 |
 |
 |
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
№2, 2013
КАНАДА И ГУМАНИТАРНЫЕ ИНТЕРВЕНЦИИ
Е. В. Исраелян, ведущий научный сотрудник Института США и Канады РАН e-mail: Аннотация. Статья посвящена исследованию участия Канады в военных операциях НАТО в Косово, Афганистане и Ливии. Гуманитарные интервенции в трёх данных случаях смогли лишь временно притушить, но не урегулировать конфликты и привели к новым виткам нестабильности. В то же время, вооруженное вмешательство может стать инструментом урегулирования конфликтов при условии получения санкций ООН и дальнейшей проработки норм, методов и критериев такого вмешательства. Ключевые слова: гуманитарные интервенции, внешняя политика Канады, НАТО CANADA AND HUMANITARIAN INTERVENTIONS
Issraelyan Evgenia Viktorovna Leading Researcher, Institute for the U.S. and Canadian Studies, Russian Academy of Sciences, e-mail: Annotation. The article examines Canada’s participation in three NATO military operations – in Afghanistan, Libya and Kosovo . In all these cases interventions only temporarily stopped the conflicts but did not manage them. Humanitarian interventions authorized by the UN Security Council may be implemented as a tool for the conflict management only provided that the appropriate norms, methods and criteria are developed. Keywords:humanitarian interventions, Canada’s foreign policy, NATO В связи с применением химического оружия в Сирии в августе текущего года официальная Оттава выразила безоговорочную поддержку ответных действий союзников США и НАТО и готовность оказать им моральную и гуманитарную помощь. Вместе с тем, было заявлено, что Канада не планирует участия страны в военной операции против Сирии[1]. Пока не ясно, какие соображения были главными при принятии такого решения – финансовые (необходимость модернизации устаревшего военного оборудования для новой заморской операции), политические (отсутствие консенсуса между членами СБ ООН, разногласия между союзниками по вопросу о вмешательстве в конфликты) или неопределенность позиции самих США. Возможно, свою роль сыграли и уроки, извлеченные из участия в предыдущих военных интервенциях, анализу которых посвящена настоящая статья. Были выбраны следующие военные операции: в Косово (1999 г.), в Афганистане в составе международных сил содействия безопасности (International Security Assistance Force, ISAF)[2] с 2003 до конца июля 2011 г., т.е. до вывода основной части канадских войск, и в Ливии (март – октябрь 2011 г.). Для трех акций характерны следующие общие черты: во-первых, все они, как представляется, подпадают под определение «гуманитарного вмешательства»; во-вторых, командование ими осуществляет НАТО; в-третьих, для них характерен заметный военный вклад Канады, и, в-четвертых, в политике Оттавы во всех трех прецедентах военный компонент сочетался с дипломатическими усилиями и гуманитарной помощью. Различались три операции степенью легитимности: военные операции в Афганистане и Ливии проводились на основании резолюций СБ ООН, а интервенция в Косово – по решению, принятому руководством НАТО в одностороннем порядке, без санкций ООН, в нарушение международного права и сложившейся процедуры согласования таких акций. Дискуссии о гуманитарных интервенцияхЗащита прав человека в условиях вооруженных конфликтов и правомочность военного вмешательства извне для обеспечения безопасности мирного населения являются предметом острых политических разногласий и научных споров. Многие проблемы вызваны несоответствием части международных норм, основанных на принципе государственного суверенитета, современным мировым реалиям, отражающим растущую взаимозависимость мира и размывание межгосударственных границ. Эксперты указывают также на противоречивость самих международных стандартов, заложенных в основополагающих правовых документах – в Уставе ООН, с одной стороны, и во Всеобщей декларации прав человека – с другой. Устав ООН закрепляет принцип национального суверенитета государств как главную единицу измерения в международных отношениях. Согласно пункту 7 статьи 2, ООН не вправе вмешиваться в дела, входящие во внутреннюю компетенцию любого государства, а государства-члены не обязаны представлять такие вопросы на рассмотрение организации. Условием применения принудительных международных мер является «существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии» (ст. 39). Только в этих случаях Совет Безопасности ООН может разрешить международную военную операцию, причем ее должен возглавлять Военно-штабной комитет СБ ООН (ст. 46)[3]. В отличие от Устава ООН, во Всеобщей Декларации прав человека 1948 г. главной точкой отсчета в международных отношениях были объявлены права человека[4]. В то же время, как справедливо отмечает российский исследовательП. А. Искендеров, ни в самой Декларации, ни в других резолюциях, привязывающих ее к реальности, не обозначен