ИЗ ИСТОРИИ ДОГОНЯЮЩЕГО РАЗВИТИЯ США
А. Я. Эльянов, доктор экономических наук,
главный научный сотрудник Центра проблем
развития и модернизации Института мировой
экономики и международных отношений РАН
e-mail:
Аннотация. В статье представлена общая аналитическая картина основных слагаемых догоняющего развития США (17901900 гг.), прослеживаются его особенности и фиксируются результаты. Рассматриваются узловые проблемы становления и развития первого североамериканского государства, перипетии внутриполитической борьбы по вопросам индустриализации и промышленной политики. Исследуются основные сферы общественно-экономической жизни. Особое внимание уделено становлению фермерства и подъему сельского хозяйства, внесшего наряду с промышленностью выдающийся вклад в развитие не только самих США, но и всего мира.
Ключевые слова: США, развитие, промышленность, сельское хозяйство, фермеры, государство, федеральный бюджет, иммигранты.
USAs Economic Catch-Up Development
Anatoliy Elyanov
Ph. D (Economics), Chief Research Fellow,
Centre for Modernization and Development problems,
Institute of World Economy and International Relations
e-mail:
Annotation. Analysis of USAs success in the flying geese development (AD 1790-1900), its main features and evaluation of the outcomes. The author examines the key problems following the formation of the first North American State, the twists and turns of the political confrontation concerning manufacturing industry and industrialization. Alongside were taken measures for step-by-step development of other economic and social areas. Special attention was attributed to the growth of agriculture. Besides manufacturing this outstandingly contributed to the evolvement the country and the entire world.
Keywords: U.S., development, manufacturing, agriculture, farmers, government, federal budget, immigrants.
Поскольку в стадию современного экономического роста (начало которому было положено в XVIII в. промышленным переворотом в Англии) США вступили с некоторым запозданием, их более чем столетнему лидерству в мировой экономике предшествовал аналогичный по продолжительности период так называемого догоняющего развития. Догоняющего в том смысле, что общественно- экономический прогресс этого еще сравнительно молодого государства в решающей степени опирался на технологические и организационно-управленческие наработки вырвавшихся вперед, более продвинутых в экономическом отношении стран. При этом в роли наиболее чтимого и уважаемого экскурсовода, как и следовало ожидать, выступала Англия, будучи пионером и первопроходцем промышленной революции (хотя ее реальная экономическая история не всегда и не во всем совпадала с той, которая ей приписывалась и вошла впоследствии в учебники и учебные пособия по экономике).
Думается, что обращение к этому периоду американской истории позволяет лучше понять причины необычайного социально-экономического взлета Соединенных Штатов и оттенить сущностные особенности механизма их развития, основы которого были заложены развитием капитализма и переходом от ручного труда к машинному производству.
На старте
Необходимые политические предпосылки для относительно быстрого в сравнении с другими странами экономического подъема США были созданы победоносным завершением войны за независимость североамериканских колоний Англии (17751783 гг.) и созданием на их основе сначала конфедерации, а затем федеративного государства. Это их объединение с сопутствовавшим ему разделением властей и сохранением значительной автономии штатов, вынудив к поиску множества компромиссов, с одной стороны, облегчило, а с другой усложнило процесс развития. Но, оглядываясь назад, можно констатировать, что необходимость согласования различных, подчас противоположных взглядов и интересов, приучив власть к терпеливости и осмотрительности, оказалась полезной. В том числе и потому, что способствовала формированию жизненно важной системы сдержек и противовесов, нашедшей отражение в принятой конституции.
Особую роль в экономической истории США сыграла широкомасштабная территориальная экспансия, в результате которой как территория страны, так и общее число штатов увеличились более чем в три раза. Особо значимой в этой экспансии стала покупка в 1803 г., во времена президента Т. Джефферсона, у Франции буквально за гроши Луизианы (сделанная, кстати говоря, с нарушением конституции и лишь задним числом одобренная Конгрессом). Затем последовал длительный период экспансии в западном направлении на основе приобретения земель у туземного населения путем его истребления и/или оттеснения в малопригодные для жизни районы и отчасти в результате улаживания международных территориальных споров. В итоге США приросли огромным массивом плодородных земель в благоприятном для земледелия регионе с неординарно большими запасами различных полезных ископаемых и получили выход к побережью Тихого океана, оказавшись на пересечении основных торговых путей мира.
Еще одна немаловажная особенность нового государства заключалась в том, что основной контингент его населения, определивший, в конечном счете, пути и формы последующего развития, сформировался из европейских мигрантов людей, не обремененных какими-либо имущественными правами или интересами, архаичными традициями и закоснелыми привычками (сплошь и рядом тормозящими, а то и вовсе блокирующими процессы обновления и развития), но являвшихся носителями передового европейского менталитета, в поисках лучшей жизни приехавшими в Америку со всеми своими культурными наработками и профессиональными навыками. Это были смелые, инициативные и предприимчивые люди, нацеленные на упорную, самоотверженную работу и, как правило, готовые к немалым рискам. А среди них имелось немало одаренных и высокообразованных людей, мыслителей и изобретателей. Словом, всех тех, на ком обычно держится общество, устремленное в будущее.
