Россия и Америка в XXI веке
Россия и Америка в XXI веке На главную О журнале Свежий выпуск Архив Контакты Поиск
Подписаться на рассылку наших анонсов

E-mail:
№3, 2015

РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКОЕ КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО: БАЗИС ДЛЯ ВОЗОБНОВЛЕНИЯ

А.А. Цуркан,
кандидат политических наук,
научный сотрудник Центра анализа ближневосточных конфликтов
Института США и Канады РАН,
e-mail:

Аннотация В ответ на решение о присоединении Крыма к России, а также, в целом, на характер российской вовлеченности в политический процесс на Украине, приведшей к гражданской войне в этой стране, США приостановили работу российско-американских институциональных механизмов сотрудничества. Однако ввиду высокой активности террористических организаций в современном мире вопросы борьбы с терроризмом остаются на двусторонней повестке дня. В данной статье сделана попытка проследить являются ли общие угрозы безопасности реальным базисом для возобновления полноценной антитеррористической кооперации Москвы и Вашингтона.

Ключевые слова: Россия, США, антитеррористическое сотрудничество, ИГИЛ, Сирия, Афганистан.

U.S.-RUSSIAN COUNTERTERRORISM COOPERATION: BASIS FOR RENEWAL

Tsurkan Anna,
PhD in political sciences,
Research fellow at the
Institute for U.S. and Canadian Studies
Russian Academy of Sciences
e-mail:

Annotation. In response to the decision on Crimea accession to Russia, and also, in general, on character of the Russian involvement into political process in Ukraine which led to a civil war in this country, the USA suspended operation of the Russian-American institutional mechanisms of cooperation. However, in view of high activity rate of the terrorist organizations in the modern world, a fight against terrorism remains in the bilateral agenda. There is an attempt in this article to track whether the common security threats can become a real basis for renewal of a full anti-terrorist cooperation between Moscow and Washington.

Keywords: Russia, U.S.A., anti-terrorist cooperation, ISIS, Syria, Afghanistan.

С 2009 г. по апрель 2014 г. российско-американское контртеррористическое сотрудничество осуществлялось в рамках рабочей группы по контртерроризму Российско-американской двусторонней президентской комиссии. Данный институализированный механизм кооперации за время своего существования зарекомендовал себя относительно эффективным элементом отношений между Россией и США. По рассматриваемому антитеррористическому треку, например, было проведено три[1] встречи официальных представителей рабочей группы, которую по должности курировали А.Сафонов (до 20 июня 2011 г.), затем А.Змеевский от российской стороны, а также Д.Бенджамин (до декабря 2012 г.) и далее Д.Ленье от Соединенных Штатов. На уровне первых лиц государств выпушено два совместных заявления: Д.Медведев – Б.Обама от 26 мая 2011 г. и В.Путин – Б.Обама от июня 2013 г.

Однако украинский кризис в широком смысле, в ходе которого четко обозначилась разница в его восприятии у России и ее западных партнеров, вылившаяся в разноплановую поддержку противоборствующих сторон, подвел черту под российско-американскими отношениями, снова приближая их к уже новой холодной войне. В итоге, после присоединения Крыма к России в начале апреля 2014 г. американская сторона, ссылаясь на продолжающиеся нарушения российской стороной украинского суверенитета и территориальной целостности, объявила о временном прекращении работы Российско-американской комиссии. Были приостановлены все имеющиеся проекты, а также отменены запланированные встречи с указанием, что высвободившееся финансирование будет перенаправлено на пакет американской помощи Украине[2]. В этот же котел попала и рабочая группа по контртерроризму.

Вообще сам факт приостановки работы комиссии по инициативе американской стороны, несмотря на явные на тот момент противоречия между Россией и США, вызвал неоднозначную реакцию в российском публичном пространстве. Официальные лица выступили с обвинениями Вашингтона в односторонних действиях, а также высказывали сожаления и недоумения по поводу закрытия прямого канала для диалога и проведения профильных проектов[3]. Складывалось ощущение неготовности страны к такому повороту событий. Все высказывания политического истеблишмента сводились, по сути дела, к формуле «игры во-банк» и неверию, что ситуация приведет к реальному сворачиванию сотрудничества.