механизм принудительного воздействия на нарушителей прав[5]. Этот пробел используют сторонники современных «гуманитарных интервенций», предлагающие собственное прочтение Декларации. В наши дни нет ни четких определений самого понятия «гуманитарные интервенции», ни консенсуса относительно целесообразности их проведения, ни выработанной для этих целей юридической базы. Напомним, что Межгосударственная комиссия по вопросам вмешательства и государственного суверенитета, созданная в 2000 г., рекомендовала вообще не употреблять термин «гуманитарная интервенция». Эксперты советовали заменить его словосочетанием «вмешательство в целях защиты людей». Тем не менее, выражение «гуманитарная интервенция» вошло в обиход международного и экспертного сообщества. Комиссия предложила следующую трактовку «гуманитарного вмешательства»: «принудительные, [в том числе. – Е. И.] военные действия против другого государства в целях защиты находящихся в опасности людей в этом другом государстве»[6]. Процитированное определение использовалось и в данной статье. Дискуссии относительно национального суверенитета и гуманитарных интервенций давно вышли за рамки академических обсуждений и проходят на международном уровне. Насколько же легитимны коллективные действия по защите прав человека в контексте международных обязательств по соблюдению принципов национального суверенитета и невмешательства во внутренние дела государств? Каковы механизмы и критерии применения концепции «ответственность по защите»[7]? Эти вопросы не сходят с повестки дня многосторонних форумов и являются своего рода «водоразделом» в подходах различных государств к обеспечению глобальной безопасности. Западные государства, в том числе и Канада, придерживаются расширительного толкования этой теории, быстрого и решительного реагирования на конфликтные ситуации, в том числе с использованием военной силы, для наведения порядка в третьих странах. В основе подхода России лежат принципы незыблемости национального суверенитета и уважения международного права, в первую очередь Устава ООН, который строго ограничивает возможность силовых действий, отдавая предпочтение мирному урегулированию кризисов. Таким образом, Россия допускает вариант вооруженного вмешательства лишь в исключительных случаях, причем санкционированных только СБ ООН. Эти концептуальные разногласия лежат в основе несовпадающих позиций по многим современным конфликтам (прежде всего на Большом Ближнем Востоке) России, с одной стороны, и западных стран, включая Канаду, – с другой. Причины участия КанадыПочему Канада присоединилась к военным действиям союзников? Ни одно из этих трех государств не входило в число приоритетов ее внешнеполитического курса. Дипломатические отношения с ними были установлены довольно поздно: канадо-ливийские – в 1968 г. (причем посольство Канады было открыто там лишь в 2002 г.), канадо-афганские – в том же 1968 г., но с 1979 по 1989 г. были прерваны в знак протеста Оттавы против ввода в Афганистан советских войск. Контакты были восстановлены только в 2002 г., после прихода к власти в Афганистане президента Х. Карзая. С Югославией, в состав которой входила Сербия с автономным краем Косово, дипломатические связи существуют с 1941 г., однако посольство Канады начало действовать там только через десять лет. Не было с этими странами у Канады и заметного торгового или экономического взаимодействия. И все же, несмотря на отсутствие интересов в перечисленных странах, участие Канады в военных операциях отнюдь не было случайным. Во-первых, каждый из трех прецедентов создавал серьезную угрозу международной безопасности, неотъемлемой частью которой является, в понимании официальной Оттавы, безопасность самой Канады. Возьмем для примера афганский вектор. В этой нищей, истерзанной многолетними войнами стране сошлись интересы различных национальных государств и международного сообщества в целом. Афганистан стал площадкой для отработки методов борьбы с терроризмом. Известно, что события 11 сентября 2001 г. были восприняты канадцами как удар по западным демократиям в целом и по их стране в частности, так как свыше 30 канадцев погибли в тот день в Международном торговом центре. Идея «возмездия» за погибших путем участия в афганской миссии неоднократно озвучивалась политическими деятелями Канады. Здесь, в Афганистане, решался и другой ключевой вопрос международных отношений – о путях и методах реагирования на подобные конфликты. В Афганистане апробировались на практике многие идеи и концепции, одной из которых стала новая концепция миротворчества, а другой – стратегия 3D или комплексного подхода правительства (whole-of-government approach). При успешной реализации доктрины 3D Канада могла бы войти в состав лидеров в решении международных гуманитарных проблем. Этого, однако, не произошло, так как построение мира во время войны оказалось более сложной