Так, успехами своего развития США обязаны не только и не столько поражающим воображение территориальным приобретениям (кстати говоря, далеко не всегда приносящими пользу), сколько активной созидательной деятельности людей и осмысленной, достаточно взвешенной экономической политике государства, изначально поставившего во главу угла своей деятельности общенациональные интересы, и прежде всего задачу экономического возвышения. Однако в этом жизненно важном деле усилия американского государства, в отличие от большинства других стран, в дальнейшем последовавших примеру Соединенных Штатов, ограничились определением общего направления развития и созданием необходимых предпосылок для его воплощения в жизнь.
Подтверждением тому может служить, как это ни странно на первый взгляд, доклад по проблемам промышленного развития[1], подготовленный по просьбе Палаты представителей первым министром финансов А. Гамильтоном[2] (а по сути дела, вся экономическая история Соединенных Штатов). Странно потому, что доклад из-за разногласий его автора с госсекретарем Т. Джефферсоном не получил искомого одобрения. В дальнейшем проблемы такого масштаба на столь высоком уровне больше не рассматривались. Однако основополагающая идея А. Гамильтона не затерялась и, попав в благоприятную почву, дала неплохие всходы, поскольку отвечала потребностям и возможностям молодого государства, учитывала бесценный реальный опыт более развитых в промышленном отношении стран и полностью сообразовалась с порядками в системе международных экономических отношений, в частности в мировой торговле.
У истоков промышленного подъема
Доклад А. Гамильтона удивительный для своего времени документ. В этом докладе, наряду с неординарными способностями, глубокими экономическими познаниями и отличной осведомленностью автора о положении дел на мировом рынке, а также в европейских и многих других странах, проявились отличное понимание им как движущих пружин и внутренних механизмов развития, так и ключевых проблем собственной страны в этой области. Между тем из доклада (а отчасти и постигшей его участи) следует, что поднятая им проблематика, возможно, находилась за гранью понимания некоторых конгрессменов, настроенных против любых мер, чреватых изменением их привычного образа жизни. Не будь их, судьба доклада могла бы сложиться и иначе.
Как бы то ни было, трудно согласиться с тем, что его провал вызван несвоевременностью постановки вопроса о промышленном развитии и/или неготовностью страны к его осуществлению. Ведь к тому времени в ответ на спонтанно растущие запросы многие виды промышленного производства, несмотря на полную безучастность государства, уже получили некоторое развитие. Их примерный перечень в увязке с исходным сырьем и с различными комментариями содержится, кстати, в самом докладе[3]. Ни о каких сроках или этапах дальнейшего промышленного развития там даже не упоминалось. Что же касается призыва к поддержке нарождающейся промышленности, то сама эта идея аргументировалась назревшей потребностью в расширении общего фронта развития, чтобы обеспечить дополнительный рынок для продукции сельского хозяйства, развитие которого тормозилось ограничительными регуляциями ее продаж на зарубежных рынках.
Не более убедительной представляется и версия блокировки доклада сторонниками свободы торговли и непримиримыми противниками вмешательства государства в экономику. Хотя бы потому, что людей, не понимающих, что экономика не сводится к сельскому хозяйству, и которым нужно было объяснять, в чем преимущества промышленности перед ремесленным производством и почему ее развитие не мешает, а, напротив, благоприятствует развитию сельского хозяйства, едва ли можно считать либералами и/или приверженцами свободной торговли. А если и можно, то лишь с учетом явного непонимания окружающих их реалий и сущности современного экономического роста, к которому и стремился приобщить свою страну А. Гамильтон.
После инцидента с покупкой Луизианы и поползновений ввести (совместно с Г. Адамсом), не имея на то оснований, заградительные пошлины против Англии и Франции[4] не следует, очевидно, идеализировать и образ Т. Джефферсона в качестве идейного противника А. Гамильтона. Кстати, много лет спустя, уже будучи в отставке, Т. Джефферсон в личной переписке признал необоснованность попыток блокировать промышленное развитие. Жизнь, замечает он, заставила меня понять, что обрабатывающая промышленность необходима для нашего комфорта так же, как и для нашей безопасности[5].
Подлинная причина незадавшейся судьбы доклада А. Гамильтона, возможно, кроется не столько в идеологических разногласиях, сколько в банальных неприязни и личной вражде, подпитываемых претензиями на высший пост в государстве, двух влиятельных государственных деятелей. Несовместимость их устремлений вкупе с личными антипатиями сыграли, по-видимому, далеко не последнюю роль в непримиримом противоборстве по данному вопросу. Тем более что это противоборство поддерживалось противостоянием конгрессменов аграрного Юга и, условно говоря, промышленного Севера, олицетворявших интересы, с одной стороны, уже устоявшиеся, традиционные, а с другой едва народившиеся и еще не успевшие набраться необходимых сил.
(Впоследствии это неоднократно случалось и в истории других стран, хотя попытки блокировать назревшие перемены отнюдь не всегда предпринимались аграрным лобби. Профессионально-отраслевая принадлежность сторонников блокады отражала особенности экономического развития и международной специализации каждой страны, оказавшейся в аналогичной ситуации. Скажем, подключению Индонезии в конце 1970-х гг. к международным промышленным сетям пыталось противодействовать не аграрное, а нефтяное лобби[6].)
