Россия и Америка в XXI веке
Россия и Америка в XXI веке На главную О журнале Свежий выпуск Архив Контакты Поиск
Подписаться на рассылку наших анонсов

E-mail:
№1, 2006

Опыт проведения миротворческих операций СНГ и НАТО и перспективы их использования в будущем

Тезисы выступления профессора Морозова Ю.В. на международном семинаре

(15 декабря 2005г., ИСК РАН, Москва)

  • Миротворчество, как инструмент стабилизации обстановки

В начале 21-го века на евроатлантическом пространстве также продолжают “тлеть” конфликты, угрожающие миру и безопасности на планете.

Образование ряда новых государств на Балканах и на пост советском пространстве помимо положительных моментов породило ряд проблем, способст­вующих сохранению потенциальной во­енной опасности для национальных интересов многих других государств мира. У части республик бывшей Югославии и  Советского Союза в основном общими ос­тались только границы. Каждая страна выбрала свой путь развития, их национальные интересы не всегда согласу­ются с интересами соседей, что приво­дит к сохранению межгосударствен­ных и внутригосударственных проблем, которые в конце ХХ-го века пытались решать с использованием военной силы.

Примером этого являются события в Боснии и Герцеговине, Косово, Приднестровье, Грузии и Абхазии, Нагорном Карабахе  и Таджикистане. Последствия начального этапа становления государственной независимости ряда государств, характеризовались разрывом экономических, политических и иных связей между ними, вовлечённость в вооружённые и иные конфликты  целых стран, этносов, общественных классов.

Националистические амбиции части политических элит новых государств при решении вопросов пост конфликтного урегулирования, слабое практическое взаимодействие на региональном уровне создали благоприятную почву для роста терроризма и транснациональной преступности. Значение военно-силовых ас­пектов в международных отно­шениях продолжает оставаться существенным.

На развитие обстановки на евроатлантическом пространстве в начале ХХI-го века продолжают оказывать влияние негативные факто­ры, доставшиеся “в наследство” мировому сообществу от ХХ-го века.

Основными среди них являются:

нерешённость вопросов соотношения права наций на самоопределение и единства государственной целостности  ряда стран, где в результате военных действий в 90-х годах ХХ-го века, образовались новые непризнанные мировым сообществом государственные образования;

сохраняющиеся кризисные тен­денции экономического и социально­го развития ряда вновь образованных государств и существующие внутри них межэтнические и межклановые противоречия;

неурегулированность территориальных проблем;

распространение тер­рористических и экстремистских движений и рост влияния воинствующего фундаментализма на политику ряда стран;

соперничество государств за передел сфер влияния.

ООН, как глобальная организация, предназначенная для обеспечения мира на планете, в силу ряда причин уже не справляется с множеством “горячих точек” на региональном уровне.

Ответом на новые вызовы стабильности стало обращение региональных структур безопасности (ОБСЕ, СНГ) и европейских союзов (ЕС и НАТО) к реализации идей миротворчества  с целью нормализации обстановки в межгосударственных и внутренних конфликтах и нейтрализации новых угроз на евроатлантическом пространстве. Кроме того, меняющаяся ситуация в области безопасности представляет собой уникальную возможность для региональных структур и союзов не только пересмотреть состояние их отношений друг с другом, но и осознать существование взаимозависимости в обеспечении жизненно важных потребностей безопасности, которые невозможно решать в одиночку.

По мере активизации миротворческих действий региональных структур и союзов стали, как бы образовываться “школы миротворческой деятельности” этих организаций, имеющие свои отличительные черты и особенности.

В рамках моего доклада позвольте остановиться на анализе положительного и отрицательного опыта “школы миротворческой деятельности” СНГ. Анализ деятельности НАТО в области миротворчества будет представлен другим докладчикомI.

  • Опыт проведения миротворческих операций СНГ

В период дезинтеграции СССР  миротворческая активность на постсоветском пространстве носила реактивный характер, осложненный отпечатками субъективных отношений между странами СНГ.

Никто из руководителей новых государств не осознавал степени их ответственности за происходящее вне границ своих государств. Отсутствовали опыт и нормативно-правовые акты миротворчества, из-за того, что Советский Союз никогда не посылал свои войска для установления мира в рамках операций ООН.

Угрозы коллективной безопасности заставили экстренно создавать нормативно-правовую базу миротворчества и практически параллельно развёртывать операции по поддержанию к миру, овладевая теорией и практикой всех аспектов миротворческой деятельности по предупреждению и урегулированию конфликтов, адаптировать мировой опыт к конкретным условиям, сложившимся в конфликтных регионах пост советского пространства. Российский миротворческий контингент  зачастую формировался из частей, оказавшихся вне пределов РФ в зонах конфликтов.

Четыре операции по поддержанию мира с использованием воинских контингентов государств Содружества были развернуты на постсоветском пространстве, три из них продолжаются и сейчас.  Коллективные усилия Содружества в области миротворчества позволили прекратить кровопролитие в Абхазии, Южной Осетии, Приднестровье, Таджикистане, развести конфликтующие стороны  и обеспечить условия для перехода их от насилия к диалогу в интересах  политического урегулирования конфликтов.

