 |
 |
 |
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
№1, 2017
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И ВОЕННОЕ СОПЕРНИЧЕСТВО США, КИТАЯ И РОССИИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ[1]
А.С. Степанов, научный сотрудник Центра военно-политических исследований Института США и Канады РАН e-mail:
М.М. Нгуен, младший научный сотрудник Центра прикладных исследований Института США и Канады РАН e-mail: Аннотация. В статье анализируются экономические инициативы США, России и Китая на пространстве Центральной Азии. Евразийский экономический союз, Новый Шелковый путь и Экономический пояс Шелкового пути - каковы их перспективы, насколько проекты великих держав могут быть сопряжены или же какая концепция является более устойчивой. Анализируются причины и последствия появления данных инициатив, а также перспективы развития стран Центральной Азии. Кроме того, авторы рассматривают военно-политический аспект взаимодействия трёх стран в Центральной Азии. Описывается геостратегическое значение региона в целом, интересы безопасности каждого из трёх государств и их отношение к развитию военного потенциала друг друга. Даётся прогноз развития ситуации на ближайшую перспективу, выделяются области возможного двустороннего и многостороннего сотрудничества. Ключевые слова: Новый Шелковый путь, Один Пояс-Один Путь, ЕАЭС, Центральная Азия, ШОС, ОДКБ, коллективные силы безопасности, военное сотрудничество. ECONOMIC AND MILITARY COMPETITION OF THE US, CHINA AND RUSSIA IN CENTRAL ASIA
Alexey Stepanov, research fellow Center for Military and Political Research, the Institute of USA and Canada Studies Russian Academy of Sciences e-mail:
Maya Nguyen, junior research fellow Center for Applied Research, the Institute of USA and Canada Studies Russian Academy of Sciences e-mail: Annotation. The article is devoted to the issues of economic initiatives of the US, Russian Federation and China in Central Asia, namely The New Silk Road, Eurasian Economic Union and Silk Road Economic Belt. The main research questions are: what are the prospects of these initiatives, which is the most sustainable one and what are the odds of the cooperation between the US, Russian Federation and China in the region. The reasons and consequences of the initiatives’ development are provided. Moreover, the authors of the articles are conducting research on military-political aspect of the triangle relations. The research is also covering the geostrategic meaning of the region, security interests of each country of the triangle and their attitude towards development of each other’s military potential. The short-term forecast of bilateral and multilateral cooperation is provided. Keywords: The new Silk Road, one belt - one road, Eurasian Economic Union, Central Asia, SCO, CSTO, collective security forces, military cooperation. Регион Центральной Азии представляет собой совокупность стран-контрастов в экономическом, социальном и культурном аспектах. Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Узбекистан и Туркменистан принадлежат к разным этническим и языковым группам, а ВВП Казахстана превышает совокупный ВВП остальных стран Центральной Азии.
Таблица 1.
Страны Центральной Азии в 2015 году: макроэкономические показатели (млрд. долларов)
Источник: составлено автором по данным World Bank http://data.worldbank.org/, International Trade Center http://www.intracen.org/ (accessed on 20 Jan 2017) В последние годы евразийское пространство стало одним из центров интенсивного развития процессов экономической интеграции, активное участие в которых принимают Россия и Китай.
Таблица 2.
Степень вовлеченности стран Центральной Азии в региональные международные интеграции с участием России и/или Китая.
Источник: составлено автором Страны Центральной Азии, несмотря на социально-экономические и культурные различия заинтересованы в том, чтобы принимать участие в интеграционных процессах. Так, в аналитическом докладе «Китайский глобальный проект для Евразии: постановка задачи» отмечается, что существенное значение имеет и то, что в современных условиях полноценно работают только большие рынки — численностью 200– 250 млн. человек. В условиях, когда рынок стран Центральной Азии насчитывает всего 60 млн. человек с совокупным ВВП в 300 млрд. долларов, Центральная Азия заинтересована в сотрудничестве со стороны внерегиональных игроков, с целью обеспечения выживания и стабильности своих государств в XXI веке. Инициатив, существующих в Центральной Азии, достаточно много. К ним относятся Евразийский экономический союз (Россия), Экономический пояс шелкового пути (Китай), Новый шелковый путь (США), Проект Шелкового пути (Турция), ТРАСЕКА (ЕС) и др. Наибольший интерес для авторов исследования представляют проекты России, США и Китая, т.к. они отражают тенденции сотрудничества и соперничества держав в регионе Центральной Азии. Экономическое сотрудничество в рамках ШОСВ соответствии с информацией, предоставленной российским МИД, наиболее активное взаимодействие ведется на уровне Делового Совета ШОС, Молодежного форума ШОС по предпринимательству и приграничному сотрудничеству, ведется сотрудничество в области сельского хозяйства.[2] Созданный в 2013 г. Энергетический клуб Шанхайской организации сотрудничества не предполагает реализации конкретных проектов в сфере энергетики, а выполняет функции консультативного органа.[3] Китай не однократно озвучивал идею создания банка ШОС[4]. Россия не заинтересована в создании банка под эгидой ШОС, боясь еще большего возрастания лидерства Китая. С российской стороны Китаю поступали предложения войти в состав Евразийского банка развития (ЕАБР), с целью его дальнейшего расширения в преобразования в банк ШОС. В экспертном сообществе полагают, что согласие России на создание банка в рамках ШОС позволит ей отчасти контролировать инвестиционную деятельность Китая на пространстве Центральной Азии[5], в то время как обратные действия подталкивают Китай к созданию своих инициатив (упомянутые выше Азиатский банк инфраструктурных инвестиций и фонд «Шелкового пути», а также рассматриваемая далее в статье инициатива «Один пояс – Один Путь»), без учета мнения Москвы. Евразийский экономический союзГлавный проект экономической интеграции России на пространстве стран Центральной Азии – это Евразийский экономический союз, в который из стран ЦА входят Казахстан и Кыргызстан. Другие страны Центральной Азии (помимо Казахстана и Кыргызстана) являются потенциалом расширения ЕАЭС. Однако некоторые эксперты полагают, что власти Узбекистана не торопятся подписывать какие-либо документы, обязывающие к интеграционным действиям в рамках любых интеграционных проектов, в которых участвует Россия.[6] Как отмечает А. Кнобель, договор о создании Евразийского экономического союза состоит из четырех частей, две из которых - дублируют соглашения 2009 г. о Таможенном союзе (ТС) и 2011 г. о Едином экономическом пространстве (ЕЭП). В целом, заключение Евразийского экономического союза больше носит характер политический, чем экономический[7]. Таким образом, ЕАЭС в перспективе может стать полноценной региональной экономической межправительственной организацией. Задачи ЕАЭС – обеспечение устойчивого экономического развития, осуществление всесторонней модернизации и усиление конкурентоспособности национальных экономик стран-членов в рамках глобальной экономики[8]. Также Россия инвестирует в различные инфраструктурные проекты в Центральной Азии. Например, ГЭС в Таджикистане и Узбекистане. [9]. Так, Россия участвовала в строительстве ГЭС Сангтуда 1, обеспечивающей 10% производящейся в Таджикистане электроэнергии[10]. Новый Шелковый путьВ ноябре 2011 года госсекретарь США Хиллари Клинтон предложила новую стратегию США в регионе Центральной Азии под названием «Новый Шелковый путь» (англ. – “The New Silk Road”). Данная стратегия является продолжением появившейся в середине 2005 года интеграционной модели США в Центральной Азии – концепции «Большой Центральной Азии», в рамках которой Афганистан был включен в состав стран Центральной Азии.