задачей, чем предполагало канадское руководство. Не меньшую угрозу миру создали косовский и ливийский конфликты. Противостояние этнических сербов и албанцев в Косово, вооруженные столкновения между правительством и оппозицией в Ливии, массовые насилие и жестокость были отличительными чертами происходивших там гуманитарных кризисов, опасных как с точки зрения перспективы распространения на другие близлежащие государства, так и в контексте сохранения международной стабильности. И, подобно войне в Афганистане, косовские и ливийские события имели важнейшее значение для формирования подходов международных и региональных организаций к урегулированию гуманитарных конфликтов – к вопросам, представлявшим существенный интерес для официальной Оттавы. Решение руководства НАТО о военном вмешательстве в Косово было принято в обход ООН. Следует отметить, что для обоснования правомочности интервенций, схожих с косовской, страны НАТО приняли на апрельском саммите 1999 г. новую стратегическую концепцию. Принципиально важным ее элементом была модифицированная формулировка целей организации. Напомним, что изначально НАТО была создана для коллективной самообороны одного или нескольких членов в случае вооруженного нападения. В соответствии с документом 1999 г., альянс брал на себя ответственность за поддержание мира и стабильности во всем евро-атлантическом регионе. А это означало, что он становился структурой, уполномоченной вмешиваться в конфликты и кризисы за пределами территории его членов, что и подтвердили косовские, а позднее афганские и ливийские события. Вопрос о вмешательстве в ливийскую ситуацию на момент принятия решений не вызвал столь резких разногласий. Резолюция 1973 СБ ООН от 17 марта 2011 г. о введении бесполетной зоны над Ливией в целях защиты гражданского населения и недопущения эскалации конфликта, была принята десятью голосами при пяти воздержавшихся, в том числе России. Вторая и очень важная причина участия Канады в гуманитарных интервенциях – американский фактор. Оттава рассчитывала использовать свою поддержку военных операций для налаживания и укрепления канадо-американских отношений. Что касается косовского конфликта, то решение об участии в бомбардировках Югославии весной 1999 г. было принято Оттавой под жестким нажимом США и других стран НАТО, после длительного противодействия со стороны канадского руководства и многочисленных попыток оказать воздействие на режим С. Милошевича без использования силы. До начала бомбовых ударов канадцы не только играли активную роль в многосторонних акциях (в разработке и принятии резолюций СБ ООН, а также во введении экономических санкций против Югославии), но и действовали собственными силами, выступая как посредники в улаживании конфликта. Так, в апреле 1999 г. тогдашний министр иностранных дел Канады Л. Эксуорзи совершил поездку в Москву с целью выработки взаимоприемлемого для России и НАТО решения Косовского конфликта. Предпринимались и другие канадские инициативы по урегулированию ситуации в Косово. Иными словами, не оставляло сомнений упорное стремление канадского руководства избежать бомбардировок и, одновременно, нежелание лишний раз раздражать США. Участие в афганской и ливийской операциях также связано с политикой США. Cтратегия США в Ливии включала следующие компоненты: снижение военного и финансового вклада США, основную ставку на действия союзников, планирование и согласование коллективных акций[8]. Такой подход свидетельствует о попытках американской администрации приспособиться к многополярному миру и изменившемуся балансу сил, перейти от позиционирования США как супердержавы к положению «первого среди равных». Пока не ясно, будет ли эта политика моделью поведения США в конфликтах. Однако есть основания считать, что в военных планах США будет возрастать роль союзников, в том числе ближайшего партнера – Канады. А тогда Канада сможет расширить поле для маневра и получения уступок от Вашингтона в интересующих её вопросах двусторонних отношений. Третья причина заключается в том, что все указанные кампании открывали Канаде возможность подтвердить свою приверженность солидарности с союзниками по НАТО. С момента образования блока военная составляющая натовской политики Канады была незначительной: ее правительства отдавали явное предпочтение невоенным аспектам деятельности, посредническим функциям и поиску компромиссов. А к концу 1994 г. канадские войска были полностью выведены из Европы, что еще больше сократило возможности руководства страны воздействовать на формирование натовской политики. Между тем балканские события открыли новую страницу в отношениях Канады с атлантическими союзниками. Впервые со времен Второй мировой войны канадские вооруженные силы приняли прямое участие в военных действиях в Европе. При этом военное присутствие Канады на европейском континенте было фактически восстановлено и