Несмотря на достаточно полярные оценки экспертов, политиков и аналитиков, эти операции являются примерами адаптации имеющегося у мирового сообщества опыта к конкретным условиям государств СНГ. Целый ряд аспектов операций по поддержанию мира на территории Содружества являются вкладом в развитие теории и практики международного миротворчества и могут быть использованы мировым сообществом.

СНГ проводило две миротворческие операции в Таджикистане (с 1992г.) и в Грузии/Абхазии (с 1994г.) на основе собственного решения, предусматривающий или “мягкий” консенсус, или “консенсус заинтересованных стран”.

Формальная зона ответственности – территория стран-членов Содружества. Доктринально предусматривается возможность действия по мандату ООН, хотя на практике взаимодействие с ООН осуществляется лишь косвенно (наблюдательные миссии ООН в тех же регионах функционируют самостоятельно, без оперативного взаимодействия с операциями СНГ).

Использование военной силы для стабилизации обстановки в зонах конфликта предполагается только по решению СБ ООН. В проводимых операциях оружие применяется в целях самообороны миротворцев.  

Не соблюдается принцип рекрутирования миротворческих контингентов из стран, не имеющих интересов в регионах конфликтов.

К выполнению общих задач миротворческих сил в проводимых операциях    привлекаются и воинские формирования конфликтовавших сторон.

Особенности миротворческих операций СНГ во многом предопределялись специфическими условиями внутригосударственных вооруженных конфликтов и вполне соответствуют основным тенденциям эволюции современного миротворчества.

Одна из главных проблем миротворчества СНГ состоит  в том, что, остановив насилие восемь-десять лет назад, конфликтующие стороны и их посредники  крайне незначительно продвинулись по пути  политического урегулирования имеющихся противоречий. И в Абхазии, и в Южной Осетии, и в Приднестровье проведен только первый этап операций по поддержанию мира - миротворческие силы разъединили противоборствующие стороны и не допускают возобновления военных действий.

Конфликты "законсервированы". В тоже время реальностью остаются нестабильная обстановка в этих регионах, разрушенные экономика и системы жизнеобеспечения, нарушенные транспортные связи, сотни тысяч беженцев и перемещенных лиц, живущих на чужбине.

В рамках анализа деятельности СНГ хотелось бы выделить и характерные черты миротворческих операций на постсоветском пространстве:

отсутствие прямого мандата ООН для операций СНГ и проведение в зонах конфликтов миротворческих операций под эгидой Содружества (России) параллельно с наблюдательными миссиями ООН (ОБСЕ);

ограниченное участие стран СНГ в миротворческих операциях (в Таджикистане), или делегирование своих полномочий России (в Абхазии);

проведение операций без мандата Содружества (в Южной Осетии и Приднестровье) с нетипичным, но эффективным привлечением “лояльных” контингентов самих конфликтующих сторон;

нечёткое выполнение требований “равноудалённости”, поддержка миротворческими силами одной из сторон конфликта, на отдельных этапах операций (в Таджикистане и в Абхазии);

“размытость” граней между операциями по поддержанию мира, его установлению и силовому принуждению к миру;

разрыв между военной и политической составляющими операций, вынужденное взятие военными на себя некоторых политико-дипломатических и экономических задач пост конфликтного урегулирования; отставание политико-дипломатического урегулирования от решения военных аспектов операций, отсутствие должной координации между странами СНГ в политическом руководстве операциями;

отсутствие информационно-аналитических структур СНГ (России) в миротворческих структурах, слабое информирование общественности о текущем состоянии операции и её перспективах;

расхождение практики принятия политических решений, организации и руководства отдельными операциями со схемой, принципами и документами, принятыми странами Содружества в области миротворчества;

развитие и укрепление правовой базы миротворчества СНГ на основе практики проводимых операций, переход к всё большему учёту стандартов и требований ООН;

обогащение мировой практики новыми способами действий миротворческих сил по стабилизации обстановки в зонах конфликтов.

Вместе с тем, операции на постсоветском пространстве имеют однонаправланность с операциями ООН, имея самостоятельную ветвь их развития. И вполне очевидно, что России и другим странам Содружества целесообразно было бы предпринимать дополнительные политико-дипломатические усилия для дальнейшего интегрирования этой ветви в мировую миротворческую практику, обеспечив признание не только их легитимности, но и распространение их уникального опыта в качестве положительного вклада в мировую теорию и практику конфликтного урегулирования. Однако, следует констатировать, таких усилий предпринято не было.

  • Основные результаты проведения миротворческих операций с участием России

Операция в зоне конфликта Молдовы – Приднестровье

В политическом и практическом отношении механизм коллективного миротворчества СНГ, который на момент   приднестровско-молдавского конфликта ещё только начал формироваться, задействовать не удалось. Операция проходила не под эгидой Содружества, а на основе двустороннего межгосударственного Соглашения.  Несмотря на непризнанный статус лидера Приднестровья, он был привлечён к подписанию Соглашения  и Меморандума, подтверждая тем самым, что обе конфликтующие стороны согласны на привлечение России к участию в урегулировании конфликта. Этим определяется правовая основа легитимного вмешательства Российской Федерации во внутренние дела Республики Молдова.