[11] Суть Нового Шелкового пути состоит в том, чтобы превратить Афганистан в своего рода хаб на пути экспорта, прежде всего энергоресурсов из стран Центральной Азии в страны Южной Азии. В связи с этим, инициатива Нового Шелкового пути для США представляется как ряд инфраструктурных проектов. Так, например, проект CASA-1000 (Central Asia-South Asia electricity transmission project), созданный для строительства линий энергопередач из Центральной Азии в Южную Азию, получил финансирование в 2014 г. от США в размере 15 млн. долларов[12]. Также, начиная с 2010 г. более 1,7 млрд. долларов было направлено на строительство линий электропередач, гидроэлектростанций, а также на «реформы» в Афганистане[13], включая строительство более 3000 км. дорог. Центральным звеном в Шелковом пути США было строительство газопровода ТАПИ (англ. – “TAPI” – Turkmenistan-Afghanistan-Pakistan-India). Строительство ТАПИ могло бы позволить Афганистану налаживать более тесные экономические связи со странами региона. Однако проект был отложен из-за недостаточной убежденности инвесторов в целосообразности данного проекта. Так, крупные нефтяные компании отказались инвестировать в проект, мотивируя это тем, что Туркменистан не был готов разрешить иностранным компаниям участвовать в акционерном капитале ТАПИ[14]. Представляется, что с избранием нового Президента США Д. Трампа, все интеграционные процессы США за рубежом будут подвергнуты пересмотру. Об этом говорит подписанный указ Президента США о выходе США из Транс-Тихоокеанского Партнерства[15], а также предвыборные обещания Д. Трампа о пересмотре договоренностей НАФТА[16].
Рисунок 1.
Газопровод ТАПИ
Источник: Council on Foreign Relations http://www.cfr.org/asia-and-pacific/building-new-silk-road/p36573 Один Пояс – Один Путь: причины и последствияИнициатива «Один пояс – Один Путь» (англ. – “One Belt One Road”) была инициирована Китаем в 2013 г. «Один Пояс - Один Путь» охватывает 16 из 27 провинций Китая, задействует более 60 стран, половину мирового населения, треть мировой экономики и требует для своей реализации более 5 триллионов долларов[17].
Рисунок 2.
Ключевые провинции Китая и страны, задействованные в проекте «Один пояс и один путь»
 
Источник: One Belt One Road: A role for UK companies in developing China’s new initiative. http://www.cbbc.org/cbbc/media/cbbc_media/One-BeltOne-Road-main-body.pdf «Один пояс – Один Путь» состоит из двух «Шелковых путей» – Экономического Пояса Шелкового пути (ЭПШП, англ. – “Silk road Economic Belt”) и Морского Шелкового пути 21 века (англ. – МШП, “Maritime Silk Road of the 21st Century”). Финансирование этого проекта осуществляется из средств Азиатского банка инфраструктурных инвестиций и Фонда Шелкового пути. Некоторые исследователи видят в данной инициативе преобладание национальных интересов безопасности, а именно обеспечение безопасности Синьцзяня, борьба с терроризмом в окрестностях Китая и контроль за наркотрафиком. Также диверсификация путей морских поставок сможет помочь Китаю снизить зависимость от США, контролирующих Малаккский пролив, через который проходит 90% торговых потоков Китая. Другие специалисты отдельно выделяют геополитический аспект данной инициативы, представляющей собой амбициозный проект-альтернативу существующим, вызванный потребностью Китая в общемировом признании. Само название «Один пояс – один путь» говорит о геополитическом характере затеи. Китай стремится создать новую модель международного сотрудничества, отличную от предлагаемой США, однако на официальном уровне такой смысл Шелкового пути отвергается. Третья группа специалистов считает, что появление такой инициативы – это экономически обусловленная потребность Китая. Так, Китай претерпевает структурные изменения, которые заставляют искать новые рынки сбыта, а также побуждают к созданию новых зон свободной торговли, к снижению тарифных барьеров и упрощению таможенных процедур. Авторы статьи склонны полагать, что Китай в первую очередь преследует экономический интерес, однако и остальные причины придают ей особенное значение в глазах китайского руководства. Стремительный рост китайской экономики был основан на росте обрабатывающей промышленности, который был возможен благодаря двум факторам. Первый фактор – низкая стоимость рабочей силы, и, как следствие, увеличение экспорта за счет низкой стоимости продукции. Воздействие первого фактора снижается тем, что быстрый рост экономики неизменно приводит к увеличению стоимости труда и продукции. Так, зарплата трудящихся в Китае мигрантов увеличивалась на 15% ежегодно в последнее десятилетие[18]. Такие изменения сделали части обрабатывающей промышленности неконкурентоспособными и замедлили рост экономики страны. Второй фактор быстрого роста обрабатывающей промышленности – это инвестиционные возможности, предоставляемые расширяющимся производством и строительством. Инвестиции составляли 30% ВВП Китая в начале экономических реформ. Затем этот показатель вырос до 40% до мирового финансового кризиса 2008 г. В качестве мер по борьбе с кризисом, китайское правительство приняло так называемый «Пакет стимулирования экономики» на общую сумму в 4 трлн. долларов, которые были инвестированы в инфраструктуру страны[19]. Таким образом, в 2009 г. доля инвестиций в ВВП увеличилась до 48,5% в 2009 г.[20] Однако в последние годы на уменьшающийся спрос на инвестиционные продукты указывает снижение доли инвестиций в китайском ВВП. Таким образом, традиционная модель китайского «экономического чуда» исчерпала свои ресурсы. Теперь, для того, чтобы продолжать стабильный рост, китайской экономике необходимо претерпеть качественные изменения[21]. Во-первых, выполнение транспортных инфраструктурных проектов приведет к снижению транспортных издержек и понизит стоимость китайский товаров. Во-вторых, инфраструктурные проекты с привлечением китайских инвестиций будут выполняться при участии китайских компаний, обладающих большой экспертизой в области строительства. В-третьих, строительство нефте- и газопроводов снизит стоимость сырья, ввозимого в Китай. В-четвертых, маршруты Экономического пояса Шелкового пути, заканчивающегося в Европе, так или иначе задействуют страны Центральной Азии. Исследователи отмечают, что центральный маршрут запланированной евразийской транспортной магистрали (Китай — Казахстан — Узбекистан — Туркменистан — Иран — Турция — европейские страны) составляет важнейшее направление континентального коридора Европа — Азия и одновременно является неотъемлемой частью ЭПШП. [22] Страны Центральной Азии, в свою очередь, смогут получить как транспортную инфраструктуру, так и получить новое место в мировой экономике – место транспортационного хаба между европейской и азиатской части Евразии. На рисунке … представлены все существующие и запланированные газо-, нефтепроводы, порты, а также железные дороги в рамках проекта Экономического пояса Шелкового Пути (ЭПШП - Silk Road Economic Belt).