Напротив, формулировки американской стороны содержали в себе попытку оставить открытую дверь в отношениях с Россией в будущем. В этом ключе официальный Вашингтон по состоянию на начало апреля 2014 г. не говорит о прекращении работы комиссии, а лишь о приостановке имеющихся проектов и отмене запланированных встреч. Кроме того, американские участники возобновившейся в апреле т.г. Дартмутской конференции (Dartmouth Conference)[4] как примера неформальной дипломатии эпохи холодной войны апеллируют к потенциалу российско-американского взаимодействия по ряду взаимоважных вопросов, среди которых одну из лидирующих позиций занимает контртерроризм[5].

Фактическое сохранение диалога по ключевым темам между Россией и США, несмотря на сворачивание институциональных механизмов, периодически подчеркивается в настоящее время российскими официальными лицами. В подтверждение данного факта Посол России в США С.Кисляк рекомендует, в частности, обратить внимание на количество и регулярность контактов между внешнеполитическими ведомствами двух стран и непосредственно их руководителями[6]. И среди основных направлений совместной работы неизменно фигурирует борьба с терроризмом.

Резюмируя этот тренд внешней политики двух стран в части антитерроризма, А.Змеевский, например, ссылается на «веяние времени на фоне беспрецедентного всплеска террористической активности в мире в последнее время»[7] с уточнением наличия конкретных достижений России в области минимизации обозначенной угрозы. И в действительности, в условиях появления новых вызовов со стороны исламских радикалов, к которым без преувеличения можно отнести только даже активизацию ИГИЛ, факт присутствия общих угроз перед, казалось бы, антагонистичными «партнерами» невозможно отрицать. Но даже помимо «Исламского государства», занявшего в последнее время лидирующие позиции в исламской радикальной среде в представлении противостоящих ему сил, как Россия, так и США заинтересованыв минимизации террористических угроз, исходящих, например, от теневых структур талибов Афганистана, а также от экстремистской группировки «Эмират Кавказ». Вместе с тем, на пути эффективного взаимодействия между двумя странами по указанным организациям зачастую стоит разница в восприятии их генезиса, которое у официальной Москвы и Вашингтона оказывается иногда диаметрально противоположным, из чего следует разработка и проведение соответствующей политики.

ИГИЛ в роли вызова глобального масштаба.

Аббревиатура террористической организации «Исламское государство Ирака и Леванта» за короткое время заняла лидирующие позиции в публикациях СМИ и в выступлениях высокопоставленных лиц при упоминании тематики исламского экстремизма, прочно потеснив «Аль-Каиду». Если при администрации Дж.Буша-мл. под словосочетанием «борьба с терроризмом» в США в первую очередь во многом подразумевалась борьба с «Аль-Каидой», то второй срок Б.Обамы проходит под знаменем противостояния ИГИЛ. «Аль-Каиду» вспоминают в новых реалиях редко, либо в контексте жестокости ИГИЛ, от которого отмежевалась даже «Аль-Каида».

В России также серьезно обеспокоены угрозой, которую представляет собой «Исламское государство». Наша страна сталкивается с теми же проблемами, исходящими от ИГИЛ, что и остальные члены мирового сообщества: идеологическая обработка, вербовка и транспортировка людских ресурсов для участия в боевых действиях на стороне боевиков; прямые террористические угрозы со стороны боевиков высокопоставленным лицам, гражданам и территории Российской Федерации; отложенная перспектива после окончания боевых действий в Сирии, Ираке, Йемене и т.п. возвращения российских боевиков; и т.д. Вместе с тем, представление о генезисе «Исламского государства» в России на самом высоком уровне коренным образом отличается от американских трактовок.

