Россия и Америка в XXI веке
Россия и Америка в XXI веке На главную О журнале Свежий выпуск Архив Контакты Поиск
Подписаться на рассылку наших анонсов

E-mail:
№1, 2009
США: МОМЕНТ ИСТИНЫ ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ
(международное измерение политического процесса)*
 
Гарбузов В.Н., доктор исторических наук, заместитель директора Института США и Канады РАН
           
Аннотация.В статье анализируется политическая ситуация в США накануне и в период президентских выборов 2008 г. Автор характеризует основных претендентов на президентский пост от Республиканской и Демократической партий, рассматривает внешнеполитические факторы избирательной кампании: войну с террором, войну в Ираке, отношения США с западноевропейскими союзниками, российско-американские отношения и т.п.
Ключевые слова: Президентские выборы США внешнеполитические факторы.
 
The USA: a Moment of Truth during War. An International Measuring of Political Process.
Garbuzov Valeriy Nikolaevich
Ph. D., Deputy Director of ISKRAN
Annotation.This article examines political situation in the USA before and during the Presidential election 2008. The author offers main Republican and Democratic pretenders in the context of international factors of presidential campaign: war against terror, war in Irac, U.S.-Europe relationship, Russia-U.S. relationship, etc.
Key words: U.S. Presidential Elections International Factors
 
Политический катарсис
В США, где общественные и государственные институты прошли сложную и длительную проверку временем, сформировался отработанный механизм избрания главы государства. Сами американцы не рассматривают выборы президента только лишь как смену очередного главы администрации. Их цели гораздо шире. Во-первых, они предоставляют американским избирателям возможность, проявив личную ответственность, сделать тот или иной выбор. Во-вторых, участвуя в голосовании, граждане получают шанс исправить свои ошибки, совершенные ими во время прежней избирательной кампании. В-третьих, президентские выборы дают шанс прийти к власти новой команде политиков, которая будет добиваться реализации интересов обделенной вниманием действующей администрации части электората.
Президентские выборы в США, и кампания 2008 г. не исключение, без преувеличения можно назвать намеренно запланированным политическим кризисом, в процессе которого в общенациональных масштабах обсуждаются проблемы, волнующие американское общество, выясняются его социально-экономические и политические предпочтения, анализируются успехи и неудачи истекшего четырехлетия, определяются национальные приоритеты, разрабатываются предвыборные партийные платформы, а вместе с ними и новые подходы к разрешению назревших вопросов. В самом деле, в год избрания президента в Соединенных Штатах происходит своеобразная встряска, психологическая мобилизация всего общества, формируется его очередная «повестка дня».
Не случайно президентские выборы в США называют «гражданским уроком» для избирателей, «моментом истины», политическим «катарсисом», в процессе которого происходит очищение от наслоений недавнего прошлого, от того, что дестабилизирует и разделяет американское общество. Результатом этого «катарсиса» является определение национальных приоритетов, формирование политического компромисса и укрепление социального консенсуса, являющегося залогом успешного развития американского государства в целом.
Сама кульминация – голосование в ноябре каждого високосного года – лишь заключительная часть длительной, дорогостоящей, сложной, выматывающей кандидатов в президенты и захватывающей в свою орбиту массы избирателей кампании, которая длится в течение года и проходит в своем развитии несколько этапов. Все претенденты на высший пост в американском государстве должны пройти через сложную выборную процедуру – многочисленные встречи с избирателями, митинги, собрания, съезды, дебаты и пр., – в процессе которой они подвергаются жесткой критике и довольно строгой проверке со стороны избирателей.
В США – государстве, в котором давно определены национальные интересы, –сложились заинтересованные группы, сформированы институты гражданского общества, где действуют настоящие политические партии, а не созданные сверху квазиобразования, создающие лишь иллюзию многопартийности и исчезающие с уходом в небытие политических лидеров, где пресса действительно выполняет функции «четвертой власти», регулярно критикуя правящий класс, где находящимся у государственного руля противостоит реальная и представляющая действительную угрозу властям политическая оппозиция, – выборы исполняют важную, подчас уникальную роль.
Нам, живущим пока в несовершенном обществе с неразвитыми политическими структурами, только еще предстоит освоить весь этот сложный избирательный процесс, в котором принимает участие реальная оппозиция, когда в общенациональных масштабах критически осмысливается политика действующих властей, когда особые акценты делаются на их просчетах и ошибках, когда решения принимают именно избиратели, а итог голосования трудно просчитать заранее. И тогда сами выборы действительно станут важным и необходимым элементом политического процесса, укрепляющим институт президентства в нашей стране, – «моментом истины» для всего российского общества.
 