Рисунок 3.
Действующие и запланированные инфраструктурные проекты в рамках инициативы «Один Пояс – Один Путь»
Источник: https://www.merics.org/en/merics-analysis/infographicchina-mapping/china-mapping/ Китай проводит переговоры со странами Центральной Азии как в рамках общего проекта ЭПШП, так и в рамках двусторонних отношений Активнее всего сотрудничество проходит с Казахстаном, т.к. планы развития инфраструктуры в рамках национального плана развития Казахстана «Нурлы жол» близки, а зачастую и совпадают с инфраструктурными проектами Китая в рамках ЭПШП[23]. Также в общих интересах Китая и Казахстана находятся общие индустриальные проекты. Общая программа сотрудничества в этой сфере предусматривает 52 проекта, а согласованный объем кредитования со стороны Китая только в 2015 году составил 50 млрд. долларов[24]. Активно развивается инвестиционное сотрудничество. На конце 2013 г. совокупный объем китайских инвестиций в экономику Казахстана составлял более 22 млрд. долл., из которых четверть составили прямые иностранные инвестиции. Только за два последних года Казахстан подписал с Китаем контрактов на 48 млрд. долларов, а совокупный объем китайских инвестиций в экономику Казахстана превысил 70 млрд. долларов.[25] Второй, наиболее активный участник переговоров с Китаем в рамках новых открывшихся инвестиционных возможностей – Узбекистан. В сентябре 2013 года Узбекистаном и Китаем был подписан 31 документ по реализации проектов на общую сумму 15 млрд долларов., в которых особое внимание уделялось созданию новых высокотехнологичных производств на территории Узбекистана. Так, между Фондом реконструкции и развития Узбекистана и Государственным банком развития Китая было подписано «Соглашение по совместному финансированию приоритетных инвестиционных проектов» на общую сумму 11,6 млрд долларов[26] [27]. Китайские инвестиции в узбекский топливно-энергетический комплекс оцениваются на уровне 2 млрд долл.[28] В июне 2015 года между Узбекистаном и Китаем был подписан «Протокол о расширении взаимовыгодного торгово-экономического сотрудничества в рамках реализации инициативы строительства “Экономического пояса Шелкового пути» [29]. Таджикистан, Туркменистан и Кыргызстан вполне позитивно оценивают перспективы сотрудничества с Китаем, даже называют сотрудничество «долгосрочным и стратегическим по природе».[30] [31] В Таджикистане Пекин инвестирует в строительство ЛЭП: ГЭС «Нурабад-1» на реке Хингоб (650 млн долл.), угольная ТЭЦ в Душанбе (400 млн долл.), а также в модернизацию ЛЭП «Север – Юг» и «Лолазор – Хатлон» (61 млн долл.)[32] Активное сотрудничество Китая с Туркменистаном началось в 2006 г. с подписания соглашения о закупках 30 млрд м3 газа в год на период до 2038 г.[33] В Кыргызстане также присутствуют китайские компании. Так, «Zhungneng Co. Ltd» проводит разведку нефтеносного участка в Баткенской области. Китайские инвестиции в киргизскую нефтегазовую отрасль составляют порядка 390 млн долл.[34] Также Китайское правительство в 2013 г. одобрило строительство автодороги из Китая в Кыргызстан и Узбекистан стоимостью 2 млрд. долларов. Также планируется выделение средств на смену ж/д колеи в Кыргызстане с советских нормативов (1520 мм) до международных стандартов (1435 мм), что значительно облегчит торговлю стран ЦА с Китаем, Турцией и Ираном[35]. Несмотря на многократные заявления о том, что сотрудничество между Китаем и Россией в Центральной Азии набирает темпы, реальность несколько отличается. После подписания соглашения о сопряжении ЭПШП и ЕАЭС конкретных многосторонних инвестиционных проектов предпринято не было[36]. Так, соглашение было подписано 8 мая 2015 г., спустя год, в феврале 2016г. состоялось первое заседание Рабочей группы по выработке предложений по совместным проектам в сфере транспорта и инфраструктуры в рамках сопряжения ЕАЭС и ЭПШП[37]. Стоит отметить, что на официальном уровне российские власти заявляют о высоком уровне заинтересованности к участию стран ЕАЭС в сопряжении с ЭПШП[38]. 9 октября Российский союз промышленников и предпринимателей, при участии официальных лиц, принял рекомендации деловых кругов по обеспечению участия российского бизнеса в реализации планов сопряжения ЕАЭС и ЭПШП[39], а 20 декабря состоялось первое заседание Консультативного совета по взаимодействию Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) и Делового совета Евразийского экономического союза (ЕАЭС) с участием деловых кругов союзных стран. Вновь говорилось о переговорах с китайской стороной, сложности сочетания двусторонних и многосторонних проектов, формирования Соглашения о торгово-экономического сотрудничества с Китаем. В то время как Москва только обсуждает инвестиционные проекты, рассмотренная выше инициатива ЭПШП говорит о том, что сотрудничество Китая со странами Центральной Азии уже началось и сумма инвестиционных контрактов уже исчитывается сотнями миллиардов долларов. Военная политика России, США и Китая в Центральной АзииЦентральная Азия на протяжении многих веков представляла особый интерес с военно-стратегической точки зрения. Особую известность она приобрела в 19-м веке, когда регион, расположенный между британскими владениями в Индии и южными границами Российской империи стал предметом российско-британского соперничества, получившего название «Большая игра». Несмотря на военные успехи России, с обострением политических и экономических противоречий внутри страны в начале XX века её влияние на Центральную Азию стало спадать. Но впоследствии уже Советскому союзу удалось восстановить утраченные позиции и включить регион в свой состав. После распада СССР в Центральной Азии образовались пять независимых государств. Некоторое время регион оставался относительно свободным от военно-политического влияния других стран. Россия во время президентства Б. Ельцина сосредоточилась на решении внутренних проблем, Китай ещё не успел сделать регион объектом своей экономической экспансии, США и страны Запада не проявляли к нему почти никакого интереса. Перемены произошли на рубеже XX и XXI веков, когда подъём исламского радикализма, взрывной рост экономики Китая и начало экономического восстановления России обратили на регион внимание этих крупных держав. При этом разнонаправленность целей этих стран не привела к открытой военно-политической конфронтации между ними. Неспадающий интерес к региону обусловлен его географическим положением. Он занимает промежуточное положение между Европой и Азией, граничит с Россией, Китаем, Ближним Востоком, омывается Каспийским морем, что делает его удобным для транзита товаров, природных и трудовых ресурсов. Центральная Азия богата природными ресурсами, большая часть которых расположена в Казахстане и Туркмении. Казахстан занимает 12-е место по запасам