В безуспешной попытке убедить конгресс в целесообразности поддержки промышленного развития А. Гамильтон, наряду с увеличением общих объемов производства и, главное, ускоренным наращиванием добавленной стоимости совокупного дохода, называет еще семь факторов, связанных с промышленным подъемом, из числа способствующих общему ускорению экономического прогресса (более масштабное и глубокое разделение труда, радикальный сдвиг в использовании машин и механизмов, повышение производительности труда, увеличение продуктивной занятости и др.). Особо отмечена неординарная роль промышленности в привлечении новых мигрантов, расширении возможностей для раскрытия способностей и талантов и для развития предпринимательства вкупе с созданием более надежного и устойчивого спроса на продукцию земледелия[7]. Неотъемлемой частью аргументов следует считать и неоднократные его ссылки на необходимость укрепления национальной независимости и ускорения экономического прогресса.
Тщательно рассмотрев каждый из этих факторов, докладчик акцентирует внимание конгрессменов на обстоятельствах, обусловливающих настоятельную потребность молодой, еще неокрепшей промышленности (infant industry) в поддержке со стороны государства. Тогда впервые и было введено в оборот это понятие, призванное подчеркнуть сугубо временный, преходящий характер предлагаемой меры, основная и единственная цель которой обеспечить становление новых видов и типов промышленного производства, не отказываясь при этом от импорта недостающей продукции. Благодаря своей актуальности оно сразу пришлось ко двору и обрело права гражданства.
Особого внимания заслуживает то обстоятельство, что программа поддержки промышленного развития, предложенная А. Гамильтоном, выходит далеко за рамки обычного протекционизма в традиционной его трактовке, сводящейся к защите национальной промышленности от непосильной конкуренции с импортом. Причем, зачастую не только находящейся еще в стадии становления, но и той, которая, несмотря на солидный стаж, так и не доросла до стадии зрелости. В перечне же предложенных докладчиком мер по поддержке нарождающейся промышленности содержится многое из того, что необходимо для общего экономического подъема. Иначе, наверное, и не могло быть, коль скоро в докладе представлены только те виды и способы государственной поддержки нарождающейся промышленности, которые были апробированы ранее в других странах.
Особенно плодотворной представляется задача развития транспорта и связи, во-первых, для обеспечения на территории всей страны условий для своевременной и быстрой доставки товаров и денежных переводов, а во-вторых для формирования полнокровного внутреннего рынка, необходимого как для подтягивания отставших в своем развитии регионов, так и для укрепления конкурентных начал в экономике. Для этого, наряду с прокладкой дорог, предлагалось строительство каналов, соединяющих многочисленные озера и реки. Всемерно поощрялись открытия, изобретения, внедрение технических и технологических новинок при производстве машин, оборудования и инструментов. Приветствовалось обращение к зарубежным техническим новшествам.
Важным достоинствам доклада является предельная открытость и честность автора вкупе с творческим и аналитическим подходом к изложению и объяснению накопленного опыта в промышленном развитии других стран. Так, остановившись на проблеме финансирования промышленного развития, А. Гамильтон высказался за максимальное привлечение к ее решению иностранного заемного и предпринимательского капитала.
В докладе обстоятельно и тщательно аргументируются достоинства и недостатки различных форм и способов государственной поддержки промышленности. Скажем, подчеркивая предпочтительность прямых субсидий по сравнению с другими типами поддержки как нейтральных по отношению к ценам и структуре совокупного спроса (отражающего реальные потребности общества), автор доклада одновременно отмечает их повышенную политическую уязвимость, поскольку субсидии ассоциируются с несправедливым перераспределением доходов в пользу и без того жирующего промышленного капитала[8].
Внимательно ознакомившись с текстом доклада и сопоставив его содержание с историей становления индустриального способа производства и всем последующим ходом событий, можно только удивляться, как, будучи непредвзятыми людьми, можно было игнорировать приведенные там факты и не внять основанным на этих фактах аргументам. Тем более что автор доклада убедительно показал несостоятельность ссылок на такие преграды промышленному развитию, как небольшая численность населения, дороговизна рабочей силы и дефицит свободных денежных капиталов,.
Несмотря на то, доклад не получил одобрения конгресса, он сохранился в анналах истории как исключительно важный документ и редкий образец здравомыслия, наложившего отпечаток на весь ход развития США в последующие полтора столетия. В докладе проясняется также суть протекционизма и поддерживается реальное право каждой страны на активную промышленную политику при проведении собственной индустриализации.
Эта практичность доклада отмечается и в комментарии издателя (в издании 1904 г.). Подчеркнув, что доклад, несмотря на своеобразие своей судьбы, относится к важнейшим государственным документам[9], издатель отметил, что Гамильтон всегда смотрел в лицо фактам. Он отлично понимал, что выбор между свободой торговли и протекционизмом являлся вопросом деловой целесообразности, и, естественно, обсуждал его с этих позиций Англия начала исповедовать принцип свободной торговли только тогда, когда это стало ей выгодно, и ни мгновением ранее Свобода торговли обеспечила ей хороший бизнес. Но когда сторонники такой политики попытались извлечь из нее мораль, превратить ее в фетиш и связать с некими чудодейственными возможностями решения чуть ли не всех проблем человечества от нее стало подташнивать И поэтому доклад Гамильтона полезно почитать всем. Быть может, он в чем-то и не прав, но его ни в коем случае нельзя обвинить в лицемерии. Он не пытался рассматривать проблему деловой целесообразности чуть ли не как протестантскую реформацию или ликвидацию рабства[10].