составило около 4 тыс. человек. Как показали ливийская и афганская операции, Оттава не отказалась от попыток переломить многолетнюю тенденцию к постепенному превращению в маргинального игрока внутри Североатлантического блока и продолжает рассматривать отношения с союзниками как одно из важных направлений внешней политики. Четвертая причина – соображения международного имиджа, существенно померкшего из-за снижения военных бюджетов страны, падения объемов помощи развивающимся странам, сокращения вклада в операции по поддержанию мира, ослабления активности канадской дипломатии. Присоединяясь к операциям, Канада стремилась продемонстрировать заинтересованность в участии в международных делах, восстановить прежний дипломатический лоск и роль в решении международных гуманитарных проблем. Хотя действия Канады в Афганистане начались при либеральном правительстве Ж. Кретьена, взаимосвязь операции с восстановлением имиджа Канады была четко озвучена после прихода к власти консерваторов. В одном из своих первых выступлений после победы на выборах в январе 2006 г. С. Харпер заявил: «Деятельность наших солдат [в Афганистане. – Е.И.] не ограничивается защитой нашей безопасности. Она также состоит в демонстрации нашего лидерства в мире». Перечисленные причины, а также другие соображения и требования (о назревшей необходимости широкомасштабной модернизации вооружений и переориентации ВС страны с традиционного миротворчества на ведение боевых действий) определили размеры и характер вклада Канады в акции союзников. Он был, безусловно, далек от военного «взноса» тяжеловесов, но по канадским масштабам и в сопоставлении с другими странами выглядел достаточно внушительным[9]. Очевидны и попытки Оттавы отойти от силовых подходов, сосредоточив усилия на развитии экономики и демократических процессов и на строительстве современной хозяйственной инфраструктуры. Логика событий, однако, диктовала свои приоритеты, нарушая планы Оттавы. Оценка результатов операцийИтоги каждой из трех указанных операций, неожиданные и разноплановые, заслуживают отдельных исследований. В данном разделе сделана попытка обобщить, опираясь на канадские источники, некоторые схожие для всех трех акций результаты. Во-первых, возникает вопрос о том, в какой мере военные действия под эгидой НАТО способствовали снижению напряженности и урегулированию конфликтов в регионах их проведения. Обратимся к афганским событиям, дающим обширный материал для анализа. По оценкам специалистов, за пять лет пребывания в Кандагаре канадские подразделения уничтожили свыше 10 тыс. талибов. Однако, несмотря на эти достижения и на некоторые военные успехи США и коалиции ИСАФ (ликвидацию режима талибов осенью 2001 г., разгром многих группировок боевиков и убийство лидера Аль-Каиды бен Ладена в мае 2011 г.), вооруженные столкновения продолжаются и по сей день. Высокие потери среди войск коалиции, поспешный, а для ряда стран досрочный, вывод контингентов, переориентация военнослужащих НАТО на обучение афганской армии, которую многие эксперты называют надуманной идеей, маскирующей фактическую капитуляцию Запада перед коррупцией и террором, – свидетельствуют о неудаче акции. Напомним, что одной из главных целей ИСАФ, в соответствии с резолюцией 1386 СБ ООН, было обеспечение афганцам «прав и свобод без угрозы подавления и страха»[10], что, безусловно, не было достигнуто. Потерпели фиаско и усилия по перестройке политической и социальной сфер. Хотя многие эксперты отмечают, что жизнь простых афганцев стала лучше, до создания эффективной системы управления еще очень далеко. Принятие в 2004 г. новой конституции страны, проведение президентских и парламентских выборов, некоторые социальные реформы, в частности предоставление девочкам доступа к образованию, отнюдь не привели к стабилизации внутриполитической жизни. Нерешенными проблемами остаются: крайняя нищета населения, наркотрафик, отсутствие демократических институтов, неразвитые экономика и финансовая система, повсеместная коррупция государственной власти. Это заключение подтверждают международные рейтинги. В индексе развития человеческого потенциала 2012 г., оценившем 186 стран, Афганистан занял 175 место[11]. Эксперты задаются вопросом о том, были ли вообще оправданы весьма значительные военные и финансовые потери и человеческие жертвы. И стоит ли продолжать подготовку афганской полиции, учитывая исключительно высокую преступность среди ее рядового и офицерского составов и трудности обучающего процесса? В целом представляется, что достижение поставленной цели – построение в Афганистане безопасного государства с эффективной системой управления – пока весьма отдаленная перспектива. Различные оценки эффективности гуманитарных интервенций высказывались и в связи с завершением ливийской операции. Руководство НАТО и правительства стран – участниц коалиции, включая Канаду, объявили о триумфальном