Вообще, опираясь на сухие исторические факты, датировка истории ИГИЛ выглядит следующим образом: апрель 2004 г. – образование группировки «Аль-Каида в Ираке (Междуречье)» под руководством суннитского экстремиста Абу аль-Заркауи; октябрь 2006 г. – после смерти аль-Заркауи с целью дополнительного привлечение иракских сторонников и популяризации террористической деятельности создание новым лидером «Аль-Каиды в Ираке» Абу аль-Масри организации «Исламское государство Ирака» под руководством иракского националиста Абу Умара аль-Багдади; апрель 2013 г. – расширение сферы вооруженной борьбы группировки на Сирию и переименование организации в Исламское государство Ирака и Леванта; июнь 2014 г. – декларация создания всемирного халифата под именем «Исламское государство» во главе с новым лидером боевиков Абу Бакром аль-Багдади, пришедшим на смену предыдущему после его смерти в 2010 г.[8] Вместе с тем, серьезно заговорили об угрозе, исходящей от ИГИЛ, начиная с момента его активного вовлечения в сирийский конфликт и образования на части территории Сирии и Ирака фактического квази-государства, находящегося под контролем боевиков этой исламистской группировки. И именно этот этап трансформации террористической организации из регионального в глобального актора международных отношений воспринимается в России и США с противоположных углов зрения.

В частности, официальная американская трактовка причины активизации ИГИЛ, озвученная американским президентом, сводится к следующему – вооруженный конфликт режима Б.Асада с частью населения в Сирии и управленческий провал иракского правительства привели к успехам «Исламского государства».[9] Причем упор делается именно на личной ответственности как сирийского лидера, ведущего «войну против собственного народа»[10], так и администрации в Ираке.

Совершенно противоположное восприятие ситуации принято на официальном уровне в России и ретранслируется на российскую аудиторию. Президент Российской Федерации В.Путин открыто указывает на Соединенные Штаты как на побудителя подъема и усиления ИГИЛ. По мнению российского руководства, политика, проводимая Вашингтоном на Ближнем Востоке, способствует усилению в регионе террористической активности, а «Исламское государство» активизировалось после вторжения в 2003 г. и, далее, вывода американских войск из Ирака[11] в связке с противостоянием и давлением на режим Б.Асада в Сирии[12] в продолжение событий «Арабской весны».

Подобная разница трактовок в отношении ИГИЛ приводит Россию и США зачастую к совершенно разнонаправленной тактике борьбы с данной террористической группировкой. И если по Ираку позиции двух стран в части поддержки усилий официального правительства по противодействию экстремизму совпадают, то в Сирии краеугольным камнем становится вопрос о признании легитимности режима Б.Асада. Позиция Вашингтона в обозначенном контексте однозначно отрицательная[13], что подкрепляется конкретными действиями по поддержке т.н. «умеренной» сирийской оппозиции – вооружение, обучение и заброс на территорию Сирии группировок для противостояния «Исламскому государству». Кроме того, Соединенные Штаты в коалиции с международными партнерами из более чем 60 стран, включая арабские государства, начиная с августа 2014 г., нанесли по позициям ИГИЛ на территории Сирии и Ирака к настоящему моменту более 6 тыс. авиаударов, что по заявлениям американского президента привело к значительным успехам коалиции в части разрушения инфраструктуры, вооружения и тренировочных лагерей террористической организации, а также уничтожения ее личного состава и освобождения оккупированных территорий с мирным гражданским населением[14].

Москва по Сирии стоит на позиции поддержки правящего режима, который, по утверждению отечественных официальных лиц, «противостоит натиску экстремистов» и «доказал свою способность к взаимодействию с международным сообществом»[15] в этом вопросе. Такой подход, в целом, положительно оценивается рядом российских экспертов-исламоведов. Например, А.В.Малашенко полагает, что российская позиция была в известном смысле оправданной и даже дальновидной, поскольку альтернативой сирийскому авторитаризму становился хаос с вероятным приходом к власти экстремистов[16]. На деле до сентября т.г. это выражалось в поставках вооружений сирийской армии. С сентября в СМИ стали появляться сообщения о наращивании российского военного присутствия в районе базы материального обеспечения российских ВМФ в Тартусе и о развернутой группировке российских истребителей-бомбардировщиков на аэродроме в Латакии. А после встречи В.Путина и Б.Обамына полях сессии Генеральной Ассамблеи ООН 29 сентября т.г. Президент России вынес на рассмотрение Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации постановление об использовании Вооруженных сил России за пределами ее территории, которое 30 сентября было принято единогласно. И с 1 октября ВВС России активно проводят бомбардировки сирийской территории, находящейся, по заявлениям Министерства обороны России[17], под контролем ИГИЛ. Тем не менее, согласно информации американской прессы, Россия помимо прочего наносит авиаудары по позициям умеренных сил Сирии[18]. Более того, 22 октября постпред США в ООН Саманта Пауэр заявила, что российские авиаудары в Сирии представляют собой вмешательство, которое лишь способствует усилению «Исламского государства»[19].