Политика государства
Вопреки бытующим упрощенным представлениям о безграничной свободе рыночных сил в период становления промышленного капитализма в США и отстранении государства от вмешательства в экономику, в реальности американское государство изначально выступало активным участником процесса развития в качестве его регулятора, а в известном смысле и координатора. Эта его роль была определена первоначальной беспрецедентной территориальной экспансией и последующей распродажей своего многократно возросшего земельного фонда для решения самых различных экономических и социальных проблем от проведения активной миграционной политики для привлечения в страну новых мигрантов, в том числе и дефицитных специалистов самой высокой квалификации, до целенаправленного расширения фонда земель, находящихся в хозяйственном обороте, формирования класса фермеров и содействия развитию образования и университетской науки.
Как убедительно показано в фундаментальном трехтомном исследовании социально-экономического опыта США, проведенном в ИМЭМО РАН, концепция невмешательства никогда не имела реального аналога в жизни. Федеративное государство, несмотря на конституционные ограничения, оказывало помощь промышленности и сельскому хозяйству, участвовало в развитии транспортной и финансовой инфраструктуры, принимало меры по охране природы, утверждало законы, обеспечивающие свободное рыночное развитие[11].
К такому заключению самого солидного из когда- либо проведенных в России (а быть может, и не только в России) исследований хотелось бы только добавить, что сама концепция невмешательства представляется несостоятельной. Невмешательство равнозначно поддержке социально-политических сил, заинтересованных в сохранении статус-кво. Но ни одно современное государство не может полностью самоустраниться от своего собственного обустройства, особенно в период становления, когда закладываются основы приемлемого для него порядка, формируются общие правила игры, создается необходимая для жизнедеятельности страны инфраструктура.
Не может потому, что с возникновением (или образованием) новой страны и утверждением ее собственной государственности (провозглашением национальной независимости) многое неизбежно и в одночасье меняется и требует ответной реакции. От характера этой реакции во многом зависит дальнейший ход событий, в свою очередь предъявляющий новые требования к власти. Доктрина же невмешательства (как и ряд других вечно живых либеральных постулатов) представляет собой лишь теоретическое объяснение принципов работы рыночного механизма, который в реальной в жизни не может не модифицироваться. Ибо жизнь как таковая, в отличие от управляющего ею механизма, ни в какие теоретические схемы не укладывается.
К слову сказать, так случилось и при появлении на карте мира американского государства. Наглядным примером такой модификации может служить внешняя торговля в те времена одна из важнейших сфер хозяйственной деятельности, находившаяся в пределах юрисдикции государства. Ее высвобождение из-под чужеземного контроля обернулось радикальной перестройкой пространственно-географической структуры торговых потоков. Так, если в 17681772 гг. доля бывшей метрополии в американском экспорте достигала 58%, то спустя всего два десятилетия, в 1790-1792 гг., эта доля снизилась почти вдвое до 31%[12].
Преимущества национального контроля над внешней торговлей ощутимо проявились в период кровопролитных войн в Европе (17931807 гг.), обернувшихся резким повышением спроса на продукты американского сельского хозяйства. Немалые дополнительные доходы новому государству принесло тогда и шестикратное увеличение (в 17901807 гг.) грузоподъемности американского торгового флота, еще с колониальных времен в порядке международной специализации активно занимавшегося посреднической торговлей. Эффект оказался настолько поразительным, что то время вошло в историю как золотой век торгового мореплавания Соединенных Штатов[13].
Но это был всего лишь прощальный жест торгового могущества, внезапно возникшего на обломках колониального прошлого. Впоследствии же благодаря формированию множества новых, более привлекательных и перспективных сфер приложения капитала, быстро растущей емкости национального рынка и достижению высокого уровня самообеспеченности продовольствием и сырьем внешняя торговля сколько-нибудь существенной роли в американской экономике не играла. А реальная значимость так называемого золотого века, прежде всего и в основном, сводится к его вкладу в процесс первоначального накопления.
Наличие у государства значительных свободных земель сыграло далеко не последнюю роль в привлечении в страну иностранных инвестиций и новых мигрантов, призванных восполнить общую недостаточность населения, а нередко и специалистов определенной квалификации и профиля. Основная задача вновь приезжающих сводилась к поиску и закреплению своего места в новой жизни при всемерном ее обустройстве это совпадало и с интересами привлекавшего их государства. Сложившаяся ситуация способствовала уяснению государством специфики своих задач и собственной роли в процессе развития, стимулируя поиск адекватных способов воздействия на экономику для упорядочения механизмов набиравшего силу рынка и необходимой корректировки его провалов.
Мигранты, которым и так изначально принадлежала определяющая роль в общественно-экономической жизни страны, со временем еще больше укрепили свои позиции. Если в первом десятилетии XIX в. вновь прибывшие мигранты обеспечивали только 4% прироста белого населения, то в последней его декаде уже 31,5%. В итоге, доля новых мигрантов в общем приросте населения составила за это время без малого 29%[14], и к началу XX в., когда период догоняющего развития уже, в сущности, завершился, по численности населения США вышли на третье место в мире, пропустив вперед лишь Китай и Индию.[15]
Приток мигрантов из Европы сыграл определяющую роль в наращивании человеческого капитала страны во всех его измерениях, которые охватывали не только производительную, но и потребительную силу общества. Совокупностью этих измерений и определялся общий потенциал развития, особенно при внутрь ориентированном его варианте, опирающемся в первую очередь на свои собственные ресурсы, системообразующим ядром которых выступает национальный рынок. Именно так и представляли это себе отцы-основатели нового государства.