завершении миссии, удивительно краткосрочной, без единой потери для коалиционных войск. СМИ сообщали также, что на территории Ливии не было ни одного натовского солдата (заметим, однако, что время от времени поступали сведения о размещении там спецподразделений Великобритании, Франции и некоторых других стран). Так чем же на самом деле была ливийская операция НАТО, успехом или неудачей? Основная ее цель, сформулированная в принятой в марте 2011 г. резолюции 1973 СБ ООН, состояла в защите мирных жителей Ливии от насилия режима М. Каддафи. Для этого предусматривались следующие меры: введение бесполетной зоны над воздушным пространством страны, обеспечение оружейного эмбарго и морской блокады ливийской территории. Командование НАТО вскоре после начала военных действий громогласно отрапортовало о выполнении возложенных на него задач. Эти мажорные ноты диссонировали с тревожными сообщениями СМИ и информацией экспертов о масштабных разрушениях и человеческих жертвах в результате интенсивных бомбардировок ливийских городов. По данным консультантов канадской фирмы SNC-Lavalin, планировавшей работать в Ливии, силы НАТО отнюдь не ограничивались атаками военных объектов. Из 72 пунктов, подвергнутых воздушным ударам, только восемь имели военное назначение[12]. Поступали сведения и о «двойных стандартах» при обеспечении оружейного эмбарго, соблюдение которого строго контролировалось только в отношении поставок правительственным войскам. И все же следует признать, что, несмотря на эти нарушения, на ужасающую беспощадность убийства Каддафи, НАТО в целом удалось решить поставленную задачу создания бесполетной зоны над ливийской территорией. Формально получилось и другое – освободить ливийцев от насилия правящего режима М. Каддафи. Иными словами, если следовать букве закона, а в данном случае тексту резолюции ООН, то обозначенная в ней цель была достигнута. Это, конечно же, вовсе не означает, что ливийцы защищены от применения силы или что им гарантировано соблюдение прав и свобод. Напротив, как показали дальнейшие события, спровоцирован новый, еще более взрывоопасный виток кровопролития и жестокости. Можно заключить, что на смену нестабильности времен Каддафи в Ливии пришла конфликтность другого рода: ожесточенная внутриполитическая борьба в стране между группировками, различающимися по идейным убеждениям, социальной и религиозной принадлежности. Прекратятся ли вооруженные столкновения между ними и политические убийства? Сохранится ли единство страны или ее восточные районы будут бороться за автономию? Будут ли проводиться демократические и социальные реформы? Ответы на эти и другие вопросы помогут определить, может ли ливийский образец применяться для прекращения других современных вооруженных конфликтов. Судя по высказываниям официальных лиц Канады, они не слишком склонны повторять такой сценарий: министр обороны Канады П. Маккей заявил, что военная операция НАТО в Ливии не является «моделью» для будущего вторжения в другие страны, прежде всего в Сирию, и подчеркнул, что в применении «этого нового стандарта» нужно быть весьма осторожными[13]. Резюмируя, приведем слова известного канадского дипломата Дж. Кинзмана. По его мнению, результаты ливийского опыта столь неоднозначны, что не могут быть истолкованы ни как полное подтверждение, ни как полное опровержение идеи гуманитарной интервенции[14]. Военное вмешательство во все три рассматриваемые конфликта показывает, что гуманитарные интервенции могут лишь временно приостановить вооруженное противостояние, притушить конфликт, но не урегулировать его. Бомбардировки силами НАТО Югославии во время косовского конфликта 1999 г. привели к высоким людским потерям, тяжелым лишениям и страданиям населения, полному разорению Югославии и ущербу ее народному хозяйству. Как показали дальнейшие события, несмотря на ту высокую цену, которую заплатили жители Югославии, интервенция НАТО так и не привела к решению косовской проблемы: сербские беженцы, покинувшие Косово в ходе бомбардировок, не вернулись на родину; периодически возобновляются вооруженные действия между этническими сербами и албанцами края. Не до конца решены и вопросы политического статуса Косова. Объявленная в 2008 г. в одностороннем порядке независимость не признана рядом государств (Сербией, Россией, Китаем, Бразилией, Мексикой и др.). Таким образом, все три интервенции дали прямые и краткосрочные результаты (падение режима талибов в Афганистане, уничтожение правительства Каддафи в Ливии, прекращение этнических чисток в Косово), однако не привели к улаживанию конфликтов, изменив лишь характер нестабильности и вектор противостояния. Во-вторых, анализ указанных военных операций позволяет зафиксировать и другую тенденцию – растущее значение региональных организаций, в данных случаях НАТО, в решении наиболее сложных международных проблем. Как справедливо отмечает российский исследователь И.