Политическое противоборство
Президентские выборы 2008 г. в США подошли к своему логическому завершению. Несколько факторов существенно повлияли на ход и результаты этого политического противоборства.
Прежде всего, следует отметить необычный состав наиболее вероятных претендентов на президентский пост: женщина – бывшая первая леди страны, сенатор-демократ от штата Нью-Йорк Хиллари Родмэн Клинтон (1947 г.р.)., афро-американец – восходящая звезда демократов, сенатор от штата Иллинойс Барак Хусейн Обама-мл. (1961 г.р.) и самый пожилой претендент – сенатор-республиканец от штата Аризона, ветеран вьетнамской войны Джон Сидни Маккейн III (1936 г.р.). Между ними развернулась схватка, какой давно не видела Америка.
Джон Маккейн. Расстановка сил среди претендентов на президентский пост от Республиканской партии менялась очень быстро. После праймериз в Нью-Гемпшире 8 января 2008 г., неожиданно для многих, обойдя своих конкурентов, считавшихся наиболее вероятными победителями, – мэра Нью-Йорка Рудольфа Джулиани, губернатора Арканзаса баптиста Майка Хакаби, Митта Ромни и Рона Пола, фаворитом республиканцев стал ветеран вьетнамской войны, республиканец рейгановского призыва (в Республиканской партии с 1982 г.), сенатор от Аризоны Джон Маккейн, прозванный из-за седины «Белый Торнадо». Привлекательность этого претендента для избирателей во-многом объясняется нестандартной личностью и боевым прошлым, ставшим главным его козырем. Во время войны во Вьетнаме Маккейн, сын и внук адмиралов ВМС США, служил летчиком палубной авиации, был взят в плен и провел там пять с половиной лет. Образ несгибаемого героя, знающего не понаслышке, что такое война и страдания («я умею воевать, но могу и восстанавливать мир»), наполненная жизненным опытом богатая биография («я не самый молодой, но самый опытный»), твердость характера («я знаю, кто я и что я хочу сделать»), прямота оценок, жесткий подход к решению внешнеполитических проблем, репутация откровенного, смелого и честного человека, надежного отца и главы большого семейства (жена Синди, семеро детей, четверо внуков) – все это привлекло к Маккейну, несмотря на его солидный возраст, миллионы американцев.
Существенную роль сыграли и непростые отношения Маккейна с собственной партией. Не связанный с партийной верхушкой, он не останавливался перед открытой критикой политики Дж. Буша, клеймя «продажных вашингтонских бюрократов, думающих только о себе и забывших о нуждах простого народа». Стремясь заручиться поддержкой всех групп традиционного республиканского электората, Маккейн сделал акцент на главных проблемах – безопасности, консервативных ценностях, снижении федеральных расходов. Выступая как консерватор против абортов, за смертную казнь и за сокращение программ социального обеспечения, Маккейн казался своим для многих республиканцев.
Вместе с тем, пытаясь привлечь к себе часть избирателей-демократов и проявляя определенную независимость, он выступал за либерализацию иммиграционного законодательства, высказывался против пыток заключенных, против поправки, запрещающей однополые браки, и за федеральное финансирование программы исследований стволовых клеток.
Выступая за прозрачность финансовых потоков, идущих от групп влияния, и предлагая ужесточить законодательство в этой сфере, Маккейн (не раз и сам прибегавший к их услугам) превратился в давнего врага всех вашингтонских лоббистов, подчинивших себе политическую систему Америки.
Внешнеполитические взгляды Маккейна, сформировавшие в период холодной войны, отличаются твердостью, четкостью, простотой и черно-белым восприятием мира, что позволяет считать его ярко выраженным «ястребом». Непримиримость в отношении Ирака, одобрение начала войны с ним, которую во что бы то ни стало необходимо довести до победного конца, были закономерными для внешнеполитической философии сенатора шагами. Выступая за укрепление обороны и безопасности страны, потенциальную угрозу Маккейн видел в России и Китае и считал возможным развертывание в их направлении систем ПРО.
На протяжении всей кампании Маккейн не раз высказывал негативное, порой враждебное отношение к России. Регулярно звучали его предложения о приостановлении членства России в большой восьмерке и приеме туда Бразилии и Индии. Российское правительство, по его убеждению, не может быть другом или партнером США, поскольку не разделяет американские базовые ценности.
Таким же негативным было отношение республиканского претендента к В.В. Путину. Если Буш-мл. в свое время увидел в глазах российского президента его душу, то Маккейн – лишь три буквы: «К.Г.Б.». В представлении Маккейна, Россию возглавляет «клика бывших разведчиков», которая, желая взять реванш за развал СССР, пытается запугать своих демократических соседей. С его точки зрения, вполне разумной могла бы быть линия на ослабление и сдерживание России, так как политика Путина лишь «ползучий переворот против сил демократии и капитализма», а между США и Россией ходит призрак «холодного мира».
Поддерживая кандидатуры президента Грузии М. Саакашвили и президента Украины В. Ющенко в качестве кандидатов на Нобелевскую премию мира и критикуя при этом президента Белоруссии А. Лукашенко, Маккейн ничем не выделялся в трактовке того образа России, который уже давно и прочно сформировался на Западе.
Избирательная кампания республиканца Маккейна, организованная, по американским меркам, на скромные средства, испытавшая серьезные трудности из-за нехватки финансов и ошибок в проведении, но прошедшая по отношению к своим оппонентам безупречно и уважительно, привела к триумфу. Маккейна поддержал еще год назад лидировавший в социологических опросах, но вскоре сошедший с дистанции бывший мэр Нью-Йорка Рудольф Джулиани. 4 марта 2008 г., выиграв праймериз в четырех штатах и собрав 1195 голосов делегатов партийного съезда (при необходимых 1191), Дж. Маккейн стал победителем. Непрогнозируемый триумф Маккейна, став драматическим поворотом всей предвыборной гонки, обеспечил ему поддержку основных претендентов-соперников от Республиканской партии и президента Дж.Буша. На время интерес к кандидату республиканцев снизился.
Демократы внесли в эти выборы не меньше драматизма и ожиданий.
Действительно, с самого начала кампании в Демократической партии сложилась драматическая ситуация, не разрешавшаяся вплоть до окончания всех первичных выборов, – что бывает нечасто. Лейтмотивом всей избирательной кампании демократов на стадии праймериз стало жесткое, изматывающее и затянувшееся противоборство бывшей первой леди страны Хиллари Клинтон и восходящей звезды демократов, чернокожего Барака Обамы. Несмотря на идентичность программ, бескомпромиссное соперничество этих кандидатов (причем с минимальным разрывом) продолжалось, нанося вред прежде всего самой партии, но зато давая всей кампании интригу, державшую в напряжении ее участников и избирателей. Многие наблюдатели оценивали шансы кандидатов на победу с точки зрения их потенциальной возможности нанести поражение Маккейну.
Какие-либо прогнозы тогда строить было практически невозможно. Согласно проведенным в начале лета социологическим опросам, разрыв между фаворитами президентской гонки был минимален: Маккейн – 44%, Обама – 42%, Клинтон – 40%.
Барак Обамапривлек к себе внимание еще в 2004 г., когда выступил на партийном съезде демократов. Сын белой американки и кенийца, выпускник Колумбийского университета, сенатор от штата Иллинойс, умелый полемист, человек, не связанный с партийной машиной и с партийными группировками, он делал ставку на молодых, чернокожих, цветных и малоимущих избирателей, призывая при этом возродить «американскую мечту»[1].
Б. Обама, о котором в самом начале избирательной гонки знали немногие, быстро сумел завоевать сердца американцев, изъявивших готовность поддержать формирующийся своеобразный «культ» новой личности, к которой ничто плохое не приставало. Продуманная, взвешенная, доказательная и, вместе с тем, спокойная критика политики Дж. Буша, повторяющиеся призывы к кардинальному обновлению, умение вести диалог с оппонентами, поддерживать дискуссию, мощная энергетика, своеобразный магнетизм сделали свое дело: Обама, человек с левыми, по американским меркам, взглядами, быстро превратился в очень сильного соперника для любого кандидата. Разрыв между ним и Клинтон сократился до минимума и на протяжении почти всей кампании составлял всего 2–3%. Его поддержал сам сенатор-демократ Эдвард Кеннеди, что многими экспертами расценивалось если не как полная гарантия успеха по итогам праймериз, то как серьезный знак.
Хиллари Клинтон, неоспоримый лидер предвыборной гонки в начале 2007 г., стала сдавать позиции Б. Обаме, на протяжении всех первичных выборов шедшему вровень с ней. Х. Клинтон делала ставку на женщин, католиков, испаноязычных американцев, рабочих и белых мужчин. Несмотря на победы, одержанные на праймериз в ряде крупных штатов – Нью-Йорке, Нью-Джерси, Техасе, Калифорнии (которые, правда, нельзя назвать ни громкими, ни сокрушительными), рейтинги Клинтон падали, хотя не настолько, чтобы можно было говорить о ее окончательном поражении. Отдать за нее свои голоса были готовы всего лишь 22% американских женщин. Складывалась странная ситуация: Хиллари Клинтон давно и хорошо знали все американцы, но, несмотря на это, 40% из них относились к бывшей первой леди негативно и голосовать за нее не собирались.
Даже после праймериз в Пенсильвании 22 апреля, когда Клинтон победила, обеспечив себе поддержку 84 делегатов съезда (Обаму поддержали 74 делегата), было ясно: упущенного уже не вернешь. Нехватка времени, проблемы с финансированием кампании, крупные долги, разногласия внутри избирательного штаба перевешивали и превращались в стойкую тенденцию, которую лишь укрепили победы Обамы 6 мая в Индиане и Северной Каролине. Тем не менее, неопределенность относительно возможного официального кандидата Демократической партии все еще сохранялась. Ожидалось, что ситуация прояснится лишь в начале июня, когда официально завершится период праймериз.
Тем временем рейтинги чернокожего претендента росли. По оценкам многих экспертов, именно у Обамы было больше шансов победить Дж. Маккейна, чем у Клинтон. В сложившейся ситуации сами демократы стали проявлять беспокойство относительно способности Клинтон противостоять Маккейну на выборах в ноябре. По данным социологических опросов, от 44 до 51% не желали голосовать за Хиллари Клинтон. Они считали, что она слишком спорная личность, которая не сможет объединить американцев в трудное для страны время. Крепнущие убеждения многих демократов в «неизбираемости» Клинтон обернулись предложениями к ней уступить и выйти из игры, поддержав Обаму ради блага всей партии. Однако этого не произошло: проявляя волю, твердый характер и завидное мужество, она шла до конца..
Как и ожидалось, на съезде Демократической партии, начавшем работу 25 августа 2008 г. в Денвере, официальным кандидатом в президенты был избран Барак Обама. Его напарником, кандидатом на пост вице-президента (к глубокому разочарованию Х. Клинтон и ее сторонников, надеявшихся на второй номер в списке) стал Ричард Байден – сенатор от штата Делавэр, искушенный в вопросах мировой политики. Съезд Республиканской партии, открывшийся 1 сентября в Миннеаполисе, избрал своим официальным кандидатом в президенты сенатора Джона Маккейна, а кандидатом в вице-президенты – губернатора штата Аляска Сару Пэйлин, энергичную мать большого семейства, броскую личность с богатой биографией, но мало известную и явно не подготовленную к деятельности на высшем государственном посту. Однако на том этапе ей отводилась другая роль – привлечь к себе внимания избирателей и мобилизовать консервативную, провинциальную часть американского электората и женщин. Роль, с которой она довольно успешно справилась: рейтинги Маккейна после съезда временно поднялись.
Дебаты между кандидатами, проходившие в первой половине октября, в основном касались внутренних проблем Америки, и прежде всего финансового кризиса, самые сильные удары которого пришлись как раз на заключительную часть президентской гонки. По оценкам телезрителей, победителем всех дебатов оказался Барак Обама, который «говорил, выглядел и вел себя как президент»: был уверен в себе, сдержан, рассудителен, точен в высказываниях и терпим к критике. За три недели до выборов перевес Обамы над Маккейном составлял 10%.
 