Изначально особое внимание в экономике государство уделяло сельскому хозяйству, которое долгое время считалось основополагающей и чуть ли не единственной сферой производства, призванной обеспечивать все без исключения нужды страны. Необходимая промышленная продукция поступала в порядке международного экономического обмена. В этом (если отвлечься от личных амбиций и жесткого противодействия Джефферсона призывам Мэдисона) длительное время и заключалось основное препятствие на пути развертывания индустриализации. Но в этом, по-видимому, кроется и одна из причин неослабного внимания государства к развитию сельского хозяйства, принесшего поистине поразительные результаты.
Став владельцем огромного массива свободных земель, государство продавало их всем, желающим обзавестись собственным наделом для земледелия или разведения скота, как, впрочем, и для организации другого бизнеса, решения и амортизации социальных проблем, развития науки и культуры. Так, в XIX в., когда был заложен фундамент до сих пор поражающего воображение процветания США, общее число ферм увеличилось в 9,5 раза и достигло 5,7 млн.[16] При этом по мере многократного увеличения их числа росло внимание государства к научно-техническим и социальным аспектам сельскохозяйственного развития.
1820-е годы были отмечены учреждением нескольких специальных аграрных школ. В 1839 г. из федерального бюджета стали выделяться деньги на развитие сельскохозяйственных наук. А 1862 год, наряду с принятием ряда законов о таможенной защите фермеров от иностранной конкуренции, ознаменовался уже не одним, а сразу несколькими серьезными шагами в том же направлении. Во-первых, были выделены бюджетные средства на строительство центров сельскохозяйственной механизации. Во-вторых, при конгрессе учредили специальную комиссию по сельскому хозяйству для координации его развития с другими сферами экономики. В-третьих, было создано министерство сельского хозяйства. И наконец, был принят закон о гомстедах (англ. homestead участок земли), согласно которому переселенцам предоставлялось право на получение небольших наделов земли (в пределах 160 акров), которые по истечении пяти лет автоматически переходили к ним в собственность[17].
Чтобы должным образом оценить значение всех этих мер, нельзя упускать из виду, что сельское хозяйство оказалось единственной отраслью реального, как теперь принято говорить, сектора американской экономики, удостоившейся специализированного министерства. Но не менее важно и то, что само это министерство оказалось к месту. Несмотря на неизбежные издержки бюрократизации, позитивное начало в развитии аграрной сферы, основы которого были заложены всем комплексом обстоятельств, сопутствовавших формированию фермерства, не утеряло своей животворной силы. А сила эта восходит своими истоками к частной собственности на землю и всем тем затратам, с которыми было сопряжено ее обретение и освоение.
Дело не только в самих стимулах, создаваемых и подпитываемых правом собственности и инстинктом владельца. Сила и действенность стимулов связана с ценой, уплаченной за это право. Дело и не в дороговизне земли, хотя она приобреталась за свои кровные, заработанные собственным трудом деньги. Чтобы реализовать приобретаемое право на землю, ее сначала необходимо было освоить, превратив нетронутую целину в культурную пашню, а содержать в надлежащем порядке для получения более или менее надежных урожаев. Для решения всех этих задач необходимо было немало потрудиться. Именно это повышало реальную цену, уплаченную за право собственности, усиливая продуцируемые ею стимулы и укрепляя иммунитет собственника к деяниям государственной бюрократии, тем самым понуждая ее больше считаться с интересами фермеров. В этом, думается, и заслуга государства, сумевшего, не стесняя спонтанных сил рынка, оказать им необходимое содействие.
С разрастанием фермерского хозяйства и масштабов его включенности в систему общественного разделения труда росла потребность в развитии транспорта и связи, подталкивая государство к расширению сферы своего участия в экономическом строительстве. И в 1816 г. в дополнение к развернувшемуся еще на стыке XVIIIXIX вв. дорожному строительству началось активное освоение возможностей водного транспорта, упоминавшихся еще в докладе А. Гамильтона. Для реализации этих возможностей необходимо было соединять между собой естественные водные артерии, строить плотины и другие гидротехнические сооружения при соединительных каналах. Наряду с отводом земель государством, - совокупных затрат на эти цели было покрыто центральным правительством и властями штатов[18]. Немаловажную роль сыграло государство и в железнодорожном строительстве. Финансирование осуществлялось здесь главным образом частным капиталом, но государство выделяло землю, предоставляло ссуды и кредиты и покупало акции. Активное участие в решении всех этих проблем принимали правительства штатов и местные органы самоуправления.
Развитие почтовой связи, включая почтовые дороги и все сопутствующие сооружения, как это и должно было быть, представляло исключительную компетенцию федерального правительства.
Возможности и пределы воздействия государства наглядно продемонстрировало становление обрабатывающей промышленности (как, впрочем, любой другой отрасли экономики). Будучи основным идейным противником какого бы то ни было содействия развитию промышленности, Т. Джефферсон, став президентом, по иронии судьбы, оказался ее главным спонсором. Добиваясь экономии государственных расходов, чтобы ускорить погашение госдолга, он, наряду с сокращением армии и флота, по мере возможности снижал все внутренние (прямые и косвенные) налоги[19]. Тем самым повышались стимулы к экономическому, в первую очередь промышленному, развитию, поскольку продукция обрабатывающей промышленности характеризуется более высокой эластичностью спроса по доходу, чем продукция сельского хозяйства. Другое дело, что на начальных этапах современного экономического роста сельское хозяйство, в отличие от промышленности, нередко ориентируется и на экспорт.