Н. Куклина, в Ливии альянс смог в очередной раз продемонстрировать обоснованность своих претензий на роль глобальной структуры обеспечения безопасности, способной вовлечь в орбиту своей деятельности заинтересованных акторов, не являющихся его членами[15]. Речь идет об участии Катара, Швеции, Иордании и других стран, а также о позиции Лиги арабских государств, обратившейся в СБ ООН с призывом об образовании бесполетной зоны над ливийской территорией. Создание коалиционных механизмов было апробировано в Афганистане, где в состав ИСАФ вошли 50 государств, а также во время косовского конфликта, когда Болгария и Румыния, не являвшиеся в то время членами альянса, предоставили свои территории в его распоряжение. Иными словами, военные операции показали, что организация готова, способна и обладает политической волей действовать в самых опасных ситуациях, подменяя и частично вытесняя ООН. Вместе с тем, пока не известно, будут ли такие интервенции стандартной формой реагирования НАТО на массовые столкновения вдали от границ союзников. Как афганская, так и ливийская операции сопровождались фактическим расколом среди членов альянса. Германия с самого начала отказалась от участия в ливийском сценарии, а Италия уже летом 2011 г. стала уклоняться от выполнения взятых обязательств. Протестные настроения наблюдались и у других государств-членов. Еще более разнообразная палитра противоречий наблюдалась в подходах к афганскому вопросу. Помимо нежелания ввязываться в затяжные военные действия, чреватые человеческими и материальными потерями, союзники руководствовались и соображениями финансового характера, особенно существенными во время глобального экономического кризиса. Р. Пэрис, директор Центра изучения международной политики Оттавского университета, отмечает, что организации удалось преодолеть внутренние противоречия по ливийскому вопросу только благодаря стремительному завершению операции. Он выражает сомнения и по поводу вероятности достижения консенсуса относительно будущих интервенций[16]. Другие специалисты указывают на проблематичность санкционирования Советом Безопасности ООН гуманитарных вмешательств под эгидой НАТО из-за позиций России и Китая. Представляется, что ход всех трех операций подтвердил значение коллективных усилий в деле урегулирования современных кризисов и конфликтов. В этой связи, несмотря на все сложности, поиск стратегий, соответствующих вызовам современного непредсказуемого миропорядка, будет продолжаться как в рамках международных, так и региональных организаций. В-третьих, в ходе военных операций Канаде удавалось заработать политический капитал и добиваться выгодных для себя условий решения некоторых двусторонних споров с южным соседом. Благодаря поддержке афганской миссии, в пользу Канады был разрешен ряд спорных вопросов двусторонней повестки дня, главным из которых был конфликт вокруг экспорта канадских хвойных пиломатериалов в США, заблокированного еще в 2001 г. В-четвертых, в отличие от канадо-американского вектора, где произошли определенные сдвиги, задача повышения влияния Канады внутри НАТО в целом не была выполнена. Неудачным с этой точки зрения было участие Канады в косовском конфликте, после которого ей так и не удалось подняться на следующую ступень в политической иерархии союзников. Военный истеблишмент Канады объяснил это тактическими просчетами: канадская авиация действовала в тандеме с ВВС Италии и некоторых других европейских стран, и ее вклад было сложно выявить. Уроки Косова были учтены при выработке контуров афганской миссии: по настоятельному требованию военных, канадский контингент был размещен в Кандагаре, где в течение нескольких лет он был единственным иностранным подразделением. Это позволяло четко выделить результативность действий канадских военных. Расчет военных, однако, не сработал. Действительно, профессионализм и мужество канадского персонала были неоднократно отмечены руководством НАТО и США, а вопросы ведения боевых действий, программы помощи и подготовки афганской армии неизменно согласовывались с канадским командованием. Тем не менее, вопреки ожиданиям Оттавы, установленные контакты так и остались замкнутыми на тактических вопросах и не привели к усилению военно-политической роли Канады в альянсе. Об этом свидетельствовали, в частности, провалившиеся попытки канадцев убедить союзников весной 2008 г. в необходимости размещения дополнительных сил в Кандагаре. Судя по косвенным данным, ливийский сюжет также не стал поворотным пунктом в политических взаимоотношениях Канады с союзниками. В-пятых, представляется интересным взглянуть на результаты операций в контексте концепции «ответственность по защите». Бывший генеральный секретарь ООН К. Аннан, бывший министр иностранных дел Канады Л. Эксуорзи, а также другие политические деятели и эксперты назвали ливийскую кампанию успешным