нефти, Туркмения – 4-е место в мире по добыче газа[40]. Казахстан – мировой лидер по добыче урана. Этим экономическим и геостратегическим активы региона угрожают существенные риски с точки зрения безопасности, связанные, прежде всего с радикальным исламом. Группировки исламистов становились причиной волнений и беспорядков в Таджикистане, Киргизии, Узбекистане и Казахстане. В Таджикистане вооружённые формирования исламских радикалов приняли активное участие в кровопролитной гражданской войне. Кроме того, с Центральной Азией граничат Афганистан и Пакистан, крупные центры исламского радикализма. Страны региона становятся лёгкой мишенью для радикалов в том числе потому, что лидеры этих государств – авторитарные светские правители, занимающие свои посты в течение длительного времени, а население весьма религиозно. Одна из проблем безопасности региона связана с вопросом передачи власти. Старейший лидер в Центральной Азии, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, фактически руководит страной с 1989 года. При этом решение о передаче части своих полномочий правительству и парламенту он принял лишь в январе 2017 года. Лидер Таджикистана Эмомали Рахмон (Рахмонов) находится у власти с 1994 года, и речи о диверсификации или сокращении полномочий пока не ведётся. На посту главы Киргизии находится уже четвёртый государственный деятель с момента распада СССР, однако переход власти каждый раз, за исключением последнего случая, сопровождался политическим кризисом и нестабильностью. Мирная передача власти пока что произошла только в двух странах: Туркмении – к Гурбангулы Бердымухамедову после Сапармурата Ниязова и Узбекистане – к Шавкату Мирзияеву после Ислама Каримова. Причиной смены руководства в обоих случаях послужила смерть предыдущего лидера. РоссияВоенное присутствие России в Центральной Азии обусловлено, прежде всего, исторически – регион находится под её влиянием уже полтора столетия. Поэтому защита своих интересов в регионе для Москвы – это вопрос международного престижа, обеспечения внутренней безопасности от исламского терроризма и профилактика доминирования других крупных держав. Долгая совместная история облегчает России взаимодействие со странами Центральной Азии за счёт тесных личных контактов, общего видения многих проблем безопасности и удобства использования русского языка в межгосударственном общении и при взаимодействии военных подразделений. На территории региона проживает большое количество этнических русских, большинство из них (более 3,6 млн чел.[41]) – в Казахстане. Это ещё один повод для вклада России в обеспечение безопасности рассматриваемых стран. Интенсивность военного сотрудничества со странами Центральной Азии определяется степенью их лояльности по отношению к Москве. Кроме того, Россия приветствует поддержание лидерами стран Центральной Азии образа светских руководителей, борющихся с проявлениями религиозного экстремизма[42]. Значимость российского военного присутствия в Центральной Азии была продемонстрирована в октябре 2015 года, когда четыре корабля Каспийской флотилии произвели пуск ракет по целям ИГ в Сирии, находящимся на расстоянии около 1,5 тыс. км. от них. Большое значение для России имеет защита центральноазиатских государств – и, следовательно, своей территории - от радикальных исламистов, в последнее время – от боевиков «Исламского государства», побывавших в Сирии и получивших опыт ведения боевых действий, а также участников группировок «Талибан» и «Аль-Каида». После терактов, произошедших в 2016 году в Актюбинской области Казахстана Сергей Шойгу заявил, что Россия готова делиться с Казахстаном опытом борьбы с терроризмом, полученным в Сирии, после чего утвердил план масштабных антитеррористических учений ШОС «Мирная миссия-2016»[43]. Специальный представитель Президента Российской Федерации по Афганистану Замир Кабулов заявлял, что основной целью ИГ в Афганистане является проникновение в Среднюю Азию[44]. В минувшем году высокопоставленные делегации министерства обороны России совершали визиты в Казахстан, Таджикистан и Туркмению с целью наладить сотрудничество в антитеррористической сфере. Опасается Россия и возможной внутренней нестабильности в странах региона, связанной со сменой власти. Состоявшиеся в декабре 2016 года избрание нового президента Узбекистана, прошедшее без каких-либо инцидентов продемонстрировало способность местных элит поддерживать порядок. Хотя новый президент и заявил о том, что не станет размещать на своей территории никаких военных баз, в ноябре 2016 года военные ведомства России и Узбекистана подписали соглашение о развитии военно-технического сотрудничества и утвердили план двустороннего сотрудничества на 2017 год[45]. Основным инструментом претворения в жизнь российской военной политики в отношении Центральной Азии является Организация договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и находящиеся в её составе Коллективные силы быстрого развёртывания и Коллективные силы оперативного реагирования, основу которых составляют российские подразделения. Тот факт, что в их составе преобладают силы специального назначения и аэромобильные подразделения свидетельствует об их нацеленности на быструю локализацию подавление возникших очагов конфликтов[46]. В случае, если указанными силами ОДКБ справится с ситуацией не удаётся, поддержку могут оказать подразделения вооружённых сил России, расположенные на военных базах в регионе. Сухопутные подразделения расположены на 201-й военной базе в Таджикистане, военно-воздушные – на авиационной базе Кант в Киргизии. Кроме того, по несколько российских военных объектов находятся в Казахстане, Киргизии и Узбекистане. Всего на территории Центральной Азии находится около 13 тыс. российских военных. Членство в ОДКБ является фактором, способствующим усилению военного сотрудничества с Россией, однако Узбекистан, который не входит в эту организацию, также сотрудничает с Москвой в этой сфере. Крупнейший военно-политический партнёр России в регионе – Казахстан. Две страны имеют единую систему ПВО, Россия поставляет туда военную технику: истребители Су-30СМ, тяжелые огнеметные системы, боевые машины огневой поддержки[47]. Кроме противодействия терроризму, ОДКБ борется с незаконным оборотом наркотиков, нелегальной миграцией, преступной деятельностью в информационном пространстве. Члены ОДКБ во главе с Россией взаимодействуют по вопросам оказания гуманитарной помощи, ликвидации последствий стихийных бедствий, пограничного контроля. На ежегодной основе в формате Организации проводится серия учений, направленных на повышение эффективности боевой подготовки: «Взаимодействие» с Коллективными силами оперативного реагирования; «Нерушимое братство» — с Миротворческими силами, «Рубеж» — с