Аналогичный, но еще более сильный эффект имела впоследствии реализация высказанной им в 1806 г. идеи для улучшения государственных финансов и финансового положения страны использовать вместо налогов таможенные пошлины. Все это, вместе с объявленным в 1807 г. эмбарго на внешнеторговые операции, запустило механизм ускорения промышленного роста. Эффект оказался настолько впечатляющим, что вошел в историю как пример на редкость удачного сочетания двух, казалось бы, взаимоисключающих начал[20].
С учетом эмбарго, не оставившего владельцам капитала, занятого в морских перевозках и внешней торговле, иного выбора, кроме как перебазироваться в промышленность, а также предшествовавших ему двух повышений до середины 1860-х гг., таможенные тарифы повышались 15 раз, в том числе семь раз в фискальных целях[21].
Другим не менее серьезным импульсом к ускорению промышленного роста на начальном его этапе стала вторая англо-американская война с ее госзаказами, расширением военного производства и прекращением поставок дешевых промышленных товаров из Англии. Хотя стимулы, порожденные войной, как и эмбарго, имели краткосрочный характер, но к ним нужно присовокупить предоставленные государством земли под сооружение промышленных предприятий, а позднее в связи со становлением тяжелой промышленности, которое стимулировалось развертыванием железнодорожного строительства, и под добычу полезных ископаемых.
Очевидный прогресс в развитии промышленности, вызванный к жизни чрезвычайными мерами при чрезвычайных обстоятельствах, в 1814 г. был отмечен в яркой речи конгрессмена от штата Южная Каролина Дж. Калхуна. Спустя два года, когда страна столкнулась с серьезными финансовыми трудностями и созданная при чрезвычайных обстоятельствах молодая промышленность в связи с возобновлением импорта из Англии была парализована, конгресс по инициативе того же Калхуна утвердил откровенно протекционистский тариф 1816 г., которым и были заложены основы протекционистской политики[22].
В таких условиях воплощение в жизнь идеи Джефферсона о замене различных налогов таможенными пошлинами обернулось созданием настоящего налогового рая для бизнеса. Вплоть до начала гражданской войны таможенные пошлины и выручка от продажи государственных земель оставались самыми доходными статьями федерального бюджета: в различные годы на их долю приходилось от 40 до 90% его совокупных доходов[23]. Между тем, конституционность подоходного налога, введенного в годы гражданской войны (1861-1865 гг.) для финансирования военных расходов, по ее окончании была оспорена и получила необходимое подтверждение только в 1894 г.[24] Сформировавшееся благодаря этому так называемое маленькое государство (измеряемое долей ВВП, используемой для наполнения бюджетов всех уровней) пережило период индустриализации. И было бы по меньшей мере странно, если бы при таких обстоятельствах возникли проблемы с финансированием промышленного развития.
Говоря о роли государства в индустриализации Соединенных Штатов, нельзя не учитывать его участия в развитии образования, необходимого для повышения качества рабочей силы. Хотя идея создания первого национального университета была зафиксирована еще во времена Джефферсона, развитие образования довольно долго оставалось на периферии государственных интересов. Первые серьезные изменения произошли лишь в 1860-е гг. после принятия конгрессом специального закона, повысившего расходы на эти цели. Тогда уже был близок к завершению начальный этап индустриализации, насытивший национальный рынок продукцией легкой промышленности, и США по объему производства (вновь создаваемой стоимости) достигли - от уровня Англии, вплотную приблизившись по этому показателю к Германии и Франции[25]. Вслед за государственными начали расти и частные расходы на образование, главным образом в форме различных пожертвований.
Обязательное бесплатное обучение в начальной и средней школе было введено только по окончании гражданской войны, но уже к 1889 г. охват обучением детей школьного возраста возрос почти на 20% по сравнению с 1861 г. (75% и 57% соответственно)[26]. Проблемами школьного образования и его финансированием с самого начала занимались правительства штатов и органы местного самоуправления. По данным одного из исследований, доля американского государства в инвестициях в образование за последние шесть десятилетий XIX в. увеличилась менее чем с половины до - и к началу ХХ в. общий уровень грамотности возрос до 94%[27].
Государство участвовало и в развитии высшего образования и науки. Был принят закон о выделении всем вновь создаваемым и уже функционирующим университетам обширных земельных участков для полноправного распоряжения ими, включая коммерческое их использование[28]. Решающие успехи в развитии образования и науки были достигнуты уже в ХХ в., но их анализ выходит за рамки настоящей статьи, поскольку проблема догоняющего развития была решена еще в XIX столетии.