Внешние факторы
Внешние факторы, как правило, не играют существенной роли и не оказывают решающего влияния на исход выборов в США. Но нынешняя избирательная кампания характеризовалась тем, что проходила в обстановке масштабных геополитических перемен. Холодная война со своей системой сдержек и противовесов ушла в прошлое, оставив взамен нестабильный и взрывоопасный мир. Распад СССР и последовавшие вслед за ним теракты подорвали существовавшую систему мирового порядка с установившимся балансом сил и интересов. Нависшая над миром угроза международного терроризма сделала процесс формирования новой стабильной системы международных отношений еще более проблематичным.
Стремление США использовать политику противодействия новым терактам и продвижения демократии для расширения своего мирового влияния, применение военно-силовых способов решения проблем (смена политических режимов в Афганистане и Ираке) вызвали неоднозначную реакцию как американского общества, так и мира в целом. Сама Америка оказалась совершенно не готова к затяжной войне в Ираке, потребовавшей больших издержек, и держать под контролем ситуацию и в Афганистане, и в Ираке явно была не в состоянии. Лишь незначительная часть населения США поддерживала действия Буша. Большинство американцев были настроены резко отрицательно, считая войну в Ираке серьезной ошибкой Белого дома. Негативную реакцию многих американцев вызвала и политика односторонних действий Белого дома на международной арене, стремление администрации решать сложные проблемы мировой политики единолично, без оглядки на другие страны, даже на своих европейских союзников, игнорируя нормы международного права, ООН и общественное мнение внутри страны.
 