Коллективными силами быстрого развертывания в Центрально-Азиатском регионе коллективной безопасности. Проводятся антинаркотические учения «Гром» и «Кобальт» с формированиями сил специального назначения КСОР. СШАСША обратили пристальное внимание на Центральную Азию лишь после терактов 11 сентября 2001 года. Военное присутствие в этих странах было выгодно Вашингтону с точки зрения логистической поддержки операций в Афганистане и Ираке. Вскоре после начала «войны против терроризма» американские военные базы появились на территории Киргизии (авиабаза «Манас») и Узбекистана (аэродром «Карши-Ханабад»). Было налажено военное сотрудничество с Туркменией и Таджикистаном. Таким образом, военные инфраструктуры России и США оказались расположены очень близко друг к другу. Так, в Киргизии на протяжении нескольких лет одновременно располагались крупные военные базы двух конкурирующих держав. В настоящее время баланс сил в Центральной Азии складывается не в пользу США. Вывод из Афганистана Международных сил содействия безопасности в 2014 году, смещение военно-политических приоритетов после «арабской весны» и сокращение военной и экономической помощи региону привело к резкому падению влияния Вашингтона. В последних доктринальных документах администрации Обамы регион не упоминается. В 2014 году по настоянию руководства Киргизии была закрыта база «Манас». Сокращение американских инвестиций в регион и появление китайского проекта «Нового шёлкового пути» тоже не способствовало росту влияния США. Несмотря на собственное бездействие, США негативно относятся к расширению военного присутствия в регионе России, интерпретируя это как попытку восстановления Советского Союза. Россия также рассматривает военно-политическое влияние США страны региона как враждебное. Однако как и Москва, Вашингтон заинтересован в пресечении влияния на регион «Исламского государства» и других радикальных группировок. Политика новой американской администрации по отношению к Центральной Азии будет в основном определяться её отношением к ситуации в Афганистане. Исполнять обещание бороться с исламским радикализмом Трампу и его окружению будет проще в Афганистане, чьё руководство дружественно по отношению к США, нежели в Сирии. Кроме того, в Афганистане уже присутствуют американские наземные подразделения. Сотрудничество, а не соперничество с Вашингтоном в Афганистане выгодно таким крупным игрокам, как Россия и Китай. В отличие от Сирии, в Афганистане Россия и США не поддерживают разные стороны вооружённого конфликта, а Китай активно участвует в урегулировании кризиса, в то время как в Сирии он проявляет нейтралитет. Решение афганского вопроса потребует от Трампа взаимодействия со странами Центральной Азии. Если в российско-американских отношениях наступит потепление, это сотрудничество можно будет наладить в рамках ОДКБ и, возможно, ШОС. Прецеденты успешного сотрудничества с Россией в сфере борьбы с наркотрафиком уже были. Пророссийская риторика Трампа позволяет предположить, что США станут менее болезненно реагировать на усиление российского военного присутствия в Центральной Азии. В то же время, нет оснований для оптимизма в отношении возможного сотрудничества США и Пекина, поскольку новая администрация явно взяла курс на конфронтацию с Поднебесной. С другой стороны, возможный окончательный вывод американских войск из Афганистана будет означать для России и Китая рост обязательств по обеспечению безопасности стран региона. Против более активного вовлечения США в Центральной Азии говорит и то, что подобные инициативы будут восприняты частью американских законодателей и американским населением как возврат к политике военных интервенций и вряд ли получит поддержку. КитайЦентральноазиатский регион имеет для Китая ключевое значение с точки зрения интересов его безопасности, несмотря на то, что со всеми странами региона, в отличие от его восточных соседей, у Китая сложились мирные и дружественные взаимоотношения. Во многом, Китай воспринимает страны, находящиеся к западу от него как свой «задний двор» и как фронтир для продвижения своих интересов. На протяжении новейшей истории Китай фактически не имел никакого влияния на территории Центральной Азии – те входили в состав Советского союза, который предъявлял значительные претензии на влияние в Азии, в том числе и на более южные страны, такие как Афганистан и Пакистан. Из-за напряжённости в отношениях между двумя социалистическими странами, ни о каком трансграничном сотрудничестве в том регионе не могло быть и речи, а на территории будущих независимых республик находились внушительные советские военные соединения. После распада СССР на западных границах Китая возникли три независимых государства: Казахстан, Таджикистан и Киргизия, которые сразу же заинтересовали Китай как возможные источники природных ресурсов и промежуточные страны для прокладки торговых маршрутов. Естественно, и то и другое нуждалось в защите. Интересы Китая в сфере безопасности в этом регионе можно разделить на три группы: обеспечение собственной внутренней безопасности и поддержание стабильности и предсказуемости ситуации в Центральной Азии, повышение в регионе собственного влияния и снижение влияния на него других стран. Что касается внутренней безопасности, Центральная Азия волнует Китай прежде всего из-за возможности проникновения нестабильности из этого региона в расположенный на западе Китая Синцзян-Уйгурский автономный район, в котором проживает в основном мусульманское уйгурское население, этнически родственное населению центральноазиатских стран. Имеются там и значительные по своей численности общины этнических казахов и узбеков. Кроме того, известно о связях с радикальными группами в регионе, имеющихся у уйгурских националистов. Прежде всего, речь идёт о таких организациях, как «Исламское движение Восточного Туркестана», «Исламское движение Узбекистана», а в последние годы – «Исламское государство», влияние которого проникает в Центральную Азию через Афганистан и Пакистан. Общая граница этой административной единицы со странами Центральной Азии составляет более 3000 километров. Движения сепаратистов в этом районе с начала 20-го века активно выступают за провозглашение независимости Синцзяна и за создание на его территории независимого государства Восточный Туркестан. (В 1933 году этому государству даже удалось просуществовать несколько месяцев). Распад Советского союза и слабость новообразованных государств Центральной Азии способствовали подъёму экстремизма и терроризма, что, в свою очередь, привело к активизации уйгурских сепаратистов, совершивших в последнее десятилетие 20-го века целую череду кровавых терактов. Однако исламисты угрожают Китаю не только на его территории, что подтвердил теракт в китайском