Обращаясь к истокам успешного промышленного развития, нельзя не сказать об особой роли патентного законодательства, обеспечившего надежную защиту изобретательства и других видов технического творчества. Еще в 1790 г., задолго до начала индустриализации, был принят закон, предоставивший изобретателям исключительное право на использование полученных патентов и продажу изготовленных на их основе изделий на всей территории страны[29]. Сначала это право предоставлялось на 14 лет, затем его продлили до 17 лет. Но дело, очевидно, не в сроках, а в самом наличии надежной защиты интересов изобретателя, поддерживающей и побуждающей его к продолжению этой жизненно необходимой для устойчивого научно-технического и экономического прогресса деятельности. И если в первом десятилетии действия этого закона было зарегистрировано всего 270 патентов, а во втором чуть более 900, то в последние десять лет XIX в. было зарегистрировано уже 39 800 патентов. Всего же за первые 110 лет действия закона их общее количество превысило 120 тыс.[30]
По мнению авторов упоминавшегося выше фундаментального исследования социально-экономической эффективности американского жизнеустройства, особого внимания заслуживает то обстоятельство, что при отсутствии единой стратегии и разнонаправленности интересов общества общий вектор участия государства в экономическом развитии страны в целом соответствовал процентному соотношению тех вкладов, который вносили отдельные отрасли в прирост национального дохода[31]. Для получения такого эффекта очевидно нужен был некий общественный порядок с хорошо отлаженной системой обратных связей, создание которого тоже в решающей степени зависит от государства.
Главными опорными точками такого общественного порядка применительно к данной проблематике можно считать безопасность, свободу и равенство всех перед законом, гарантии частной собственности, обязательные для всех правила игры, в равной мере учитывающие интересы всех субъектов права и всех граждан. Неукоснительное соблюдение этих правил создало благоприятные условия для развития способностей и расцвета всех талантов, беспримерного взлета современной науки и культуры.
Не последнюю роль в решении всех этих проблем сыграл принцип состязательности. В экономике его проявлением стал антитрестовский закон Шермана, утвержденный обеими палатами американского парламента и подписанный президентом в 1890 г.[32], когда возникла реальная угроза удушения межфирменной конкуренции.
На рубеже столетий
По расчетам известного российского статистика Б.М. Болотина[33], к началу XX в. США чуть ли не по всем обобщающим показателям стали крупнейшей экономической державой мира, уступая пальму первенства только по объему экспорта и только Англии, еще сохранявшей мировое лидерство по доходу в расчете на душу населения. Отставание это было не очень значительным, но сохранялось вплоть до второй мировой войны. Аналогичная ситуация сложилась и с экспортом капитала, но иначе и не могло быть, коль скоро с утерей одномоментного морского могущества канула в лету и повышенная внешнеэкономическая активность, обусловленная обслуживанием потребностей и интересов бывшей метрополии.
На смену ей пришло развитие отсталого материального производства, ориентированного на развивавшийся вместе с ним национальный рынок. Между тем сам этот рынок развивался столь динамично и сбалансированно, что потребности в международной торговле отставали от роста производства за исключением сельского хозяйства, товарная продукция которого в немалой своей части экспортировалась еще в колониальное время, будучи, наряду с морскими перевозками, сферой международной специализации американских колоний Англии.
Характерно, что если в 1900 г. США еще уступали Англии по производству ВВП в расчете на душу населения, то по его выработке в расчете на одного занятого уже слегка ее превосходили[34]. Залог всех последующих успехов Соединенных Штатов на экономическом поприще и состоял в опережающем росте производительности труда. И если в 1900 г. США отставали от Англии по среднедушевому ВВП на 8,6%, то в 1913 г. уже более чем на 15% ее превосходили[35]. Таким успехом США обязаны гармоничному развитию всех отраслей и подразделений своего народнохозяйственного комплекса, особенно взаимодействию промышленности и сельского хозяйства, дополнявших друг друга формированием рынков сбыта.
Менее чем за четыре десятилетия, истекших к началу ХХ в. со времени создания министерства сельского хозяйства и принятия закона о гомстедах, ускорившего формирование фермерских хозяйств, производство в аграрном секторе выросло почти втрое[36], надолго закрепив США в роли крупнейшего в мире производителя и экспортера сельскохозяйственной продукции.
В развитии промышленности также был сделан впечатляющий рывок, хотя, в отличие от сельского хозяйства, промышленность долгое время полностью ориентировалась на нужды национального рынка. Интересно сравнить динамику промышленного производства США и других ведущих промышленных держав. По оценкам М. Мульгалля (M. Mulhall) и Ф. Хильгердта (F. Hilgerdt), в 1820 г. на долю США приходилось 4% мирового промышленного производства, остальные 96% обеспечивала Европа, в том числе почти - (24%) - Англия. Спустя всего четыре десятилетия, в 1860 г., в США создавалось 14% добавленной стоимости мировой обрабатывающей промышленности против 86% в Европе и 21% в Англии. К началу XX в. (в 18961900 гг.) ситуация радикально изменилась: США в 1,5 раза обошли Англию и по объему промышленного производства стали безоговорочным лидером в мире[37].
Таблица 1
Размещение промышленного производства в 18201971 гг., (%)
|
Год |
Европа |
Великобритания |
Франция |
Германия |
США |
|
1820 |
96 |
24 |
20 |
15 |
4 |
|
1860 |
86 |
21 |
16 |
15 |
14 |
|
18811885 |
|
27 |
9 |
14 |
29 |
|
18961900 |
|
20 |
7 |
17 |
30 |
|
19261929 |
|
9 |
7 |
12 |
42 |
|
1971 |
|
4 |
3 |
5 |
33 |
Источник: W. Rostow. The World Economy: History and Prospect. London 1978, p. 52.