Кроме того, российский президент выдвинул предложение о создании широкого антитеррористического фронта на согласованной международно-правовой основе с привлечением всех уже воюющих против ИГИЛ сторон[20]. Предполагается, что такая коалиция могла бы стать координирующим элементом в борьбе с террористической угрозой и ввела бы действующие сирийское правительство во главе с Б.Асадом в качестве одного из легитимных игроков в рамках антитеррористического трека вопреки американской концепции его неприятия. Однако на данный момент этот проект поддержали помимо России и Сирии только Иран и, отчасти, Ирак, в результате чего 26 сентября т.г. было объявлено о создании Информационного центра для координации борьбы с «Исламским государством» со штаб-квартирой в Багдаде.

Афганистан: трансформация очага региональной нестабильности.

Несмотря на периодически появляющиеся в российском информационном пространстве упреки США в военном присутствии в Афганистане на разных этапах проведения там операции по свержению режима талибов и противодействию «Аль-Каиде», России с точки зрения решения задач по поддержанию безопасности собственной территории от террористической агрессии было это выгодно. В этой связи стоит напомнить, что в июне 2000 г. именно по инициативе российской стороны, ожидавшей повышения уровня исламистской активности на границах Российской Федерации в связи с продолжавшейся активизацией талибов, под эгидой Министерства иностранных дел России и Государственного департамента США была создана совместная Российско-американская рабочая группа по Афганистану[21], которая, в дальнейшем трансформируясь и расширяя свои функции, влилась в качестве рабочей группы по борьбе с терроризмом в Российско-американскую двустороннюю президентскую комиссию. Кроме того, Россия помогала Соединенным Штатам Америки вооружать Северный Альянс, стоявший в фарватере борьбы с талибами на территории самого Афганистана, открыла свои границы для транспортировки американских войск и военной амуниции, предназначенной для ведения боевых действий против движения «Талибан», дала согласие на размещение в странах СНГ военных баз США и НАТО[22].

В этой связи, принимая во внимание, что даже Президент США Барак Обама в своем обращении по поводу прекращения военной миссии в Афганистане 28 декабря 2014 г. признает не полное выполнение задач операции, упоминая, что «Афганистан до сих пор остается опасным местом»[23], Россия при полном выходе оттуда американцев остается на своих границах один на один с угрозой проникновения на ее территорию экстремистов. В настоящее время Вашингтон оставляет в Афганистане ограниченное военное присутствие в размере порядка 9,8 тыс. человек с целью обучения, консультирования и помощи афганским силам безопасности при проведении контртеррористических операций[24], что полностью соответствует российским интересам. Открытым остается вопрос, что будет с Афганистаном после окончательного вывода войск, запланированного американцами на конец 2016 г.? Будет ли достаточным для поддержания мира и стабильности в регионе финансовая поддержка афганского правительства в размере 800 млн. долларов согласно меморандуму о взаимопонимании от 3 августа 2015 г., а также совместные точечные контртеррористические операции? Иначе страна рискует уподобиться формату «Исламского государства», боевики которого через Среднюю Азию получат относительно свободный доступ на территорию России. В частности, в Таджикистане уже идет подготовка к принятию мер для усиления безопасности границ, в том числе и в связи с увеличением числа террористических актов в Афганистане[25].

В качестве же невоенного способа решения афганской проблемы предполагаются мирные переговорывластей Афганистана с движением «Талибан», поддерживаемые США. Официальный Вашингтон также перестал называть талибов террористами: теперь это незаконные вооруженные формирования. Отдельно стоит отметить, что за мирные политические переговоры как за единственный вариант стабилизации ситуации высказываются и соседние с Афганистаном среднеазиатские страны, в частности Узбекистан[26]. Сами переговоры, однако, в настоящее время находятся под угрозой из-за смерти лидера группировки Муллы Омара. Избрание нового лидера муллы Ахтара Мохаммада Мансура способно привести к разделению организации, единство которой уже было надломлено неоднозначным отношением к этим самым мирным переговорам с афганским правительством. Вместе с тем, успех переговорного процесса мог бы стать альтернативой для самого «Талибана» быть поглощённым ИГИЛ, на верность которому периодично присягают отошедшие от движения талибы.