Решительные акции России по прекращению боевых действий сторон в приднестровско-молдавском конфликте в 1992г. можно рассматривать как элементы предупредительного развёртывания и демонстрации силы. Это в основном и стимулировало договорённость о проведении миротворческой операции.

С международно-правовой точки зрения развёртывание и деятельность трёхсторонних миротворческих сил (по одному батальону от БКС и России),  обеспечивающие контроль над буферной зоной разделения враждующих сторон соответствует задачам и тактике международных операций по принуждению к миру и поддержанию мира.

Действия российских миротворцев в Приднестровье распадаются на два отличительных этапа. Первый этап (до заключения трехстороннего соглашения от 21 июня 1992г.) включал в себя действия воинских контингентов 14 армии по  демонстрации силы и  элементы принудительных действий.

Второй этап (после заключения политических соглашений о принципах урегулирования конфликта) по форме и способам действий миротворцев относится к типичной операции по поддержанию мира.

Совокупность этапов операции (наряду со структурно схожей операцией в Южной Осетии) может быть отнесена к особой разновидности международного миротворчества, что можно рассматривать как элемент развития практики операций по установлению и поддержанию мира в конфликтных регионах.

Организация процесса урегулирования в соответствии с международной практикой, с созданием независимых структур контроля (ОКК) и управления (ОВК) Совместными миротворческими силами и привлечение к процессу урегулирования ОБСЕ и военных наблюдателей от сторон-посредников, обеспечивают не только формальное, но и сущностное сходство операции с международным миротворчеством.  

Включение в состав миротворцев контингентов, предоставленных враждовавшими сторонами, нарушает формальные принципы миротворчества, и не имело бы место, если она проводилась под эгидой СНГ или ОБСЕ. Однако при правовом статусе проводимой операции, такая структура оказалась приемлемой и весьма успешной. Лояльные к политическому примирению компоненты  бывших конфликтовавших сторон нейтрализовали вооруженные или враждебные действия соотечественников, тем самым добиваясь стабилизации обстановки в регионе. Такой тактический приём (оправдавший себя в Южной Осетии и в Приднестровье) является вкладом в опыт международного миротворчества.

Учитывая, что вскоре вопрос о новом механизме по обеспечению выполнения будущих договоренностей между Республикой Молдова и Приднестровьем станет предметом дискуссий на переговорах по урегулированию в ОБСЕ, России, очевидно, следует выступить инициатором в разработке такого механизма и всей гарантийной операции в целом. Основу совместных воинских контингентов могли бы составить формирования России и Украины, а также Молдавии и Приднестровья в сокращенном варианте. Целесообразно также сохранить характер взаимоотношений РФ с ОБСЕ при проведении  будущей операции.

Грузино-абхазский конфликт

В основе грузино-абхазского конфликта лежит стремление абхазских элит выйти из-под грузинского контроля, очевидная неприемлемость независимости Абхазии для грузинского руководства. Обе стороны не обладают достаточной силой или возможностями добиться своих политических целей. Грузия - чтобы подавить военной силой Абхазию и ликвидировать её автономию.  Абхазия – чтобы добиться своего международного признания как независимого государства.

Стороны стоят на принципиально противоположных позициях по главному вопросу - о статусе Абхазии. Теоретически, грузинское руководство согласно предоставить Абхазии всю полноту суверенитета, кроме права иметь собственную армию, флот и вести внешнюю политику. Вместе с тем, Тбилиси крайне болезненно относится к самой идее государственности Абхазии, опасаясь, что предоставление ей даже федеративного статуса может повлечь за собой дезинтеграционные процессы и "расползание" других районов страны. Абхазская сторона согласна на некое "федеративное объединение" в рамках "союза Грузии и Абхазии".

В зоне конфликта проведением двух взаимосвязанных миротворческих операций (операции СНГ и операции  военных наблюдателей ООН) в целом удалось прекратить продолжение кровопролития и существенно ограничить вооруженные столкновения между сторонами.

Особенности  подготовки операции Содружества осложнили её подготовку и проведение. Это нашло своё выражение в следующем: из-за формальных задержек с подписанием Мандата операции и ратификацией решения об участии российского контингента в ней Советом Федерации ФС РФ мероприятия по введению войск в зону конфликта фактически начались раньше, чем произошло должное правовое оформление решения о проведении операции; коллегиального обсуждения на момент принятия формального решения  об операции не было; операция так и не стала коллективной миротворческих операций Содружества. Миротворческий контингент был представлен только Россией. Это противоречит стандартам ООН, по которым контингент, представляемый одной страной,  не должен превышать 1/3 от общего количества участников операции; не было создано международное военное командование операцией, которой фактически руководит ГШ ВС РФ.

Одобрение операции со стороны ООН проходило весьма сложно, миротворческие подразделения так и не получили статуса “голубых касок” ООН.

В ходе проведения операции произошло частичное возвращение беженцев в районы, покинутые ими в ходе конфликта. Вместе с тем, именно затруднения в дальнейшем возвращении беженцев и невозможность для миротворческого контингента гарантировать их безопасность являются одной из причин затягивания сроков операции, которая, несмотря на ряд положительных промежуточных итогов, является пока наименее успешной из всех операций, проводимых на постсоветском пространстве.