Впервые небольшое превосходство США над Англией в промышленности было достигнуто лишь в первой половине 1880-х гг., но уже через полтора десятилетия оно оказалось гигантским. И дело не только в увеличении объемов ранее достигнутого превосходства, сколько в создании технико-технологических предпосылок для развертывания автомобилестроения, ставшего на долгие десятилетия одним из главных драйверов индустриализации многих других стран. И в то время как отставшие в этом государства пытались наверстать упущенное, США продвигались дальше и, завершив индустриализацию, первыми вступили в постиндустриальную фазу развития, пока еще не получившую иного, более адекватного названия.
Уже немало написано о причинах феноменального экономического взлета США, за сто лет преодолевших расстояние, отделявшее их от передовых стран, и ставших лидером мировой экономики, достойная смена которому еще не просматривается[38]. Но поставить в этом деле недостающую точку еще не удается. Быть может, это и нереально. Однако можно обозначить некий стержень как основу экономического успеха.
Очевидно, что возникшему в конце XVIII в. новому американскому государству повезло: его основали европейские переселенцы, государству достались обширные территории, эти земли находились далеко от Европы с ее кровопролитными войнами. Но определяющую роль в поразительных экономических, научно-технических, социальных и культурных достижениях США сыграла политика государства.
Разумно выстроив систему власти на основе четкого разделения ее функций и полномочий по горизонтали и вертикали и обязательной периодической сменяемости всех звеньев через систему выборов, по-хозяйски распорядившись своей собственностью и своими доходами, государство сумело обеспечить благоприятный для жизни порядок, основанный на верховенстве права, демократии и свободы, гарантиях частной собственности и неотчуждаемости результатов труда. Это способствовало раскрытию и непрестанному притоку новых способностей, умений и талантов, обеспечивая уникальные условия для созидания и развития. Лучшим подтверждением тому служит более чем вековая история догоняющего развития, которое, в отличие от всех последующих историй того же типа, протекало естественным образом, без чрезвычайных мер и попыток его форсировать во имя достижения неких заранее поставленных целей.
[1] Здесь под промышленным развитием, как это изначально и было принято, имеется в виду развитие обрабатывающей промышленности (manufactures), восходящей своими истоками к мануфактурам и механизации ремесленного производства, использовавшего в качестве сырья всевозможные дары природы растительного, животного и минерального происхождения. Это развитие впоследствии обернулось промышленной революцией и индустриализацией.
[2] Manufactures. Communicated to the House of Representatives, December 5, 1791. The Works of Alexander Hamilton еd. by Henry Cabot Lodge. Volume IV. G.P. Putnam`s Sons, New York and London,1904.
[3] Ibid., pp. 164193.
[4] См.: Tom Velk. The Dreamer and the Realist: A Fresh Look at the Hamilton-Jefferson legacy // J. Barton Star, ed. The United States Constitution: Its Birth , Growth and Influence in Asia (Hong Kong University Press,1988), pp. 101113.
[5] Цит. по: Tom Velk. Op. cit, p. 108 .
[6] См.: Far Eastern Economic Review. April 27, 1979.
[7] Manufactures, pp. 8699.
[8] Ibidem.
[9] Manufactures, pp. 198202.
[10] Цит. по: Manufactures, pp. 201202.
[11] Социально-экономическая эффективность: опыт США. Роль государства. М.: Наука, 1999. С. 78.
[12] История США: В 4-х тт. М.: Наука, 1983. Т. 1: 16071870 годы. С. 205.
[13] Там же. С. 206.
[14] Подсчитано по: Rostow W. The World Economy: History and Prospect. London 1978, p. 20.
[15] Мировая экономика: глобальные тенденции за 100 лет. М.: Экономистъ, 2003. Табл. IV.1. С. 497498.
[16] По данным: Социально-экономическая эффективность: опыт США. Система саморазвития. М.: Наука, 2000. С. 81.
[17] См.: Социально-экономическая эффективность: опыт США. Роль государства. М.: Наука, 1999. С. 80.
[18] Degler K. Out of Our Past. N.Y., p. 116.
[19] Tomas Velk. Op. cit., p. 9.
[20] Ibid.
[21] Manufactures, pp. 199201.
[22] Ibid., p. 200.
[23] The Statistical History of the United States, 1106; Социально-экономическая эффективность: опыт США. Роль государства. С. 82.
[24] Там же.
[25] Rostow W. Op. cit., p. 52.
[26] Ibid, p. 387; Социально-экономическая эффективность: опыт США. Роль государства. С. 9091.
[27] Ha-Joon Chang. Kicking Away the Ladder. Development strategy in historical Perspective. Anthem Press. London, 2002, p. 30.
[28] Социально-экономическая эффективность: опыт США. Роль государства. С. 9091.
[30] Historical Statistics of the United States, 1960 ed., p. 608; Long Term Economic Growth, 18601970, p. 220221.
[31] Социально-экономическая эффективность: опыт США. Роль государства. С. 86.
[32] http://en.wikipedia.org/wiki/Sherman_Anntitrust_Act.
[33] Мировая экономика. Глобальные тенденции за 100 лет / Под ред. чл.-корр. РАН И.С. Королева. М.: Экономистъ, 2003. С. 497603.
[34] Там же. С. 511, 539.
[35] Там же. С. 515.
[36] The Statistical History of the United States, p. 482.
[37] W. Rostow. Op. cit., p. 52.
[38] Несмотря на беспрецедентную экономическую динамику Китая, располагающего почти полуторамиллиардным населением и активно опирающегося на современные научно-технические достижения.