Война в Ираке
Начатая в 2003 г. война в Ираке стала центральным элементом и определяющим фактором второго президентства Дж. Буша-мл. Вторжение американских войск в Ирак, свержение и казнь Саддама Хусейна[2], обоснованные опасностью применения ОМУ и угрозой терроризма, исходящими от этого государства-изгоя, поддерживались разными частями американского общества, не прогнозировавшими негативные последствия этих шагов.
В чем же причины неудач и промахов США в Ираке? Свержение и казнь С. Хусейна иракской проблемы не решили. Начавшаяся после этих проведенных без особых усилий и сложностей действий операция по восстановлению порядка и стабильности в Ираке, как и следовало ожидать, приобрела затяжной характер, обусловленный целым комплексом причин: спецификой самого иракского общества; неоизоляционизмом, сохранившимся среди республиканцев; просчетами стратегов из Пентагона; размещением слишком небольшого воинского контингента, который оказался не в силах контролировать территорию страны и подавлять борьбу за власть, развернувшуюся в иракском обществе; неразвитостью структур гражданского общества, делавшей опору на местных жителей крайне проблематичной, и т.п.
Война в Ираке больше, чем любая другая проблема, расколола страну, сразу после терактов 11 сентября 2001 г. объединившуюся вокруг президента. Вместо всеобщей поддержки (свыше 90%) Дж. Буш получил крайне низкий рейтинг – 35%. Большая часть американцев пришла к выводу, что начало войны в Ираке было ошибкой. Если в начале 2006 г. свыше 40% респондентов были уверены в успешном исходе войны и около 50% настроены пессимистично, то осенью 2006 г. настроения общества стали резко меняться. В октябре 2006 г. лишь 27% американцев надеялись на успех иракской кампании, а свыше 60% ответили отрицательно. В декабре результаты опросов были еще менее оптимистичны. Американское общество считало, что война слишком затянулась и ее пора заканчивать.
Отражением этого сдвига стали промежуточные выборы 2006 г., которые многими американцами воспринимались как общенациональный референдум по политике Буша в Ираке. Республиканцы потеряли на них большинство в обеих палатах Конгресса. За этим последовала отставка основного вдохновителя войны в Ираке – главы Пентагона Д. Рамсфельда, принесенного в жертву победившим демократам (впервые за последние 12 лет они получили контроль над Палатой представителей), критиковавшим его республиканцам и военным.
Иракский фактор отодвинул на второй план другие проблемы глобального масштаба, которые при предшественниках Буша всегда были в поле зрения прежних администраций: глобальное потепление, российско-американское взаимодействие, левый уклон ряда стран Латинской Америки, антиамериканский блок (состоящий из Кубы, Венесуэлы, Боливии, Никарагуа и Эквадора), войны в Африке, замораживание программ контроля над вооружениями, организованная преступность, афгано-пакистанская граница и стабилизация в Афганистане[3].
Справедливости ради стоит отметить, что после промежуточных выборов 2006 г. Буш признал неэффективность прежней стратегии и необходимость изменения политики в отношении Ирака. Но при этом было очевидно, что США не могут тут же отказаться от выполнения начатой миссии и начать немедленный вывод своих войск.
Первоначально в Вашингтоне обсуждался вариант «стратегии консенсуса», которая могла бы устроить всех: республиканцев и демократов, военное командование США и правительство Ирака. Стратегия предусматривала активизацию боевой подготовки иракской армии и постепенную передачу в ее руки ответственности за ведение борьбы с мятежниками. Военное присутствие США в Ираке должно было сократиться в 2007 г. Предполагалось сохранение такой численности войск, которой было бы достаточно и для предотвращения падения правительства, и для нанесения ударов по «Аль-Каиде», и для недопущения возможной интервенции со стороны Сирии и Ирана.
Вместо этого был принят вариант, предусматривавший увеличение численности группировки сухопутных войск и корпуса морской пехоты, расширение круга решаемых этими войсками задач и усиление их взаимодействия с иракской армией и полицией.
Решение Дж. Буша направить дополнительно 21,5 тыс. солдат в Ирак привело к серьезному конфликту Белого дома с Конгрессом. Вскоре после выступления президента в Конгрессе с посланием «О положении страны» (23 января 2007 г.), Сенат принял резолюцию, осуждавшую отправку новых солдат на фронт. Ее авторами стали сенаторы-демократы – председатель комитета по иностранным делам Джозеф Байден (Joseph Biden) и председатель комитета по вооруженным силам Карл Левин (Carl Levin). Сторонниками резолюции стали и сенаторы-республиканцы: ветеран войны во Вьетнаме Чак Хейгел (Chuck Hagel) и Олимпия Сноу (Olympia Snowe). В сущности, это был первый серьезный шаг борьбы законодателей с курсом Буша.
Не имеющий обязательной силы и носящий рекомендательный характер парламентский документ не только отвергал принятое Бушем решение, но и предлагал изменить задачу, поставленную перед американскими войсками в начале операции. По мнению сенаторов, боевую ответственность следовало передать иракцам, а самим американцам переключиться с непосредственного участия в широкомасштабных боевых действиях на изоляцию иностранных террористов и военное обучение иракской армии.
Двухпартийная резолюция – свидетельство отчетливых сдвигов, произошедших в Конгрессе за 2002–2006 гг. В октябре 2002 г. войну в Ираке поддерживали 296 конгрессменов и 77 сенаторов, против выступили 133 конгрессмена и 23 сенатора. После промежуточных выборов 2006 г. расстановка сил изменилась: многие сторонники войны не были переизбраны, и демократы обеих палат, бывшие, в основном, против войны с Ираком, оказались в большинстве. Война в Ираке, став центральной политической проблемой, не только отдалила две партии друг от друга, но и внесла раскол в ряды самой Республиканской партии[4]: значительная ее часть перешла на антивоенные позиции и стала выступать против Дж. Буша, – это особенно беспокоило Белый дом. Ни встречи с однопартийцами, во время которых президент пытался убедить их в правильности новой стратегии, ни беседы с отдельными законодателями не помогли переломить ситуацию: поддержка президентской власти среди республиканцев явно уменьшилась.
Хиллари Клинтон, которая, как известно, поддержала военную операцию США в Ираке, выступила против новой стратегии Буша и увеличения военного контингента. Она утверждала, что Буш начал войну в Ираке с непродуманным планом и наспех выстроенной стратегией.
Таким образом, в 2007 г. на политической арене США можно было наблюдать новое демократическое большинство обеих палат Конгресса, настроенное против политики Буша, раскол внутри самой администрации и недовольное войной и разочарованное руководством общество.
Многие понимали, что реализация новой стратегии могла сопровождаться новыми рисками. Отныне с не решенными США задачами должно было справляться иракское правительство. Белый дом рассчитывал на то, что американские войска откроют «окно безопасности», благодаря которому возобновится экономическое восстановление страны, укрепится политический консенсус и прекратится религиозная война. Большие надежды возлагались на правительство Нури аль-Малики, которое должно было ввести в Багдад армейские части и использовать их в военных операциях, в том числе против террористов-шиитов. На плечи иракского правительства возлагались и другие задачи: создание схемы распределения доходов от иракской нефти, реабилитация бывших членов партии БААС, внесение поправок к конституции, проведение выборов на местах и осуществление своих полномочий на всей территории страны.
Уверенности в том, что правительство с задачами справится, не было. Даже сейчас, после нескольких лет военной операции, шансы на стабилизацию в Ираке крайне низки. Ситуацию осложняет целый ряд факторов, и прежде всего, внутренний конфликт в самом Ираке – длительная вооруженная религиозная война между суннитами и шиитами, которую невозможно остановить ни переговорами, ни «стратегией консенсуса». Маловероятная победа в этой войне носила бы временный характер. Наращивать продолжительное время свои силы в Ираке США явно не смогут, да и наведение порядка с помощью внешних сил в столь специфическом обществе вряд ли возможно[5].
По утверждению Збигнева Бжезинского, направление в Ирак дополнительного контингента американских войск не более чем политическая уловка, тактическая ценность которой весьма ограниченна, а стратегическая вовсе отсутствует. По его мнению, американские войска будут ввязываться в кровавые уличные бои, от которых не зависит ни урегулирование хаоса, ни прекращение этнического и религиозного насилия. Это лишь усилит антиамериканизм в регионе и приведет к расширению географии конфликта, развязыванию военных действий против Сирии и Ирана.
 
