем в данный момент находятся в особенно активной фазе и которые, в то же время не обладают значительным военным потенциалом. Прогнозировать политику администрации Трампа проблематично, поскольку его высказывания противоречивы. Вполне вероятно, что собственная определённая позиция Трампа по целому ряду вопросов попросту отсутствует, поэтому важное значение имеет то, кого он назначит на высшие государственные посты, а также чьи идеи он будет воспринимать и к чьим советам прислушиваться. На настоящий момент администрация Трампа состоит во многом из людей, относящихся к Китаю скептически и даже враждебно. Так, назначенный на пост госсекретаря Рекс Тиллерсон на заседании сенатского комитета по иностранным делам призвал остановить сооружение Китаем искусственных островов и сравнил эту практику с присоединением Крыма к России. Он также рекомендовал отказать Китаю в праве доступа к этим участкам суши. Советник по национальной безопасности Трампа Майкл Флинн в своей книге «Поле боя. Как победить в глобальной войне против радикального ислама и его союзников» назвал КНР союзником радикального ислама в деле противостояния странам Запада. Новый министр обороны США Джеймс Мэттис известен своими призывами к наращиванию военно-морской мощи Америки в связи с недружественными действиями Пекина в Южно-Китайском море. С резко антикитайских позиций, но уже по экономическим мотивам выступают Питер Наварро, номинированный на должность главы национального совета по торговле, Роберт Лайтизер, назначенный на должность торгового представителя США и Уилбур Росс, номинант на пост министра торговли. С критикой политики «разворота в Азию» за недостаточное финансирование расходов на оборону выступал старший советник Трампа Стивен Бэннон. Вице-президент Майкл Пенс придерживается более умеренных взглядов. В частности, после резонансного телефонного разговора между Трампом и президентом Тайваня Цай Инвэнь Пэнс поспешил успокоить общественность, заявив, что разговор был просто жестом вежливости и не имел под собой политических мотивов. Значительное влияние на избирательную кампанию Трампа и переходный период его администрации оказали такие «мозговые центры», как Гудзоновский институт и Фонд «Наследие». Так, советником переходной администрации нового президента по вопросам отношений с Китаем стал директор Центра по стратегии в отношении Китая Гудзоновского института Майкл Пиллсбери. Он, в частности, высоко оценил решение нового президента принять поздравления от главы Тайваня. За ужесточение позиции США в отношении политики «одного Китая» высказывались бывший президент Фонда «Наследие» Эдвин Фёлнер и один из сотрудников организации, бывший советник Р. Рейгана Стивен Мур[18]. В ходе своей предвыборной кампании Трамп делал противоречивые намёки на то, что он хотел бы сосредоточить внимание США на военно-политических проблемах вне азиатского региона (т.е. проводить политику, похожую на администрацию Буша), и одновременно с этим обещал нарастить американскую военную мощь. В одном из своих выступлений в сентябре 2016 года нынешний президент пообещал увеличить количество кораблей ВМС с 276 до 350, численность сухопутных войск – с 490 тыс. человек до 540 тыс., число батальонов морской пехоты с 23 до 36, количество боевых самолётов на 87 шт., нарастить противоракетные и кибервозможности американских вооружённых сил, а также модернизировать ядерные силы США.[19] По оценкам Центра стратегических и международных исследований (CSIS) это потребует увеличения военного бюджета на 80 млрд. долларов. [20] Проблема в том, что подобные планы масштабного роста военных расходов могут встретить сопротивление в Конгрессе со стороны демократов и части республиканцев. Кроме того, эта политика не слишком согласуется с намерением Трампа провести существенные налоговые сокращения. Однако и оставлять Китай без внимания США тоже не могут, поскольку его рост и сближение с Россией могут привести к утрате американского влияния в Евразии и в АТР. Один из самых главных факторов такого сближения – военно-политическое давление со стороны США на обе страны (в Европе и АТР соответственно), так что жёсткий курс по отношению к Москве и Пекину также скорее всего