Это связано не со “слабостью” самой операции (военные аспекты самой операции вполне функциональны, контингент справляется с поставленными задачами), а с отсутствием политической воли сторон к мирному решению проблемных вопросов пост конфликтного урегулирования.

В настоящее время грузинская сторона все более решительно ставит вопрос об изменении мандата и придании миротворческим силам полицейских функций. Если этого не произойдет, то Тбилиси может отозвать свое согласие на миротворческую операцию, что ликвидирует юридическую основу пребывания там российского контингента, ходя для этого требуется и согласие абхазской стороны.

Грузинские требования не находят поддержки у российского руководства. Придание миротворческим силам полицейских функций и использование их для охраны беженцев, потребует серьезного увеличения численности российских войск в Абхазии. Для этого  у России нет практических возможностей.

Вывод миротворческих сил из зоны конфликта стимулирует там рост напряженности и, возможно, приведет к войне. Её исход будет примерно таким же, как и войны 1992-93 годов, однако, с гораздо более тяжелыми последствиями. Возможное возобновление боевых действий станет катализатором продолжающейся децентрализации Грузии, а в клубок противоречий будет втянута Россия, которая будет обязана взять под защиту собственных граждан. Такое развитие событий не отвечает интересам России, и ведет к серьезной дестабилизации в районе, примыкающем непосредственно к нестабильному Северному Кавказу. Мирный процесс урегулирования конфликта находится в тупике и существует вероятность его вооруженной эскалации.

Операция в Южной Осетии

В отличие от операций в Таджикистане и в Абхазии, операция в Южной Осетии не имеет Мандата Глав государств СНГ и поэтому не может рассматриваться как миротворческая операция региональной организации в полном смысле слова. Её правовые основания иные – трёхстороннее соглашение между сторонами конфликта и Россией.

Хотя Дагомыские соглашения о принципах урегулирования грузино-осетинского конфликта от 14 июня 1992 года не были реализованы в полной мере, они заложили основы для стабилизации обстановки в зоне конфликта.

В соответствии с соглашением миротворческие силы состоят из трех батальонов. Один батальон из состава грузинских вооруженных сил, второй — из состава российских ВС, и третий из сил, подчиненных власти Южной Осетии. Каждый батальон приблизительно равен по численности.

Объединение задач по поддержанию мира и правопорядка, позволило достичь успеха в миротворческой деятельности войскам.  Использование трехсторонних миротворческих сил, в которые были вовлечены участники прошедших боевых действий, позволило ограничить влияние других вооруженных формирований (в основном мародеров) на жизнь местного населения и создать условия для мирного урегулирования конфликта путем переговоров. Это также отличает операцию в Южной Осетии от других миротворческих операций, проводимых на постсоветском пространстве (кроме операции в Приднестровье). Контингенты, составившие Смешанные миротворческие  силы, выполняют, по сути, типичные миротворческие функции.  

К проблемам, препятствующим мирному урегулированию конфликта, следует отнести: конфликтная ситуация в Южной Осетии оказалась фактически "замороженной" из-за политических разногласий сторон, переговорный процесс между которыми продвигается медленно;

несовместимыми являются позиции сторон по вопросу о политическом и юридическом статусе Южной Осетии. Для Грузии неприемлемо любое нарушение ее территориальной целостности, тогда как для южноосетинской стороны крайне важно обеспечить себе фактическую не подконтрольность Грузии.

При этом возможности компромисса и политического маневрирования со стороны руководства Южной Осетии существенно ограничиваются настроениями масс населения; для подавляющей части осетин сама идея возвращения в состав Грузии остается пока неприемлемой ввиду тяжких преступлений грузинских формирований в 1990-92 годах;

Южная Осетия до сих пор находится в экономической и транспортной блокаде со стороны Грузии; особо сложной является проблема возвращения беженцев, проживавших в грузинских районах.

Операция в Таджикистане

Анализ документов и решений СНГ, относящихся к операции в Таджикистане, показывает, что они заложили правовую основу Коллективных миротворческих сил Содружества, а ряд практических действий миротворцев обогатили теорию и практику миротворчества.

СНГ успешно провела миротворческую операцию в Таджикистане и, во взаимодействии с ООН и ОБСЕ, сумело прекратить военное противостояние сторон, начать мирный процесс урегулирования конфликта. Основную роль в операции в Таджикистане сыграли миротворческие силы России. Это можно расценить как успех внешнеполитической деятельности РФ на постсоветском пространстве. Вместе с тем, ряд государств Содружества, наиболее заинтересованные в прекращении конфликта у своих границ, так и не выполнили решения Глав государств СНГ, касающихся миротворческой операции.

Исходя из критерия успешности в прекращении войны, миротворческая операция в Таджикистане, может послужить определённой моделью для проведения аналогичных операций не только в зонах нестабильности пост- советского пространства, но и в других частях мира.

Однако операцию в Таджикистане нельзя отнести к “традиционным” миротворческим операциям из-за специфических условий, присущих ситуации в стране. Учитывая, что она проводилась только по  просьбе законного правительства Таджикистана, ее можно квалифицировать как законную интервенцию с элементами миротворчества – на начальном этапе урегулирования конфликта, в последующем – как миротворческая операция с применением типовых способов её проведения.