посольстве, произошедший в Бишкеке в августе 2016 года. К решению этой проблемы Китай подошёл с разных сторон. Во-первых, была принята стратегия экономического развития западных регионов Китая, включая СУАР. В частности, предложенный Си Цзиньпином проект «Нового шёлкового пути» призван решить и эту задачу. Во-вторых, были приложены значительные дипломатические усилия с целью выработки общей позиции по вопросу сепаратизма и экстремизма со странами Центральной Азии, а также с Россией. Причём использовались не только механизмы двустороннего сотрудничества, но и многосторонний формат ШОС. В результате этих усилий Центральная Азия превратилась в своего рода буферную зону, частично защищающую Китай от проникновения радикального экстремизма с запада. Одним из главных инструментов влияния КНР на Центральную Азию остаётся Шанхайская организация сотрудничества. Она позволяет Китаю, помимо всего прочего, ограничить влияние на регион России, а также сдерживать в этом отношении другие страны, а также позволяет контролировать ситуацию в области безопасности. Кроме того, само существование ШОС улучшает имидж КНР в регионе и в мире: это первая международная организация, созданная Китаем и имеющая на его территории свою штаб-квартиру. Своей главной задачей в области безопасности члены ШОС видят борьбу с угрозами, которые в китайском руководстве именуют как «три зла»: терроризм, сепаратизм и религиозный экстремизм. На практике сотрудничество между членами организации в этой области вылилось в создании региональной антитеррористической структуры (РАТС ШОС) и проведении регулярных военных учений. КНР регулярно проводит с центральноазиатскими странами целый спектр военно-полевых и военно-штабных учений в рамках ШОС, таких как «Мирная миссия», «ЦентрАзия-Антитеррор» и другие. Всего с 2002 года Китай провёл со странами региона более 20 военных учений в двустороннем и многостороннем формате.[48] Отношения Между Россией и КНР в Центральной Азии носят дружественный характер, несмотря на то, что Пекин, как и Москва, видят друг в друге конкурентов, а также на наличие в регионе крупных военных баз России. Обе страны поддерживают друг друга в стремлении противостоять влиянию США. Сотрудничество между Россией и Китаем в Центральной Азии проходит как в двустороннем формате, так и под эгидой международных организаций, таких как ОДКБ и ШОС. Военная активность Китая в Центральной Азии служит лишь залогом обеспечения его экономических интересов, поэтому у него нет необходимости соревноваться с Россией в этой сфере. Налаживание военных связей со странами региона Китай начал под предлогом сотрудничества с Россией. В последнее время беспокойство некоторых российских экспертов вызывает стремление Китая наладить военное сотрудничество в регионе без участия России и даже вне рамок ШОС. Так, КНР намерена создать антитеррористическое партнёрство с участием Таджикистана, Афганистана и Пакистана[49]. Проект схожей структуры в 2009-2012 годах пыталась претворить в жизнь Москва, однако успехом это не увенчалось.[50] Неучастие России в переговорном процессе может означать постепенное снижение военно-политического влияния Москвы на Центральную Азию из-за ухудшения международного положения в связи с кризисом на Украине и отвлечения ресурсов на сирийском направлении [51]. Кроме того, возможно, Китай считает антитеррористические механизмы ОДКБ и ШОС недостаточно эффективными[52]. Однако официальные лица, такие как уже упоминавшийся Замир Кабулов заявил, что беспокойства излишни, и России просто нет необходимости присоединяться к новому антитеррористическому партнёрству[53]. В США эта новость встретила положительную реакцию[54]. 20-24 октября 2016 года Китай и Таджикистан провели на границе с Афганистаном беспрецедентные двусторонние учения, в которых приняли участие около 10 тыс. человек[55]. Гораздо больше беспокоит Китай военное присутствие США в Афганистане и, до недавнего времени, в Центральной Азии, особенно усилившееся в ходе «войны против терроризма», начавшейся после терактов 11 сентября 2001 года. Особенно негативно КНР относится к присутствию в регионе военно-воздушных сил США, способных в кратчайшие сроки добраться до западных границ Китая. Поэтому КНР столь положительно отнеслась к постепенному выводу американских войск из Афганистана, а также к ликвидации американской военной базы «Манас» на территории Киргизии. Сам же Китай никакими объектами военной инфраструктуры в регионе не располагает. Военная помощь странам Центральной Азии со стороны КНР, в основном, включает в себя военную форму, средства связи и оборудование для наблюдения за пограничными участками[56]. В 2014 году Китай пообещал предоставить Киргизии военную помощь в размере 6,5 млн долл. По некоторым сообщениям в 2013 году Китай поставил Туркмении и Узбекистану беспилотные летательные аппараты и зенитно-ракетные комплексы «Хунци-9». [57] Исходя из характера нынешней военной политики КНР в Центральной Азии можно предположить, что в ближайшем будущем она будет сконцентрирована на укреплении антитеррористического сотрудничества со странами региона, будет наращивать масштаб двусторонних и многосторонних учений. Возможна активизация поставок военного оборудования. Нельзя исключать рост военно-политических инициатив Китая за рамками ШОС. В целом, усилия Китая по обеспечению безопасности своих экономических активов в регионе будут сопоставимы с темпами развития инфраструктурных проектов, таких как «Пояс нового шёлкового пути». ЗаключениеЭкономические инициативы, так или иначе затрагивающие территорию стран Центральной Азии, выдвигают все три крупных внешних игрока. Проект России – Евразийский экономический Союз – уже включает в себя Казахстан и Кыргызстан из стран Центральной Азии. В остальных странах Центральной Азии ведется дискуссия о возможном вступлении в Союз[58]. При этом важно отметить, что объемы внутренней торговли в регионе ЦА составляют менее 10% (для сравнения: ЕС – 60%, АСЕАН – 25%), между некоторыми государствами до сих пор не сняты таможенный и визовый контроль. США свое экономическое присутствие в регионе в качестве помощи Афганистану в процессе реинтеграции в экономику региона. Анонсированная в 2011 г. инициатива Новый Шелковый путь предусматривала строительство ТАПИ – газопровода, соединяющего Среднюю и Южную Азию. Однако его строительство приостановлено в следствие незаинтересованности инвесторов. Дальнейшие перспективы присутствия США в регионе туманны. С одной стороны, заявления Д. Трампа о выходе или пересмотре интеграций с участием США заставляют сомневаться в дальнейшей заинтересованности США и в регионе ЦА. С другой стороны, данный регион для США имеет стратегическое значение, ведь главный противник США, по мнению Д. Трампа – Китай[59]. Трамп