Война с террором
По словам С. Хантингтона, значительная часть стран мира считает США «хулиганской державой» – «настырной, лезущей в чужие дела, эксплуататорской, действующей в одностороннем порядке, лицемерной и стремящейся к гегемонии»[6]. Вера Америки в собственную правоту, ее самодовольство и «комплекс собственной полноценности» складывались на протяжении многих десятилетий и оформились во второй половине ХХ в.[7] Их укрепили геополитический сдвиг после распада СССР и последовавшее за ним изменение в психологическом восприятии себя и других стран.
Во многом по этой причине в конце 1990-х гг. в трансатлантических отношениях настал кризис. Западные союзники уже не нуждались друг в друге так, как это было в период холодной войны. Импульсы и мотивы к сотрудничеству оказались размыты. Исчезновение советской угрозы открыло перед ними их собственные дороги. Для Европы это было строительство нового союза, где нации сумели бы объединить свои суверенитеты и заменить силовую политику международным правом, подлинным сотрудничеством, установлением международных норм и созданием европейских институтов. На старом, уставшем от войн континенте на глазах рождалось новое международное сообщество, в котором общие интересы человечества играют более важную роль, чем интересы отдельных стран[8].
В Соединенных Штатах в это время шли дебаты относительно их роли в новой системе мироустройства. Участники дискуссий сходились во мнении, что миссия США в мире, которую не в состоянии взять на себя никакое другое государство, – быть верховным хранителем международной безопасности, необходимым и признанным суперлидером, который не остановится перед применением военной силы против террористов и стран-изгоев, стремящихся получить доступ к ОМУ, даже без согласований и консультаций в международных институтах. Эта позиция не поддерживалась в Западной Европе, где формировались антиамериканские настроения, неприязнь к США и неприятие однополярного мира.
Политика Буша исходила из того, что внешнеполитический курс США должен быть прагматичным и реальным, базироваться на прочном основании национального интереса, а не проводиться в интересах международного сообщества, как это делала администрация Б. Клинтона, практиковавшая гуманитарные интервенции. Новая стратегия состояла в том, чтобы превратить США во внешнего арбитра, мирового жандарма лишь по необходимости. Многие сторонники реальной политики считали, что серьезных угроз национальным интересам США нет, настало время «стратегической паузы», которая может продлиться два или три десятилетия. Казалось, что глобальное лидерство времен холодной войны, которое несли США, уходило в прошлое и страна, выполнившая свое историческое предназначение, теперь может сосредоточиться на решении собственных внутренних проблем. И администрация Буша на это рассчитывала в первые месяцы своего пребывания у власти.
Однако теракты 11 сентября развернули внешнеполитический курс Белого дома на 180 градусов, определив внешнюю политику США на долгие годы вперед. «Стратегическая пауза» закончилась, так и не успев проявиться в полной мере. Защита даже узко понимаемых национальных интересов потребовала более экспансионистской и более агрессивной стратегии. США возобновили свое широкомасштабное глобальное вмешательство, но теперь уже в рамках «войны с террором».
То, что произошло с Америкой 11 сентября 2001 г., вызвало тревогу и сопереживание в других странах. За последние 30 лет ни один руководитель государства в мире не сталкивался с проблемами такого характера и масштаба, с какими пришлось иметь дело Джорджу Бушу-мл. Но все же, как справедливо отмечает Роберт Каган, научный сотрудник Фонда Карнеги, остальной мир не воспринял случившееся как свою собственную беду, считая, что Соединенные Штаты своей несдерживаемой интервенционистской политикой повсюду сформировали атмосферу антиамериканизма и сами спровоцировали эти теракты, направленные именно против них, а не против всего человечества.
Многие и сегодня полагают, что США ведут борьбу с терроризмом исключительно в своих собственных интересах, проявляя заботу только о себе, умело, эгоистично и цинично вплетая в нее решение своих собственных проблем. Сами американцы, несомненно, думают иначе, полагая, что действуют не ради собственной корысти, а ради общего спокойствия и блага на Земле. Борьба с терроризмом вывела Америку на роль единственного глобального лидера, к которой ни она, ни остальной мир оказались явно не готовы.
Многие в мире воспринимали войну в Афганистане, борьбу с талибами, уничтожение баз Аль-Каиды как реакцию раненого зверя, готового уничтожить любого, кто посмел на него напасть. И все же, несмотря на критику в адрес Буша, следует признать, что свое главное обещание он сдержал: ни одного нового теракта на территории США не произошло. Как бы ни критиковали Буша сами американцы, прежде всего за войну в Ираке, каким бы непопулярным он ни стал в конце своего президентства, благодаря инициированному США небывалому международному сотрудничеству повторных терактов удалось избежать.
Война с террором, сплотив даже противоборствующие страны, так и не стала для внешней политики США тем стержнем, каким в свое время была политика «сдерживания коммунизма», оправдывавшая и прежнее лидерство США, и многие их ошибки и промахи. Причина, видимо, в том, что международный терроризм, став главной угрозой для Америки, не превратился в главный вызов современности для всех остальных стран мира, ни одна из которых не стала жертвой теракта подобного масштаба. Новая угроза не смогла сформировать главный фокус внешней политики, каким прежде осознавался коммунизм. Мир до сих пор не воспринимает усилия США как бескорыстную жертвенность, как усилия, предпринимаемые не столько ради себя, сколько ради блага других.
В США давно и прочно сформировалось мнение, что проблема терроризма тесно увязана с радикальным исламом, укоренившимся на Ближнем Востоке, где и следует строить главную линию обороны. В Западной Европе на эту проблему смотрят иначе. Европейцы, которые сталкиваются с выходцами из арабских государств каждый день, полагают, что мусульманский фактор – это сложный вопрос европейского общества, который европейцы должны решить сами.
Так что война с террором, казавшаяся многим мощным объединительным мотивом, довольно быстро оказалась источником серьезных мировых противоречий. Страна-жертва стала единственным мировым арбитром, единолично и не всегда верно решающим судьбы государств и народов. Видимо, поэтому, Роберт Каган назвал Соединенные Штаты «некомпетентным гегемоном»[9].
 