Можно выделить ряд факторов, которые снижали эффективность действий КМС  в Таджикистане. К ним следует отнести:  большинство принципиальных решений принималось узкой группой государств СНГ (Россия, Казахстан, Киргизия, Узбекистан, Таджикистан), хотя практический вклад этих государств, кроме России, в военную часть операции был незначителен; операция осуществлялась по просьбе лишь одной из сторон конфликта - руководства Республики Таджикистан; Мандат операции допускал весьма широкую интерпретацию действий войск, позволяя, КМС участвовать в боях, что не соответствует практике операций по поддержанию мира, но характерно для операций по принуждению к миру. В Мандате КМС не были оговорены правила применения силы; обстоятельства начала операции, и основные задачи КМС свидетельствовали, что миротворцы фактически действовали на стороне правительства. Этим нарушался принцип беспристрастности миротворцев.

Операции на Балканах (IFOR, SFOR, KFOR)

Следует отметить, что активная миротворческая дея­тельность государства может рассматриваться как один из не­пременных атрибутов ведущей державы, способ расширения ее геополитического влияния, повы­шения международного авторитета и отстаивания национальных интересов в мире. С этих позиций вывод российских миротворческих контингентов с Бал­кан является своего рода “геополитическим отсту­плением” России, демонстрацией своей геополи­тической слабости и утратой определенных рыча­гов влияния на европейские процессы.

Если Россия в перспективе наме­ревается сохранить за собой статус великой держа­вы, то она должна быть способна оказывать опре­деленное влияние в районах своих интересов и твердо их отстаивать. Современные реалии на­глядно подтверждают, что решение этой геополи­тической задачи обеспечивается, в том числе, и во­енным присутствием в регионах влияния. Нынеш­нее же военное присутствие России за рубежом до­вольно скромное, и ограничивается, преимущест­венно, пространством СНГ. Неэффективная реализация Росси­ей своего миротворческого потенциала на Балка­нах (в смысле оказания влияния на военно-политическую сторону урегулирования кризиса) подрывает уверенность в наших миротворческих возможностях и негативно влияет на авторитет Российской Федерации.  

Уход России с Балкан порождает иллюзию возможности решения конфликтных си­туаций преимущественно посредством силы. А в свете событий “II сентября” и нынешнего тяготения США к разре­шению сложнейших международных кризисов прямолинейными силовыми методами, в мире мо­жет возобладать силовой подход разрешения очень сложных проблем (что не всегда оправданно и ред­ко ведет к желаемым результатам).

Поэтому  в глазах многих народов и государств Россия продолжает оставаться определенным сдерживающим фактором в установлении нового монополярного мироустройства с применением силы. В этой связи “шараханье” России на Балканах (от сверх активности в начальной стадии миротворческой опе­рации до безразличия на конечном этапе ее проведения) ставит под сомнение последователь­ность российского внешнеполитического курса. Кроме того, выводимый  воинский контингент Москва могла бы заменить милицейскими (полицейскими) силами и увеличением числа военных наблюдателей на Балканах. Профицит российского бюджета 2003 года позволил бы реализовать это мероприятие. И Россия смогла бы продолжать оказывать определенное влияние на процессы, происходящие на Балканах.

Сказанное позволяет утверждать, что в сфере миротворческой деятельности России на Балканах не обошлось без просчетов в сфере геополитики, компенсировать ущерб, от которых в настоящее вре­мя будет довольно трудно. Россия утратила свое влияние на Балканах. Да и не только в этом регионе.

К основным проблемам, выявленным в ходе подготовки и проведе­ния операции МНС с участием России, относятся:

наличие двойных стандартов по отношению к конфликто­вавшим сторонам;

несогласованность военных и гражданских аспектов операции;  

различие в требованиях, предъявляемых к подготовке лично­го состава, вооружения и военной техники национальных контингентов;

слабая совместимость средств управления войсками, вооружения и во­енной техники вооруженных сил НАТО и других стран;  

недооценка роли средств мас­совой информации и их влияния на подготовку и ход проведения опера­ции;

наличие языкового барьера.

  • Миротворческая деятельность России

Как уже отмечалось, в настоящее время в операциях на пост советском  пространстве основная тяжесть по их проведению в настоящее время лежит на России и ее Вооруженных Силах. Наиболее ярким примером такого подхода является миротворческая операция, проводимая под эгидой СНГ в зоне конфликта Грузия-Абхазия, где миротворческие силы представлены только Россией. Финансирование операций проводится также за счёт бюджета РФ, с нерегулярными вкладами отдельных стран СНГ.

Миротворческая деятельность является важнейшим элементом национальной безопасности Российской Федерации. Самостоятельная миротворческая активность России при всей её непоследовательности сдержала развитие военных конфликтов на пост советском пространстве, но их предотвращение и, особенно, пост конфликтное урегулирование возможно лишь  во взаимодействии с международными институтами (ООН, СНГ, ОБСЕ и др.).