может помешать Китаю в реализации инициативы «Один Пояс – Один Путь» путем двусторонних переговоров со странами Центральной Азии, в том числе с важнейшим торговым партнером Китая в регионе – Казахстаном. Россия оказывается в достаточно сложной ситуации. Заключенное в 2015 г. соглашение о сопряжение ЭПШП и ЕАЭС говорит о том, что Москва будет стремиться использовать выгоду от присутствия китайских инвесторов в регионе. В то же время, власти Казахстана, например, сотрудничают с Китаем не в рамках отношений ЕАЭС-ЭПШП, а в рамках двусторонних отношений Казахстана и Китая, ускоряя срок реализации проектов и вытесняя Москву из участников переговоров. Что касается влияния трёх стран на регион в военной сфере, доминирующее положение по-прежнему занимает Россия. Однако Китай продолжает наращивать масштаб взаимодействия со странами Центральной Азии, в последнее время – без участия России. В краткосрочной перспективе Москве выгодно такое положение дел, поскольку у двух государств очень схожие представления об угрозах безопасности. В долгосрочной перспективе усиление военной активности Китая в регионе за рамками ШОС может привести к конкуренции между Россией и КНР. Позиция США относительно Центральной Азии пока не ясна. Влияние в регионе могло бы принести Вашингтону существенные геополитические дивиденды, но конкретные планы на этот счёт у американского руководства, по всей видимости, отсутствуют. Все три страны обеспокоены распространением влияния в регионе террористической организации «Исламское государство». Больше всего возможность проникновения боевиков из этой группировки в страны Центральной Азии волнует Россию и Китай, поскольку в этом случае сами эти государства станут удобными мишенями для террористов. Ни Россия, ни Китай пока не готовы взять на себя экономические и военные издержки в случае окончательного вывода американских войск из Афганистана. Список литературы[1] Работа выполнена при финансовой поддержке гранта РГНФ (проект № 15-37-11138) [2] Официальный сайт МИД РФ: Экономическое сотрудничество в рамках ШОС (Справочный материал). [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.mid.ru/sanhajskaa-organizacia-sotrudnicestva-sos-/-/asset_publisher/0vP3hQoCPRg5/content/id/939105 [3] М. В. Шевелѐва. Энергетический клуб Шанхайской организации сотрудничества и формирование стратегии многостороннего сотрудничества в сфере энергетики// Актуальные проблемы международных отношений и глобального развития.– 2014. №1. http://elib.bsu.by/bitstream/123456789/108342/1/sheveleva_2014_Actual_probl_IR_V2.pdf [4] http://russian.people.com.cn/95181/7646474.html [5] А. Габуев. Как приручить дракона. // Россия в глобальной политике.– 2015. №1 [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.globalaffairs.ru/number/Priruchit-drakona-17316 (дата обращения: 01.12.16) [6] Центральную Азию продолжают выводить из-под влияния Москвы. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.politrus.com/2016/11/24/russia-asia-2/(дата обращения: 26.11.16) [7] А.Ю. Кнобель Евразийский экономический союз: перспективы развития и возможные препятствия//Вопросы экономики. - 2015. - № 3. С. 87—108. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://iep.ru/files/text/nauchnie_jurnali/knobel_vopreco_3-2015.pdf (дата обращения: 11.12.16) [8] А.А. Казанцев Перспективы сотрудничества России и Китая в Центральной Азии. № 28/2016 / [А.А. Казанцев, И.Д. Звя- гельская, Е.М. Кузьмина, С.Г. Лузянин]; [гл. ред. И. С. Иванов]; Российский совет по международным делам (РСМД). – М.: НП РСМД, 2016. – 52 с. [9] Vladimir Fedorenko. The New Silk road Initiatives in Central Asia. Available at: http://www.rethinkinstitute.org/wp-content/uploads/2013/11/Fedorenko-The-New-Silk-Road.pdf (accessed on: 20.12.2016) [10] “Russia to finance Kyrgyzstan's 1,900-MW Kambarata 1,” Hydro World, September 2009, available at http://www.hydroworld.com/articles/2009/02/russia-to-financekyrgyzstans-1900-mw-kambarata-1.html [accessed in May 2013]. [11] К. Сыроежкин: Геополитические проекты в Центральной Азии и роль Казахстана [Электронный ресурс] Режим доступа: http://cabar.asia/ru/konstantin-syroezhkin-geopoliticheskie-proekty-v-tsentralnoj-azii-i-rol-kazahstana/ [12] Department of State. The New Silk Road. Available at: https://www.state.gov/p/sca/ci/af/newsilkroad/(accessed on 03.01.2017) [13] Department of State. The New Silk Road Available at: https://www.state.gov/p/sca/ci/af/newsilkroad/(accessed on 03.01.2017) [14] James McBride Building the New Silk Road. May 25 2015. Available at: http://www.cfr.org/asia-and-pacific/building-new-silk-road/p36573 (accessed on 03.01.2017) [15] Jeremy Diamond and Dana Bash, Trump signs order withdrawing from TPP, reinstate 'Mexico City policy' on abortion. Available at: http://edition.cnn.com/2017/01/23/politics/trans-pacific-partnership-trade-deal-withdrawal-trumps-first-executive-action-monday-sources-say/ (accessed on 25.01.2017) [16] Eric Bradner. Trump to begin renegotiating NAFTA with leaders of Mexico, Canada. Available at: http://edition.cnn.com/2017/01/22/politics/trump-renegotiate-nafta/ (accessed on 25.01.2017) [17] PwC's Growth Markets Centre. China’s new silk route The long and winding road. Available at: https://www.pwc.com/gx/en/growth-markets-center/assets/pdf/china-new-silk-route.pdf (accessed on 12.12.2017) [18] Yiping Huang. Understanding China's Belt & Road Initiative: Motivation, framework and assessment.//China Economic Review 40 (2016) 314–321 [19] Yiping Huang. Understanding China's Belt & Road Initiative: Motivation, framework and assessment.//China Economic Review 40 (2016) 314–321 [20] Доклад об экономике региона Европы и Центральной Азии. Влияние Китая на Европу и Центральную Азию. Всемирный банк. Апрель 2016 г., стр. 39 [Электронный ресурс] Режим доступа: http://documents.vsemirnyjbank.org/curated/ru/971861468479046990/pdf/104605-WP-RUSSIAN-PUBLIC.pdf (дата обращения: 10.12.16) [21] Доклад об экономике региона Европы и Центральной Азии. Влияние Китая на Европу и Центральную Азию. Всемирный банк. Апрель 2016 г., стр. 33 [Электронный ресурс] Режим доступа: http://documents.vsemirnyjbank.org/curated/ru/971861468479046990/pdf/104605-WP-RUSSIAN-PUBLIC.pdf (дата обращения: 10.12.16) [22] Лузянин С.Г., Сазонов С.Л. Экономический пояс шелкового пути: модель 2015 года // Обозреватель/ Observer. - 2015. № 5 (304). С. 42 [23] Китайский глобальный проект для Евразии: постановка задачи (аналитический доклад). М.: Научный эксперт, 2016. стр. 96. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://centero.ru/wp-content/uploads/2016/11/111-avtor-logo-CHINA2-01.pdf (дата обращения: 15.12.16) [24] Сыроежкин К.Л. Проблемы и перспективы сопряжения ЭПШП и «Нурлы жол».