Американское лидерство
Готов ли остальной мир принять такого лидера? Мир, многие субъекты которого объясняют вызывающее поведение США отнюдь не желанием наказать террористов, продвинуть демократию, навести порядок и восстановить стабильность, – то есть желанием, обезопасив себя, обеспечить безопасность и остальным. По убеждению многих, истинные причины американского поведения в начале нового века, как, впрочем, и в недалеком прошлом, – стремление вести за собой остальной мир, расширение сферы собственных жизненно важных интересов, борьба за энергоресурсы.
Многие страны действительно заинтересованы в снижении масштабов американского влияния, но, как свидетельствуют современные реалии, вовсе не собираются формировать единый противовес против него. Китай и Россия, Индия и Бразилия, Куба и Венесуэла вряд ли будут объединять совместные усилия против Америки. Западная Европа прочно сотрудничает с США, что не исключает возникающую время от времени критику со стороны европейских лидеров. Страны Восточной Европы еще в конце 1980-х гг. получили стимул к отходу от советского/российского влияния. США стремятся укрепить свои позиции и на бывшем советском пространстве: Латвия, Литва, Эстония, Украина и Грузия прочно вошли в орбиту американского влияния. Стратегический курс на сотрудничество с США формируют государства Азиатско-Тихоокеанского бассейна. Опираясь на Израиль, Соединенным Штатам удалось привлечь на свою сторону и часть стран ближневосточного региона (Египет, Иорданию, Марокко, Саудовскую Аравию). После американского вторжения и свержения режима С. Хусейна в зависимость от США попал Ирак, которому предстоит сложный путь приспособления к мировым реалиям. Единственной серьезной проблемой этого региона остается выбивающийся из общей тенденции Иран.
По убеждению Р. Кагана, пока Соединенные Штаты находятся в центре мировой экономики и продолжают оставаться сильнейшей военной державой, пока Америка является живым воплощением самой популярной политической философии в мире, пока американская общественность продолжает поддерживать идею американского доминирования, пока потенциальные соперники (союзники) вызывают у своих соседей скорее страх, чем сочувствие, структура международной системы должна оставаться прежней: одна сверхдержава – и ряд великих держав[10].
При этом возвращение к американскому лидерству времен холодной войны, как и к самой холодной войне, вряд ли возможно: нет постоянно существующей глобальной угрозы, которая по своим масштабам представляла бы реальную опасность не только для США, но и для остального мира. С распадом СССР биполярная структура мира, как и холодная война, стали достоянием истории.
 
США и Россия
После холодной войны интересы и обязательства США в мире сократились. Сдерживание СССР привело к его ослаблению, масштабному кризису и гибели. Распад огромного государства и окончание холодной войны определили политику США в отношении России. Перемены, которые происходили в нашей стране в период президентства Б.Н. Ельцина, поначалу воспринимались в США как отчетливое движение в сторону развития рыночной экономики и демократии. Поддержка России со стороны Запада в то время ограничивалась субсидиями МВФ, Всемирного банка, американскими и западноевропейскими кредитами. В целом она была невелика и предоставлялась на жестких условиях. Поддержка Б.Н. Ельцина администрацией Б. Клинтона в период политических обострений осенью 1993 г. и на выборах 1996 г. во многом объяснялась тем, что российский президент воспринимался как лидер и надежный гарант демократических перемен внутри- и внешнеполитического курса России, вполне устраивавшего США и Запад. Отсутствие каких-либо серьезных противоречий в российско-американских отношениях, финансовая зависимость России от США, отсутствие у тогдашнего российского руководства идей и стремления к проведению самостоятельной внешнеполитической линии породили в США убеждение, что Россия находится на пути вовлечения в орбиту американского влияния, и тогда зазвучали широковещательные заявления об установлении партнерских и даже дружеских отношений с нашей страной,  
На самом деле, после распада Советского Союза внешнеполитический курс США был ориентирован прежде всего на отрыв от России как восточноевропейских государств, так и ставших суверенными бывших республик СССР. Акцент при этом был сделан на поддержку в том или ином виде тех политических сил, которые проявили готовность действовать в русле американских глобальных интересов (Саакашвили в Грузии, Ющенко на Украине), а также на создание проамериканского пояса (своеобразного «санитарного кордона») вдоль границ России. Эту же цель преследовала и политика по интегрированию Польши, Чехии, Венгрии, Латвии, Литвы и Эстонии в западные структуры – НАТО и ВТО. США действовали в духе старых доктрин холодной войны эпохи Трумэна и Эйзенхауэра, стремясь быстро заполнить образовавшийся вакуум, поощряя антироссийскую политику своих новых союзников и игнорируя любые интересы России. При этом официальные лица Вашингтона неоднократно заявляли, что действия США не носят антироссийской направленности и не направлены на то, чтобы не допустить возрождения новой «советской империи».
Наиболее откровенно политика односторонних действий США проявила себя в косовском кризисе. Курс на отрыв Косово от Сербии, бомбардировки Югославии, игнорирование норм международного права, ООН и других международных институтов и в итоге провозглашение независимости Косово в феврале 2008 г. – все это продемонстрировало внешнеполитическую слабость России, ее неспособность проводить собственную внешнеполитическую линию и противостоять американскому вмешательству.
 