Получается, что на сегодняшний день переговоры имеют двоякий смысл. С одной стороны, их можно воспринимать как уже несвоевременные, приносящие по факту больше пользы боевикам группировки чем официальному Кабулу. С другой стороны, многочисленные сторонники «Талибана» могли бы в случае лояльности властям Афганистана стать подспорьем в противодействии угрозе расширения сферы влияния «Исламского государства» на территорию этой страны. Хотя несогласные лидеры и участники движения все равно рискуют присоединиться к ИГИЛ и с привлечением уже новых ресурсов отвоевать еще более значительный кусок страны чем те же талибы в рамках существующего положения вещей. Таким образом, при одновременном ощущении, что переговоры с «Талибаном» -- это фактическая помощь военным преступникам «натурализоваться» в новом Афганистане, присутствует понимание, что искать выход из этого конфликта необходимо, тем более что движение продолжает активно отвоевывать территории, пользуясь теперь отсутствием там сил международной коалиции.

Россия, будучи заинтересованной, как уже упоминалось выше, в безопасности границ своих среднеазиатских соседей с Афганистаном, констатирует отсутствие успеха военной операции международных коалиционных сил в этой стране[27]. Кроме того, одним из следствий украинского кризиса стала приостановка действия соглашения о транспортировке грузов НАТО через территорию России и Среднюю Азию в Афганистан и обратно. Формально транзит прекращен в связи с прекращением действия резолюции Совбеза ООН 1386 от 20 декабря 2001 г., то есть прекращением работы Международных сил содействия безопасности (ISAF). В то же время, здесь четко прослеживаются последствия похолодания отношений с Западом, учитывая, что спецпредставитель Президента России по Афганистану З.Кабулов 29 декабря 2015 г. – на следующий день после официального сообщения о завершении военной миссии в Афганистане – заявил, что транзит не будет завершен автоматически, подразумевая, что существует возможность его пролонгации, тем более что в стране начинает работу новая миссия НАТО «Решительная поддержка», также санкционированная Совбезом ООН[28].

Эмират Кавказ – террористическая организация российской ориентации.

В сравнении с двумя предыдущими исламистскими группировками Эмират Кавказ с самого своего основания в 2007 г. чеченским экстремистом Доку Умаровым была ориентирована в большей мере на террористическую деятельность в России. Ввиду «особого отношения» западных стран к чеченской проблеме долгие годы, когда чеченских боевиков именовали «повстанцами», «сепаратистами» и т.д., но не «террористами», такой этнический задел организации придавал этой угрозе локальный характер. Однако и сам характер проявления терроризма в России («Норд-Ост», «Беслан», взрывы в метро и аэропорту и т.д.), и планомерная политика официальных российский властей, направленная на разъяснение генезиса исламистского вызова, привели в итоге к смене парадигмы европейского и американского мышления в чеченском вопросе. И отдельным итогом антитеррористического взаимодействия Москвы и Вашингтона стало признание в июне 2010 г. Государственным департаментом США Доку Умарова[29] международным террористом, объявление о денежном вознаграждении в размере 5 млн. долларов за любую информацию о его местонахождении, а также внесение 26 мая 2011 г. группы “Эмират Кавказ” в список террористических организаций. Оба эти факта были оценены МИДом России как «важный сигнал к переосмыслению устаревшей политической логики двойных стандартов и реального восприятия общих неделимых террористических угроз»[30]. Хотя на самом деле в России решением Верховного Суда «Эмират Кавказ» был признан террористической организацией не многим ранее – за год до этого – в феврале 2010 г.