— //Большая Игра: политика, бизнес, безопасность в Центральной Азии.— 2016.— № 3–4. [25] См. Сыроежкин К.Л. Сопряжение ЕАЭС и ЭПШП.— //Россия и новые государства Евразии.— 2016.— № 2. — стр. 37-55 [26] Китайский глобальный проект для Евразии: постановка задачи, стр. 103 [27] Юлдашева Н. Закрепление внешнего выбора. – //Деловая неделя, №32, 22 августа 2014 г. [28] Парамонов В., Строков А. Китайское присутствие в нефтегазовых отраслях стран Центральной Азии: состояние и перспективы. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.caa-network.org/archives/5706 (дата обращения: 15.12.16) [29] См.: Узбекистан и Китай подписали документ по развитию «экономического пояса Шелкового пути».— //Агентство новостей «Podrobno.uz», 18 июня 2015 г. http://podrobno. uz/cat/politic/kitaya-uzbekistan-ekonom-poyas-shelk-put/ [30] Бактыгулов Ш. Китай и Кыргызстан: основные вызовы и тенденции сотрудничества.— //Интернет-портал Cabar, 29 марта 2016 г. . [Электронный ресурс] Режим доступа http://cabar.asia/ru/ sheradil-baktygulov-kitaj-i-kyrgyzstan-osnovnye-vyzovy-i-tendentsii-sotrudnichestva/ (дата обращения: 03.01.2017) [31] Алимов Р.К. К вопросу о формировании «Экономического коридора шелкового пути»: состояние, проблемы и перспективы. МИР, № 16, 2013. С. 79–80. [32] А.А. Казанцев. Перспективы сотрудничества России и Китая в Центральной Азии. № 28/2016 / [А.А. Казанцев, И.Д. Звя- гельская, Е.М. Кузьмина, С.Г. Лузянин]; [гл. ред. И. С. Иванов]; Российский совет по международным делам (РСМД). – М.: НП РСМД, 2016. – 52 с. – http://russiancouncil.ru/common/upload/WP-Russia-China-CentralAsia-28.pdf [33] Парамонов В., Строков А. Китайское присутствие в нефтегазовых отраслях стран Центральной Азии: состояние и перспективы. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.caa-network.org/archives/5706. (дата обращения: 02.01.17) [34] Парамонов В., Строков А. Китайское присутствие в нефтегазовых отраслях стран Центральной Азии: состояние и перспективы. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.caa-network.org/archives/5706. (дата обращения: 02.01.17) [35] Vladimir Fedorenko. The New Silk road Initiatives in Central Asia. Available at: http://www.rethinkinstitute.org/wp-content/uploads/2013/11/Fedorenko-The-New-Silk-Road.pdf (accessed on: 20.12.2016) [36] А. Габуев. Поворот на Восток: Пересопряжение от успехов// Ведомости. 15 июня 2016 г. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2016/06/15/645351-peresopryazhenie-ot-uspehov (дата обращения: 23.12.16) [37] Евразийская экономическая комиссия. ЕЭК сформирует перечень приоритетных инфраструктурных проектов по сопряжению ЕАЭС и Экономического пояса Шелкового пути. 04.02.16. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.eurasiancommission.org/ru/nae/news/Pages/04-02-2016-3.aspx (дата обращения: 23.12.16) [38] Евразийская экономическая комиссия. Интервью министра по энергетике и инфраструктуре ЕЭК Адамкула Жунусова «Российской газете» по тематике сопряжения ЕАЭС и ЭПШП. 06.12.16 [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.eurasiancommission.org/ru/nae/news/Pages/06-12-2016-1.aspx (дата обращения: 23.12.16) [39] Бизнес обсуждает проблемы сопряжения строительства ЕАЭС и Шелкового пути. 09.10.16 [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.rspp.ru/news/view/8079 (дата обращения: 23.12.16) [40] BP Statistical Review of World Energy, June 2016. Available at: https://www.bp.com/content/dam/bp/pdf/energy-economics/statistical-review-2016/bp-statistical-review-of-world-energy-2016-full-report.pdf (accessed 09.11.2016). [41] Шустов А. Русский мир Средней Азии сжимается // Независимая газета, 01.02.2016. 16 [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.ng.ru/dipkurer/2016-02-01/11_asia.html (дата обращения: 16.11.2016) [42] Пименов А. Ислам как инструмент политического пиара: власть и религия в Центральной Азии. 16 [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.golos-ameriki.ru/a/pimenov-peyrouse-interview/3165409.html (дата обращения: 28.01.2017). [43] Мухин В. "Мирная миссия" Сергея Шойгу. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.ng.ru/politics/2016-06-08/2_shoigu.html (дата обращения: 06.11.2016). [44] Замир Кабулов: Кризис безопасности в ИРА представляет угрозу для государственного строя. 16 [Электронный ресурс] Режим доступа: http://afghanistan.ru/doc/96894.html (accessed 06.11.2016). [45] Атасунцев А. «Каримов был прав, но давайте все поменяем» Available at: https://www.gazeta.ru/politics/2016/12/05_a_10406273.shtml#page3 (accessed 10.12.2016). [46] Крамник И. Профилактика хаоса. Каковы цели российского военного планирования в Центральной Азии. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://lenta.ru/articles/2016/08/30/chaosworlds/ (дата обращения: 0.11.2016). [47] Там же. [48] Muzalevsky R. China's Long March Into Central Asia, Stratfor, 27 April 2016. [49] Kucera J. China Proposes New Central Asian Military Alliance. Available at: http://www.eurasianet.org/node/77896 (accessed 10.11.2016). [50] Partov U. Beijing encroaching on Moscow’s military dominance in Tajikistan. Available at: http://www.timesca.com/index.php/news/26-opinion-head/17358-beijing-encroaching-on-moscow-s-military-dominance-in-tajikistan (accessed 25.01.2017). [51] Байкова Т. Китай теснит Россию в Центральной Азии. Available at: http://izvestia.ru/news/606469 (дата обращения: 10.11.2016). [52] Князев А. КАРТ-БЛАНШ. Китай приступает к созданию военного альянса в Центральной Азии. . [Электронный ресурс] Режим доступа: at: http://www.ng.ru/world/2016-03-15/3_kartblansh.html (дата обращения: 10.11.2016). [53] Там же [54] Nasar I., Haand J. Afghanistan Welcomes Chinese Anti-terror Proposal. Available at: http://www.voanews.com/a/afghanistan-welcomes-chinese-anti-terror-proposal/3215160.html (accessed 10.11.2016). [55] Partov U. Beijing encroaching on Moscow’s military dominance in Tajikistan. Available at: http://www.timesca.com/index.php/news/26-opinion-head/17358-beijing-encroaching-on-moscow-s-military-dominance-in-tajikistan (accessed 25.01.2017). [56] Muzalevsky R. China's Long March Into Central Asia, Stratfor, 27 April 2016. [57] Там же. [58] Таджикистан – ЕАЭС: Семь раз отмерь, один раз вступи 23 ноября 2016 г. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.asiaplus.tj/ru/news/tajikistan/economic/20161123/tadzhikistan-eaes-sem-raz-otmer-odin-raz-vstupi. (дата обращения: 25.11.16) [59] Carrie Gracie. China's gamble for global supremacy in era of Trump. 27 January 2017 Available at: http://www.bbc.com/news/world-asia-china-38754047 (accessed on 27.01.17) Назад |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Наш партнёр: |
Copyright © 2006-2016 интернет-издание 'Россия-Америка в XXI веке'. Все права защищены.
|