не оправдывает себя. За сохранение статус-кво говорит тот факт, что общий вектор текущей политики: отношения с Китаем с позиции военного превосходства плюс экономическое сотрудничество поддерживает большинство республиканцев и демократов. Это один из немногих вопросов, относительно которого сохраняется широкий двухпартийный консенсус. Если этот вектор сохранится, разговоры об ужесточении экономической политики в отношении Китая будут забыты. При этом продолжится политика жёсткого осуждения «неугодных» Америке действий со стороны Китая, что в последствие может привести к усугублению гонки вооружений. Напряжённость в плане размещения и передвижений военных подразделений в регионе в последнее время только нарастает. В начале января 2017 года в одном и том же районе западной части Тихого океана с небольшой разницей во времени провели военные учения авианосная группа единственного китайского авианосца «Ляонин» и ударная группа американского авианосца «Карл Винсон»[21]. Телефонный разговор между лидерами Тайваня и США породил несколько эпизодов демонстрации военной силы со стороны КНР. Они включали в себя пуски противокорабельных ракет «Дунфэн-21», патрулирование воздушного пространства вблизи Тайваня китайскими истребителями, первые учения с боевыми стрельбами с участием авианосца «Ляонин» и пролёт над Корейским проливом стратегических бомбардировщиков «Сянь H-6». 11 января на американской военной базе Ивакуни в Японии США разместили 10 истребителей пятого поколения F-35B. Японская военная база стала первым зарубежным военным объектом, где будут на постоянной основе базироваться эти новые боевые машины[22]. Активные действия Вашингтона по наращиванию своего военного присутствия в регионе, военных расходов в целом или резкие высказывания в адрес Китая могут спровоцировать увеличение роста ассигнований на оборону и в КНР. Обещанное Трампом наращивание ВМС, в случае, если оно вообще произойдёт, наверняка затронет и Азиатско-Тихоокеанский регион. Вероятнее всего, программы содействия развитию военно-морской мощи стран Юго-Восточной Азии продолжатся или даже интенсифицируются на основании решения, вынесенного арбитражным судом в Гааге не в пользу Китая. Официально утверждённые планы по наращиванию вооружений двух стран существуют уже сейчас. В 2017 году Китай планирует спустить на воду свой второй авианосец, а также несколько новейших эсминцев типа 055. В прошлом году в Китай поставили первую партию российских истребителей Су-35[23]. В 2016 году США также заключили с Австралией соглашение, согласно которому на её территории будут размещаться многоцелевые истребители F-22. При этом вероятнее всего Трамп всё-таки потребует от своих союзников, чтобы они прилагали больше усилий к обеспечению собственной безопасности. Конкретные требования к своим союзникам из АТР Трамп не предъявлял, но планку военных расходов в 2% от ВВП, рекомендованную для стран НАТО, может преодолеть лишь Южная Корея. Прессинг со стороны США может привести к тому, что союзники начнут проводить более агрессивный внешнеполитический и военно-политический курс по отношению к Китаю. Большую озабоченность вызывает отказ от ТТП – экономического фундамента «разворота в Азию» и крупнейшей альтернативе китайским проектам экономической интеграции в регионе. Это предвыборное обещание Трамп претворил в жизнь в свой первый день на посту президента. В концептуальном плане отношение Трампа и членов его администрации к Китаю в рамках политики «Америка превыше всего» вступает в противоречие с внешнеполитическим курсом Си Цзиньпина, направленном на осуществление «китайской мечты». Эти политические векторы имеют общие черты, они оба основаны на принципах «реальной политики» и государственничества. И США, и КНР говорят о намерении восстановить былое могущество. Риторика китайского руководства апеллирует к длительному периоду исторического унижения Поднебесной. При этом Китай ставит одним из приоритетов восстановление территориального суверенитета и делает акцент на том, что этот процесс будет проходить исключительно мирно. США, как уже было сказано выше, отрицают какую-либо легитимность территориальных претензий Китая и постоянно говорят о его