применением принципов доктрины. Эти специалисты обращали внимание на то, что впервые был создан прецедент легитимного гуманитарного вмешательства: применение силы в Ливии было одобрено СБ ООН, соответствовало нормам международного права и было официально направлено на оказание помощи мирному населению, пострадавшему от режима Каддафи. Вместе с тем, по мнению этих специалистов, международному сообществу следует извлечь уроки из ливийского опыта. Он не является моделью для «тиражирования» в других странах: каждый внутриполитический конфликт уникален, а применение силы – крайняя и опасная мера. Кроме того, функции по защите мирного населения от массовых убийств и геноцида могут в будущем выполняться региональными организациями, расположенными в непосредственной близости от зоны конфликта. Одной из них может быть, например, Африканский союз, устав которого включает принципы «ответственности по защите». Наконец, особое значение имеют меры по стабилизации и миростроительству, являющиеся важным компонентом «ответственности по защите»[17]. Существовала и другая точка зрения. Ее сторонники – руководство ряда стран, в том числе России, а также часть экспертов и общественных деятелей – считали, что операция не достигла поставленной цели – защиты мирного населения, – и подвергли критике действия коалиции. Известно, что Россия не возражала (воздержалась) при голосовании по резолюции 1973 СБ ООН о создании бесполетной зоны над Ливией, но характер и масштабы кампании не устроили российскую сторону. Официальные лица и аналитики приводили следующие аргументы: о не соблюдении одного из главных принципов «ответственности по защите» – принипа невмешательства во внутренние дела государств; о нарушении резолюции 1973 СБ ООН о бесполетной зоне и об эмбарго на поставки вооружения; о недооценке мирных способов разрешения конфликта; о высоких потерях среди ливийских мирных жителей и эскалации военных действий. По заявлению МИД РФ, воздушная операция НАТО в Ливии требует тщательного расследования, в том числе в рамках Совета Безопасности ООН[18], так как во время нее были нанесены удары по чисто гражданским объектам, в результате которых были жертвы среди мирных жителей. На данном этапе исследования не представляется возможным дать однозначный ответ на вопрос о том, нужны ли гуманитарные интервенции и следует ли участвовать в них Канаде. Можно выделить как позитивные моменты и изменения (смещение авторитарных правящих режимов в Ливии и Афганистане, получение дивидендов в канадо-американских отношениях), так и трагические итоги, прежде всего жертвы среди мирных жителей. Опыт трех операций показывает возможности и пределы гуманитарных интервенций: они прекращают противостояние враждующих сторон, но не приводят к стабилизации обстановки. Такая нормализация требует дальнейших комплексных усилий в русле миростроительства. Использование гуманитарных интервенций в качестве инструмента вмешательства в конфликты свидетельствует о проходящем «размывании» установленного Вестфальским миром принципа государственного суверенитета, замене его на более узкое толкование, сориентированное на защиту прав человека. Участившееся применение таких интервенций – своего рода реакция Запада на неопределенность и непредсказуемость современного глобального развития с его небывалыми по глубине и масштабам потрясениями и кризисами. По нашему мнению, положение об ответственности международного сообщества за прекращение военных действий и соблюдение прав человека в ходе внутренних конфликтов теоретически обоснованно, а использование силы, санкционированное СБ ООН в соответствии с принципами Устава организации, может быть при определенных условиях вполне оправданным. Здесь уместно привести аргументы профессора Принстонского университета Э. Слотер (A. Slaughter). Она исследовала возможные последствия невмешательства мирового сообщества в ливийские события. Результатом такой политики, по ее мнению, был бы разгром повстанцев, ужесточение расправ с оппозицией в Йемене и Сирии, новый виток насилия и дестабилизации на Ближнем Востоке. Иными словами, потери и издержки были бы несопоставимо более масштабными, чем в случае гуманитарной интервенции[19]. В правдоподобности такого прогноза, на наш взгляд, не приходится сомневаться. Создается впечатление, что использование вооруженного вмешательства может стать устоявшейся практикой при условии дальнейшей проработки его норм, методов и критериев. Можно выделить три самых актуальных вопроса, требующих решения. Во-первых, о необходимости разграничения действий по охране мирного населения и попыток навязывания политических режимов, выгодных участникам военной операции. Во-вторых, о целесообразности создания на многосторонней основе постоянных сил быстрого реагирования ООН для использования в подобных ситуациях. Такие предложения, неоднократно выдвигались на рассмотрение международных