В ходе урегулирования конфликтов на постсоветском пространстве наглядно отобразилась борьба двух подходов российских властей к проведению операций. Дипломатического, с привлечением миротворческих сил для закрепления результатов переговорного процесса России с конфликтующими сторонами и силового подхода, основанного на проведении операций по принуждению к миру, с частичным нарушением норм международного права ради достижения практических результатов.

В обоих случаях российским миротворцам удавалось заморозить конфликты и удержать враждующие стороны к возвращению к боевым действиям.

Следует признать, что избранная Россией ли­ния на достижение более весомого участия в кри­зисном урегулировании на Балканах была неэффективной. Сказались отсутствие четко разработанной страте­гии продвижения и защиты национальных интере­сов в регионе, упущение российской дипломатией стратегической инициативы, ограничен­ный набор форм и способов взаимодействия с Аль­янсом.

Российская сторона постепенно теряла инте­рес к политическому диалогу с НАТО по проблеме урегулирования на Балканах, а возникшая пер­спектива совместной борьбы с международным терроризмом оттеснила проблему балканского урегулирования на второй план. Здесь далеко не лучшую роль сыграла поли­тическая составляющая урегулирования.

 Вместе с тем, деятельность РФ по выполнению миротворчес­ких задач и обеспечению мира и стабильности имела положительные результаты - политика нейтралитета и непредвзятое отношение к разным этничес­ким слоям населения способствовала стабилизации ситуации в зонах от­ветственности российских сил.

В целом, исходя из анализа опыта применения миротворческих сил в Евразии, РФ несомненно обладает  наибольшим опытом участия в миротворческом процессе, развитой нормативно-правовой базой и потенциалом для активного участия в миротворческом процессе в будущем.

  • Перспективы развития совместного миротворчества в Евразии

Перед тем как определить перспективы развития совместного миротворчества в Евразии, очевидно, необходимо оценить потенциал региональных организаций и союзов и возможные горячие точки в регионе, где возможно потребуется их применение в качестве миротворческих сил.

Первое, что хотелось бы отметить, в стабилизации обстановки на общем геополитическом пространстве (в Евразии) получается “распыление” миротворческих усилий организаций и союзов. Хотя эти усилия направлены на выполнение общей для всех стран региона задачи – предотвратить кровопролитие в зонах конфликтов и обеспечить региональную стабильность и безопасность.

Что касается западноевропейских организаций и союзов – безусловно, это НАТО и ЕС. Вполне очевидно, что ОБСЕ в перспективе не сможет проводить самостоятельные миротворческие операции.

А что касается постсоветского пространства, то здесь ситуация наиболее сложная.

СНГ как региональная организация исчерпала свои возможности в области миротворчества по многим причинам, на которых я не буду останавливаться.

ШОС,  как и ГУАМ не обладают легитимностью и потенциалом для активного участия в миротворческом процессе в будущем.

Наиболее перспективной организацией, которая может стать правопреемницей СНГ в этой области может стать ОДКБ. Известно, что в рамках этой организации ведется активный законотворческий процесс по принятию комплекса документов в области миротворчества с учетом международного права и опыта применения миротворческих сил других организаций и союзов. Но процесс становления требует времени.

Поэтому, говоря о краткосрочной перспективе взаимодействия и развития совместного миротворчества в Евразии, очевидно, корректно будет говорить о взаимодействии между существующими западноевропейскими структурами и отдельными странами, а также между заинтересованными странами в рамках коалиции.

В связи с этим, тенденции развития обстановки на постсоветском пространстве объективно заставляют Россию перейти от проведения самостоятельных операций к дипломатическим методам разрешения и урегулирования конфликтов в рамках СНГ во взаимодействии с другими международными институтами. При этом военная составляющая операций должна сочетаться с мерами экономического и гуманитарного характера.

Говоря о возможных  районах применения миротворческих операций нового поколения, то здесь следует учитывать в первую очередь национальные интересы стран, участвующих в этом процессе. Ведь не секрет, что для ряда стран миротвор­чество сегодня становится специфичным способом осуществления своего во­енного присутствия в районах мира, представляющих своеобразный плацдарм реализации своих национальных интересов. Для бывших конфликтовавших сторон  специфичным способом  реализации своих политических и экономических амбиций является определенный нажим на организацию, осуществляющую миротворческую операцию.

В связи с этим можно предположить, что в ближайшей перспективе наибольшей трансформации будут подвергнуты текущие операции в Закавказье и в Приднестровье, в связи с увеличением тарифов на энергоносители для Молдовы и Грузии и существующими расхождениями между Москвой, Тбилиси и Кишиневом в военно-политической сфере.

Как район потенциального применения миротворческих сил на постсоветском пространстве в более отдаленной перспективе, то здесь можно отметить замороженный конфликт вокруг Нагорного Карабаха, который также требует своего мирного разрешения.  

  • За и против сотрудничества в области совместного миротворчества

В перспективе сотрудничество в области миротворчества становится одним из краеугольных камней обеспечения мира и безопасности на евроатлантическом пространстве объединенными усилиями. Основанием такого утверждения служат следующие факты.

 Во- первых,  страны, принадлежащие к разным организациям и союзам, в равной мере заинтересованы в мире и стабильности не только у себя в стране и в её ближайшем окружении, но и на региональном и глобальном уровнях (в соответствии с Уставом ООН,  членами которой являются эти страны. Пример - операции на Балканах и в Афганистане).