воинственности. Так поступают не только официальные лица, но и научно-исследовательские центры. Например, в 2015-2016 годах RAND Corporation, организация, близкая к Министерству обороны США опубликовала два обширных исследования, посвящённых возможной войне между двумя странами[24]. При новой администрации вероятно продолжит своё развитие «третья стратегия компенсации». Хотя существуют опасения по поводу того Трамп может признать некоторые из разработок в её рамках слишком затратными, за продолжение финансирования разрабатываемых в настоящее время новых оборонных технологий, в основном, соответствующих этой концепции, высказался новый министр обороны Джеймс Мэттис[25]. JAM-GC, скорее всего, останется основной концепцией, которой новая администрация будет руководствоваться при определении военной политики в отношении Китая. Она может быть расширена и в неё могут быть включены уже существующие и новые концепции (такие, как «морское сдерживание» («Offshore Control»). По мнению некоторых специалистов, в том или ином виде военные планировщики сохранят и концепцию воздушно-морских операций, поскольку противник, зная, что США могут нанести удар по системам управления войсками, будет больше рассредотачивать ресурсы для их защиты, что уменьшит его наступательный потенциал[26]. Список литературы[1] Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Российско-американское сотрудничество и противоборство. Значение для национальной безопасности России», проект № 15-37-11138. [2] https://www.theguardian.com/business/2014/jan/10/china-surpasses-us-world-largest-trading-nation [3] http://data.worldbank.org/indicator/BX.KLT.DINV.CD.WD?locations=US-CN [4] http://foreignpolicy.com/2016/10/02/china-eyes-ending-western-grip-on-top-u-n-jobs-with-greater-control-over-blue-helmets/ [5] Freier N. The Emerging Anti-Access/Area-Denial Challenge. Center for Strategic and International Studies, May 17, 2012. Available at: https://www.csis.org/analysis/emerging-anti-accessarea-denial-challenge (accessed 23.04.2016). [6] https://www.gazeta.ru/politics/2016/07/12_a_9676313.shtml [7] http://policy.defense.gov/Portals/11/Documents/gsa/cwmd/DoD%20FON%20Program%20--%20Fact%20Sheet%20%28March%202015%29.pdf [8] https://rg.ru/2016/07/08/ssha-razmestiat-kompleksy-pro-v-koree-k-2017-godu.html [9] См. 2016 East Asian Strategic Review, Korea Research Institute for Strategy, 2016, p. 22-23. [10] Xiaokun L. Xi,Obama review Iran deal on phone //China Daily USA, 22.07.2015 [11] https://www.marinecorpstimes.com/story/military/2016/06/29/australian-deployments-ramp-up-us-navy-marines/86510304/ [12] http://www.military.com/daily-news/2016/06/03/expanded-marines-deployment-to-australia-delayed.html [13] http://www.defenseone.com/politics/2015/08/heres-one-way-us-china-relationship-improving/118865/ [14] https://ria.ru/world/20160527/1439843652.html [15] http://thediplomat.com/2014/07/us-welcomes-chinas-rimpac-spying/ [16] 2016 East Asian Strategic Review, Korea Research Institute for Strategy, 2016, p. 90-91 [17] http://thediplomat.com/2016/04/us-kicks-off-new-maritime-security-initiative-for-southeast-asia/ [18] Подробнее см. http://www.scmp.com/news/china/diplomacy-defence/article/2062708/trump-and-xis-birdcage-politics-who-are-hawks-doves-and [19] http://thehill.com/blogs/pundits-blog/campaign/294817-transcript-of-donald-trumps-speech-on-national-security-in [20] https://www.csis.org/analysis/trump%C1%2D%3Fs-defense-budget-place-your-bet [21] http://www.scmp.com/news/china/diplomacy-defence/article/2062746/will-donald-trump-aggravate-china-us-arms-race [22] http://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/3931039 [23] http://www.scmp.com/news/china/diplomacy-defence/article/2062746/will-donald-trump-aggravate-china-us-arms-race [24] Имеются в виду US-China Military Scorecard (2015) и War with China: Thinking Through the Unthinkable (2016). [25] http://www.c4isrnet.com/articles/the-fate-of-the-third-offset-under-president-trump [26] 2016 East Asian Strategic Review, Korea Research Institute for Strategy, 2016, p. 102 Назад |
| Наш партнёр: |
Copyright © 2006-2016 интернет-издание 'Россия-Америка в XXI веке'. Все права защищены.
|