Новый курс В.В. Путина
В начале XXI в. стали происходить существенные перемены в экономической и политической жизни России. С назначением в августе 1999 г. В.В. Путина премьер-министром, а затем и президентом, в стране был взят курс на формирование конкурентоспособной экономики, твердое отстаивание национальных интересов страны, проведение самостоятельной внешнеполитической линии. В наиболее концентрированном виде он был сформулирован в речи В.В. Путина в Мюнхене в 2007 г. По словам российского президента, причина многих негативных явлений в мире кроется в существовании однополярного мироустройства, в узкокорыстной политике единственной супердержавы, проводящей линию на удовлетворение исключительно собственных интересов и навязывающей свои варианты решения проблем в мировой политике, идущие вразрез с национальными интересами других стран.
Впервые произнесенные публично российским президентом слова, резкие формулировки, жесткие оценки, общий антиамериканский настрой этой речи вызвали негативную реакцию Запада. Открытая критика Соединенных Штатов, в особенности их внешнеполитической активности, со стороны российского лидера многим представлялась необоснованной, казалась проявлением незавуалированной недипломатичности и несдержанности президента России. Ее расценивали как стремление России в очередной раз «пустить пыль в глаза», не восприняли серьезно и не разглядели за этой критикой решимости Москвы отстаивать свои интересы на деле. На этом эпоха России, согласной на все и стремившейся во что бы то ни стало интегрироваться с Западом, завершилась.
 
Кавказский кризис
Крупномасштабное вторжение грузинской армии в Южную Осетию в ночь с 7 на 8 августа 2008 г. с целью восстановления контроля над ней, гибель при этом мирных жителей и российских миротворцев и разрушение Цхинвали привели к неожиданной для Грузии и США реакции России, начавшей проведение массированной военной операции по принуждению М. Саакашвили к миру. Политический режим Грузии, существующий благодаря политической и финансовой поддержке Соединенных Штатов, сразу же предстал в образе жертвы, пострадавшей от руки сильного и могущественного соседа. Вся мировая пресса, Совет Безопасности ООН и политические лидеры Запада приняли сторону Грузии, образовав единый антироссийский фронт. Такой масштабной и слаженной антироссийской кампании не было, пожалуй, со времен наиболее острых кризисов периода холодной войны.
Отношение к развернувшемуся на Кавказе кризису и к России вышло на авансцену избирательной кампании в США. Кандидат от республиканцев Дж. Маккейн, на протяжении всей кампании выступавший за проведение жесткого курса по отношению к России и предлагавший исключить ее из «большой восьмерки», казалось бы, в нужный момент получил доказательство своих утверждений об агрессивности России, ее стремлении распространить свое влияние за пределы собственных границ и восстановить «советскую империю». Переключение внимания избирателя на российский фактор позволило Маккейну на время опередить своего конкурента, демократа Б. Обаму.
Кавказский кризис оживил интерес политической элиты США к России и российско-американским отношениям. Со стороны многих авторитетных экспертов (З. Бжезинского, У. Кристола, Р. Холбрука) все чаще стали звучать вполне серьезные предложения по «сдерживанию» России, аналогичные политике «сдерживания коммунизма» в период холодной войны. Казалось, взвешенный подход, трезвость и реализм в суждениях, объективность в оценках и спокойный тон уступили место неконтролируемой истерии, настойчивым требованиям ввести антироссийские санкции – отказаться от покупки российских нефти и газа, окружить Россию вдоль границ ракетами, разорвать с ней договоры о контроле над ядерными вооружениями, поставить Россию в изоляцию, свернуть сотрудничество России с НАТО.
Госсекретарь США Кондолиза Райс поставила под сомнение перспективы интеграции России в окружающий мир, так как она подавляет демократию по периметрам собственных границ. По словам бывшего президента Чехии Вацлава Гавела, Россия «перестала понимать, где начинается и где заканчивается».
Действия В.В. Путина воспринимались как стремление установить авторитарный режим, подавляющий свободы внутри страны и проводящий «имперскую» политику за ее пределами с целью вернуть утраченные после распада СССР позиции. По словам М. Бжезинского, действиями России руководили «амбиции и ностальгия, непонимание и просчеты, раздражение и обиды». В общественном сознании западных стран укоренилось мнение, что в современной России явно развивается тенденция к «сворачиванию демократии». Став более самостоятельной и независимой, Россия, по мнению политической элиты западных стран, стала менее демократичной.
 
Избирательное сотрудничество
Многие опасались, что события на Кавказе подтолкнут переход российско-американских отношений из стадии шаткого стратегического партнерства в стадию открытого, а потому опасного противостояния, которое вряд ли пойдет на пользу России. Такое противостояние (в открытой или скрытой форме) не может стать повторением холодной войны, геополитические и идеологические основы которой (биполярность, идеологизация международной политики, гонка ядерных вооружений) умерли вместе с ней. Американо-российская конфронтационность в XXI в. будет основана на ином – на стремлении России проводить собственную мировую политику, которая неизбежно будет наталкиваться на глобальные интересы Соединенных Штатов. Причем периоды обострения напряженности могут сменяться периодами нормализации отношений. При этом как США, так и Россия будут вынуждать друг друга отказываться от проведения конфронтационного внешнеполитического курса.
Видимо, в скором времени будет формироваться широкий спектр американо-российских отношений, содержащих в себе элементы как соперничества, так и сотрудничества, – от открытой конфронтации и враждебности до «избирательного сотрудничества» по проблемам, представляющим взаимный интерес.
Так называемое «избирательное сотрудничество» – это умение находить области сотрудничества, сферы взаимных интересов. Запад стремится встроить Россию в основной поток международной жизни на выборочной основе по проблемам обоюдного интереса (глобальные эпидемии, изменение климата, борьба с терроризмом, ядерное энергетика, нераспространение ОМУ, ядерное оружие, энергетика, торговля и ВТО, экология). Но политике вовлеченности России в западный политический мейнстрим препятствует как отсутствие взаимного доверия, так и использование Соединенными Штатами борьбы с международным терроризмом в своих геополитических интересах.
Варианты прямого воздействия на Москву у Белого дома сегодня крайне ограниченны. Неразвитость двусторонних экономических связей, отсутствие прямой, сколько-нибудь серьезной зависимости российской экономики от США снижают возможности Вашингтона к применению экономических санкций или иных способов нажима на Россию. Кроме того, линия на обострение отношений с Россией не найдет должной поддержки в Западной Европе. Сегодня вряд ли возможно сплочение стран Запада на антироссийской почве, возобновление конфронтации, подобной холодной войне, по причине существования общих экономических, прежде всего энергетических, интересов России и Европы, а также из-за близости их позиций по целому ряду вопросов мировой политики[11].
Утрата иллюзий относительно однополярного мира и политики односторонних действий США, изменения в международном балансе сил, заявления всех кандидатов в президенты США о необходимости пересмотреть внешнеполитический курс Дж. Буша и выработать более реалистичную и эффективную политику на российском направлении вселяют надежды на перемены к лучшему.
 