Во-вторых, региональные организации и союзы в конце ХХ-го и начале ХХI-го веков столкнулись с новыми видами угроз и опасностей, парирование которых исключает применение военной силы в её традиционных формах и способах. Вместе с тем, в некоторых конфликтах использование военной силы для прекращения боевых действий конфликтующих  сторон было просто необходимым.

В-третьих, у этих организаций/союзов есть не только концептуальное видение миротворчества, но и нормативно-правовые акты, и соответствующие структуры для их выполнения. На Западе это многонациональные оперативные силы НАТО (МНОС) и создаваемые силы быстрого реагирования ЕС, в СНГ - коллективные миротворческие силы (КМС), в ОДКБ- силы быстрого реагирования.

В- четвёртых, на региональном уровне и у стран НАТО, и у стран СНГ есть опыт проведения миротворческих операций, как с мандатом ООН, так и с другими мандатами, а у миротворческих контингентов этих стран есть опыт совместных действий при проведении операций.

И, наконец, в-пятых, для западноевропейских государств пост советское пространство представляет большой геополитический интерес, как мост, связывающий Запад и Восток и как громадный рынок, и как поставщик энергоресурсов и т.д. и т.п. Поэтому события, происходящие здесь, непосредственно затрагивают их национальные интересы. Для стран Содружества сотрудничество с западноевропейскими структурами безопасности в различных областях уже давно являются приоритетными в сфере внешней политики. Их национальные интересы также затрагивают события и конфликты не только в “ближайшем окружении”- в регионах Кавказа и Центральной Азии, но и на Балканах, на Ближнем Востоке и в других регионах мира.

Таким образом, приведённые факты служат весомым аргументом в пользу углубленного сотрудничества между ОБСЕ, ЕС, НАТО и СНГ/ОДКБ в области миротворчества.

Вместе с тем, на этом пути есть немало препятствий, которые могут затормозить усилия региональных структур и союзов  по обеспечению мира и безопасности в регионах совместными усилиями. В обобщенном виде их можно свести в группу вопросов, требующие ответов  от лидеров стран и организаций/союзов  в ближайшей перспективе.

Захотят ли государства, считающие своё ближнее зарубежье зоной исключительно своих национальных интересов, или страны, где происходят внутригосударственные конфликты, допустимым  вмешательство внешних сил в сферу их деятельности?

Допустимы ли подобные операции в сфере ответственности оборонительных союзов (например, НАТО и ОДКБ)?  

Как быть с правом вето ряда государтв-членов СБ ООН на проведение операций (особенно с использованием военной силы), принадлежащим одновременно и к союзам/организациям, и не заинтересованным по каким –либо причинам в совместных действиях?

Как быть с государственными образованиями, образовавшимися в результате или распада государства, или в результате военных действий между сторонами на религиозной, этнической или иной основе?

Пойдут ли страны-члены союзов/организаций на участие в миротворческой операции в регионе, где нет их национальных интересов, подчиняясь существующим союзным договорам и хартиям (если эти операции неминуемо повлекут за собой людские потери среди национального миротворческого контингента и значительные затраты финансово- экономических средств государства)?

Под эгидой какой организации возможно проведение совместных миротворческих операций, например, на пост советском пространстве?

Захотят ли западноевропейские страны участвовать в подобных операциях под эгидой ОДКБ?

Кто будет осуществлять планирование совместных операций, и как будет осуществляться их материально-техническое обеспечение и финансирование? Какова будет система управления и контроля за ходом операции?

И, наконец, главный вопрос - готовы ли лидеры стран, а также организаций и союзов к реальному сотрудничеству в этой области, взяв на себя ответственность (в соответствии с предоставляемой Уставом ООН возможностью) совместного регионального миротворчества?

Ответы на эти и другие вопросы потребуются для формирования реального механизма сотрудничества между ОБСЕ и ЕС, НАТО и ОДКБ в области миротворчества.

При их положительном решении возможно систематизировать и объединить усилия организаций и союзов по стабилизации обстановки на евроатлантическом пространстве. В этом случае вырисовывается модель тесного взаимодействия региональных структур и союзов в области миротворчества. Миротворческие силы ЕС/НАТО и ОДКБ будут проводить операции и действия по установлению и поддержанию мира на общем геополитическом пространстве. Под эгидой ООН возможно дополнительно использовать военную силу НАТО в операциях по принуждению к миру. ОБСЕ будет выполнять функции пост конфликтного урегулирования и восстановления мира в конфликтогенных районах. Широкий спектр миротворчества, позволят ОБСЕ, ЕС, НАТО и ОДКБ обеспечивать мир и стабильность на планете во взаимодействии и с друг с другом, и с ООН, а также с другими региональными структурами безопасности.

  • Возможные направления сотрудничества  в области миротворчества

Сегодня региональные структуры и союзы имеют общее представление, как о характере угроз, так и о возможностях каждого субъекта безопасности при парировании этих угроз. Интересам, как и ООН, так и ОБСЕ, ЕС, НАТО и ОДКБ отвечает создание новой системы взаимоотношений в области обеспечения безопасности совместными усилиями на общем геополитическом пространстве. Это будет способствовать поддержанию мира и стабильности для всех стран Евразии и поможет ускорить процесс интеграции организаций и союзов при противодействии общим угрозам и вызовам.