форумов и вновь зазвучали после ливийской операции 2011 г. В-третьих, вопрос о перспективах вовлечения региональных организаций в разрешение конфликтов, происходящих в их территориальных зонах. Судя по всему, проблема вмешательства в гуманитарные кризисы будет одной из приоритетных в повестке дня международных дискуссий. Что должно быть первичным в арсенале государств: «жесткая сила» (военная интервенция в сочетании с экономическими санкциями), «мягкое воздействие» (политические и дипломатические методы,поиск баланса, определенного равновесия различных, подчас противоречивых или антагонистических, интересов) или комплексный подход, сочетающий те и другие формы? Уместно ли рисковать, если либеральная демократия оказалась не таким легким «трансплантатом», как предполагалось? Высокая вероятность появления новых «горячих точек» делает эти вопросы исключительно актуальными для руководства различных стран, в том числе Канады. Возможно, во многом неудачный опыт участия в рассмотренных акциях является одним из факторов, который будет сдерживать Оттаву от присоединения к будущим военным операциям. [1] Meyer C. Planned US vote doesn’t change Harper stance on Syria, says Baird rep// Embassy Sept.4/2013 http://www.embassynews.ca/news/2013/09/03/planned-us-vote-doesn%D7%2D%3Ft-change-harper-stance-on-syria-says-baird-rep/44408 [2] Первым этапом военных действий в Афганистане была контр-террористическая операция США «Несокрушимая свобода», начавшаяся в октябре 2001 г. с целью уничтожения лидеров Аль-Каиды и смещения правящего режима исламского движения Талибан. Акцию незамедлительно поддержала Канада. Следующие этапы операции имели другую декларативную направленность –содействие афганскому правительству в проведении политических реформ, восстановлении разрушенной инфраструктуры, обеспечении соблюдения прав человека. Эта деятельность осуществлялась силами ИСАФ, созданными на основании резолюции 1386 СБООН от 20 декабря 2001 г. и с 2003 г. находившимися под командованием НАТО. [3] Устав Организации Объединенных Наций. http://www.un.org/ru/documents/charter/index.shtml [4] Всеобщая декларация прав человека. http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/declhr.shtml [5] Искендеров П.А. «Гуманитарные интервенции» Запада: от Боснии до Ливии//Портал «Перспектива», 21 апреля 2011г. http://www.perspektivy.info/oykumena/politika/gumanitarnyje_intervencii_zapada_ot_bosnii_do_livii_2011-04-21.htm [6] Ответственность по защите. Доклад Международной Комиссии по вопросам вмешательства и государственного суверенитета. Перевод с английского. Декабрь 2001. Стр. VII [7] О концепции см. подробнее: Исраелян Е.В. Доктрина С.Харпера и российско-канадские отношения/ Россия и Америка в ХХI веке. Электронный научный журнал. №3, 2011. http://rusus.ru/?act=read&id=306 [8] Department of Defense, Sustaining U.S. Global Leadership: Priorities for 21st Century Defense (Washington, D.C.,January 2012), p.4.http://www.dtic.mil/dtic/tr/fulltext/u2/a554328.pdf [9] Cм.подробнее Исраелян Е.В.. Евтихевич Н.С.Гуманитарные аспекты внешней политики Канады //М: ИСКРАН, 2013. Стр.154-159 [10] Резолюция 1386 (2001), принятая Cоветом Безопасности на 4443-м заседании, 20 декабря 2001 года http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N01/708/57/PDF/N0170857.pdf?OpenElement [11] Human Development Reports. Human Development Index (HDI) - 2012 Rankings// http://hdr.undp.org/en/statistics/ [12] Bell, S. Pro-Gaddafi report resulted from privately-funded Canadian fact-finding mission// National Post, November 25, 2011 http://news.nationalpost.com/2011/11/25/pro-gaddafi-report-resulted-from-privately-funded-canadian-fact-finding-mission/ [13] Libya 'no template' for NATO mission to Syria // CBC News Nov 19, 2011 http://www.cbc.ca/news/canada/nova-scotia/story/2011/11/19/halifax-security-forum.html [14] Kinsman J. Libya: A Case for Humanitarian Intervention//Policy Options, October 2011, P.87 [15] И.Н.Куклина НАТО в Ливии: что дальше?//Мировая экономика и международные отношения. Материалы круглого стола, Июль 2012. Cтр.109-111 [16] Paris, R.. Libya: A Victory with Asterisks// Dispatch. Winter 2011.P.10-11 [17] Shane K. ‘The Responsibility to Protect’ at 10. Kofi Annan, Lloyd Axworthy Agree ItCould Be Used Regionally, outside UN Context. // Embassy. November 7, 2011 (http://www.embassymag.ca/dailyupdate/view/the_responsibility_to_protect_at_10_11-07-2011Embassy). [18] МИД РФ: Операция в Ливии должна быть тщательно расследована. 17.01.2012. РИА Новости http://ria.ru/arab_war/20120117/541464311.html [19] Slaughter Anne-Marie Why Libya sceptics were proved badly wrong//The Financial Times, August 24, 2011 http://www.ft.com/cms/s/0/18cb7f14-ce3c-11e0-99ec-00144feabdc0.html#axzz24jrFMGDW Назад |
| Наш партнёр: |
Copyright © 2006-2015 интернет-издание 'Россия-Америка в XXI веке'. Все права защищены.
|