Финансовый кризис
В начале избирательной кампанииэкономические проблемы не проявляли себя так остро, как на завершающем ее этапе. Масштабный обвал ипотечного рынка в октябре 2008 г., явившийся следствием многолетней политики американского государства по насыщению экономики дешевыми деньгами и искусственному развитию ипотеки, оказался для многих полной неожиданностью. Стремительное развитие потребительского кредита привело к масштабному жилищному строительству: в 2000–2005 гг. его объемы удвоились по сравнению с предыдущим пятилетием. Но многие заемщики оказались неплатежеспособными. Их массовый отказ платить по закладным приобрел угрожающий характер, что и привело к разрушению ипотечного рынка и разрастанию финансового кризиса.
Это сказалось на состоянии банков. Пять ведущих инвестиционных банков США прекратили свое существование в прежнем виде. Банкротства «Леман бразерс» (Lehman Brothers), продажа «Меррилл Линч» (Merrill Lynch)и «Беар стернс» (Bear Stearns), смена вывесок «Голдман сакс» (Goldman Sachs) и «Морган Стэнли» (Morgan Stanley), невозможность их дальнейшего функционирования как инвестиционных банков оказались реальностью.
Ни власти, ни общество не были к этому готовы. Ипотечный кризис перекинулся на всю финансовую систему страны, и только чрезвычайные государственные меры (национализация банков, дополнительная поддержка со стороны Федеральной резервной системы) позволили взять ситуацию под контроль и добиться некоторой стабилизации экономики. По всей видимости, США входят в очередной цикл снижения темпов экономического роста, за которым может последовать масштабная рецессия. В самое ближайшее время американская экономика, как некогда в 1970-е гг., может столкнуться с явлением стагфляции, при которой рецессия и инфляция развиваются параллельно. По прогнозам экспертов, наиболее сложным станет 2009 год, а экономический подъем может начаться лишь в 2010 г.
 
Кризис доверия
Избирательная кампания 2008 г. развивалась в ситуации неуклонного падения авторитета действующей администрации и лично президента Дж. Буша. Судя по социологическим опросам, популярность Буша упала с 90% после терактов 11 сентября 2001 г. до менее чем 30% осенью 2008 г. Свыше 70% американцев считает, что нынешний президент ведет страну неверным курсом. Такой значительной и стремительной потери доверия со стороны избирателей президентская власть в США еще не знала. Буш-младший оказался первым среди самых непопулярных американских президентов современной американской истории, оставив позади Р. Никсона, покинувшего пост из-за уотергейтского кризиса, и Дж. Картера, не способного справиться с множеством проблем 1970-х гг. Такое серьезное снижение рейтинга президента Буша объясняется комплексом причин: затянувшейся войной в Ираке, масштабным финансовым кризисом и т.п.
Критика в адрес Буша исходила прежде всего от демократов. Республиканцы же стремились дистанцироваться от действующего президента, критикуя его по наиболее спорным проблемам. Сложившаяся ситуация существенно затрудняла реализацию избирательной стратегии сенатора Дж. Маккейна, стремившегося представить себя американскому избирателю как человека, не связанного с вашингтонским истэблишментом, и более того, критикующего его со стороны и опирающегося на свои собственные силы.
 
Перспективы
Победа Дж. Маккейна на выборах привела бы к усилению тенденции к ужесточению курса в отношении России, а также к возрождению политики «сдерживания», которой США руководствовались в период холодной войны. По расчетам команды Маккейна, курс на «сдерживание», изоляцию лишенной былых элементов сверхдержавности России, со слабой экономикой и армией, не имеющей надежных союзников, неизбежно должен был принести выигрыш Западу. Реализация идеи Маккейна о создании «Лиги демократий», объединяющей развитые и развивающиеся демократические государства, усилила бы глобальное противостояние, подтолкнув к сближению Россию и Китай.
Подход демократического кандидата к России отличался менее негативным настроем, и с точки зрения интересов России победа Б. Обамы представлялась более предпочтительной. Вероятно, при демократах усилится нажим на российское руководство в сфере развития демократии и эффективной модели государственного управления западного типа. С победой Обамы связаны надежды на отход США от политики односторонних действий, приспособление к реалиям многополярного мира, проведение, в целом, более умеренного и взвешенного внешнеполитического курса. Возможно расширение взаимодействия с Россией по проблемам Ирана, Афганистана, сокращения ядерных вооружений и др.
В любом случае линия на дальнейшее расширение НАТО, включение в нее Грузии и Украины продолжится и сохранится негативное отношение к происходящим в самом российском обществе процессам – авторитарным тенденциям, неразвитости структур гражданского общества, проблемам с созданием правового государства, отсутствию свободы прессы, оппозиционных партий и т.п.
Оба кандидата отдавали себе отчет в том, что американцев и русских объединяют общие императивы: прекращение терроризма, нераспространение ядерного оружия, ядерное разоружение, развитие двусторонней торговли. Оба кандидата признавали необходимость сотрудничества с Россией, взаимодействия с ней в сфере контроля над вооружениями и ядерной безопасности, в борьбе с терроризмом и нераспространении ОМУ, выступали за пересмотр политики Буша и выработку более реалистичной и эффективной политики.
 
Президентские выборы в США завершились. Новым, 44-м президентом стал демократ Барак Обама. Американское общество прошло через очередной «момент истины». Произойдет ли в результате действительное обновление страны, к которому призывает Б. Обама и в котором сегодня так нуждается Америка, да и весь мир, покажет будущее.

[1] См.: Обама Б. Дерзость надежды. Мысли о возрождении американской мечты. – М., 2008.
[2] О необходимости насильственного свержения С. Хусейна многие американские журналисты писали еще в 1998 г.
[3] The Washington Post. January 5, 2007.
[4] Независимая газета. 19.01.2007.
[5] The Washington Post. January 11, 2007.
[6] Kagan R. The September 12 Paradigm // Foreign Affairs. September/October 2008.
[7] См.: Паренти М. Власть над миром. Истинные цели американского империализма. – М., 2006; Хомский Н. Гегемония или борьба за выживание. Стремление США к мировому господству. – М., 2007.
[8] Kagan R. Op. cit.
[9] Kagan R. Op. cit.
[10] Ibidem.
[11] Формирование прочной и масштабной антиамериканской или антироссийской коалиции в современном мире вряд ли возможно.


Назад
Наш партнёр:
Copyright © 2006-2015 интернет-издание 'Россия-Америка в XXI веке'. Все права защищены.