С учётом балканского опыта совместных действий МС, к  основным направлениям будущего сотрудничества в области миротворчества на евроатлантическом пространстве можно отнести:

постоянный мониторинг развития военно - политической обстановки в конфликтогенных регионах евроатлантического пространства и оказание влияния на её развитие за счёт активной посреднической деятельности в урегулировании кризисных ситуаций и предотвращение разрастания конфликтов;

воздействие на развитие конфликтной ситуации, прежде всего, дипломатическими, а в чрезвычайных обстоятельствах – и военными средствами на конфликтующие стороны с целью обеспечения справедливого решения спорных вопросов. Проведение активной поддержки структур бывших конфликтовавших сторон, стремящихся укрепить мир и не допустить продолжения конфликта с использованием военной силы;

совершенствование основ и вопросов взаимодействия между военными и гражданскими структурами миротворческой операции на различных уровнях и этапах;

совершенствование направлений подготовки миротворческих контингентов;

реализация общепризнанных норм и принципов миротворчества применительно к будущим операциям.

***

В долгосрочной перспективе невозможно предугадать, будет ли “вечный мир” характерной чертой наступившего века, или, как и в ХХ-м веке его ждут военные потрясения. Но одно очевидно - уже сегодня целесообразно ввести структурные изменения в существующие гарантии сохранения мира и стабильности на евроатлантическом пространстве с использованием общего механизма миротворчества.

Анализ миротворческой деятельности ведущих организаций и стран мира показывает, что операции международных сил (коалиций) в интересах региональной стабильности валообразно увеличиваются, достигая уже сегодня свыше десятка текущих операций в год.

Поэтому, с учетом существующей потенциальной напряженности в регионах евроатлантического про­странства наиболее оптимальной для политики стран этого региона будет скорейшее взятие на вооружение комплексной миротворческой стратегии. Необходимо "сквозное" проникновение теории и практики миротворчества через все региональные и национальные структуры, как необходимого элемента обеспечения национальной безо­пасности государств на общем геополитическом пространстве.

Без определенных практических шагов в области совместного миротворчества попытки самостоятельно решать задачи по  обеспечению безопасности на региональном уровне, обречены на низкую эффективность. Хотя и трудно будет преодолевать возможные проблемы и расхождения в этой области, однако каждый шаг по объединению усилий стран в противодействии общим вызовам и угрозам станет очередным вкладом в фундамент глобальной безопасности.

I Так, например, ОБСЕ в своей практической деятельности принимает собственное политическое решение на проведение миротворческих акций на территории стран – участниц этой организации (или по решению ООН). Это решение принимается  на основе консенсуса (или “консенсус минус один”). При этом акцент в действиях делается на политической и гуманитарной, а не на военной составляющей операций. В ходе проведения операций на Балканах (в1992-93гг., в 95-96гг., с 1999г.), на Кавказе (с 1992г., в 96-м и 99-м гг.), в Прибалтике (в 1993г.) и в Таджикистане (1997г.) принципиально отвергалось использование принудительных действий, подчёркивалась равно удаленность Организации от сторон конфликта. При наборе контингента в миссии ОБСЕ предпочтение отдавалось представителям стран, удалённых от очагов конфликтов.

В НАТО политическое решение об операции принимается Советом НАТО, как правило, по обращению ООН или ОБСЕ. С 1999г. предусматривается проведение операций по принуждению к миру (без мандата ООН) и вне зоны ответственности оборонительного союза. Допускается три варианта проведения операций: самостоятельно, как ядро коалиции государств, как “субконтрактор” в операциях ООН. Альянс уже использовал военную силу для достижения целей операций в Персидском заливе (в ходе операций “Буря в пустыне” и “Лиса в пустыне”), на Балканах (“Союзническая сила” и “Объединенный стражник”) и в Афганистане. Финансирование операций осуществляется преимущественно самостоятельно, при пропорциональном вкладе практически всех стран- членов союза.

Зона ответственности ЕС при проведении миротворческих операций доктринально не ограничивается территорией стран-членов. Их проведение предусмотрено там, где этого требуют интересы общеевропейской безопасности. Предусматривается четыре варианта проведения операций: по собственному мандату, с участием других заинтересованных стран, в контексте операций НАТО или коалиции государств, по мандату и в составе сил  ООН или ОБСЕ. Допускается (в порядке исключения) применение принудительных действий без мандата ООН. Финансирование операций предусматривается за счёт бюджетов стран-членов, или путём создания “корзины” вкладов по отдельной операции. В связи с затянувшимися сроками создания многофункциональных вооружённых формирований ЕС рамочного типа (их окончательное создание перенесено с 2003г. на 2004г.) полномасштабных операций ЕС пока не проводилось. Структуры ЕС привлекались к блокаде бывшей Югославии (1994г.) и в операции в Косово (с 1999г.).



Назад
Наш партнёр:
Copyright © 2006-2015 интернет-издание 'Россия-Америка в XXI веке'. Все права защищены.