В настоящее время, несмотря на утверждения ряда экспертов о планомерной ликвидации группировки, угроза от «Эмирата Кавказ» и его боевиков сливается с опасениями о потенциальной связи организации с ИГИЛ. Так, с конца ноября 2014 г. лидеры боевиков стали планомерно присягать на верность главарю Исламского государства Абу Бакру аль-Багдади. Апогеем этого процесса стало датированное 21 июня 2015 г. сообщение о такой присяге «в полном составе» всех боевиков, входящих в структурные подразделения «Эмирата Кавказ»[31]. В свою очередь, несколькими днями позже ИГИЛ объявило о создании под предводительством дагестанского боевика Абу Мухаммада Кадарского вилаята (провинции) на Северном Кавказе, включающего в себя территории Чечни, Ингушетии, Дагестана и Кабардино-Балкарии[32].

В то же время часть независимых от «Исламского государства» северокавказских боевиков, воюющих в Сирии под руководством Салахуддина Шишани, в начале июля 2015 г. дали присягу лидеру «Эмирата Кавказ» Мухаммаду Сулейманову[33]. Вообще группировка «Джейш аль-Мухаджирин валь-Ансар», возглавляемая ныне Салахуддином Шишани, воевала под присягой «Эмирату Кавказ» и ранее – до ноября 2013 г. – пока ее бывший лидер грузин по происхождению Тархан Батирашвили, известный как Абу Умар аш-Шишани, ни присягнул лидеру ИГИЛ[34]. Сам Умар Чеченский стал одним из лидеров «Исламского государства», информация о смерти которого периодически попадает в СМИ, но постоянно получает опровержение. 24 сентября 2014 г. США внесли его в список особо разыскиваемых международных террористов, а 5 мая 2015 г. Госдепартамент объявил о денежном вознаграждении в размере 5 млн. долларов за любую информацию о местонахождении указанного боевика[35].

Помимо этих основных фигур, по данным спецслужб, в Сирии воюют около 2 тысяч граждан России, а по некоторым экспертным оценкам, их число приближается к 5 тысячам[36]. В этой среде, безусловно, собраны очень разные люди: как выходцы с Северного Кавказа, так и этнические русские; как жертвы идеологической обработки, так и идеологически мотивированные индивидуумы; как непосредственно боевики, так и их семьи. Как утверждается, например, в расследовании «Новой газеты», выезд некоторых из них был, если и не организован, то по крайней мере поощрялся ФСБ России в целях ослабления террористического подполья в нашей стране[37]. Основные же вопросы среднесрочной и долгосрочной перспективы: возможное возвращение боевиков в Россию и активизация террористической деятельности на Северном Кавказе и других российских регионах.

Таким образом, бегло изучив разницу подходов России и США в видении причин возникновения террористической угрозы, исходящей от трех условно выбранных организаций (ИГИЛ, Талибан, Эмират Кавказ – прим. автора), и методов борьбы с ними, можно сделать вывод, что, несмотря на имеющиеся разногласия у Москвы и Вашингтона сохраняется единое восприятие их текущей деятельности как собственно террористической. Другими словами, российское и американское мнение сходится в точке необходимости борьбы с проявлениями исламского радикализма и экстремизма, что может выступать в качестве базиса для возобновления полноценного контртеррористического сотрудничества.

Также можно отметить факт интенсификации фактического диалога по заданной проблематике между двумя странами в настоящее время, несмотря на приостановку институциональных механизмов сотрудничества в апреле 2014 г. Двусторонние контакты происходят на разных уровнях. В частности, на высшем уровне с апреля 2014 г. по сентябрь 2015 г. состоялось 7 телефонных разговоров[38] между президентами России и США, в основном затрагивающих ситуацию на Украине. Вопросы борьбы с терроризмом В.Путиным и Б.Обамой за это время обсуждались среди прочего дважды: 23 июня 2014 г., когда поднималась тема активизации ИГИЛ в Ираке[39], и 26 июня 2015 г., когда обсуждалась ситуация в Сирии и стратегия борьбы с тем же «Исламским государством»[40].

В дополнение к телефонным контактам 12 мая 2015 г. Президент России принял в Сочи государственного секретаря США Дж.Керри, в ходе визита которого поднимался вопрос координации усилий в борьбе с международным терроризмом. Очевидно, визит госсекретаря и дал толчок интенсификации двусторонних контактов России и США по широкому спектру деятельности, так как уже в ходе последующего вышеупомянутого телефонного разговора от 26 июня 2015 г. было дано поручение по организации российско-американской встречи на министерском уровне[41]. Такая встреча, содержащая «углубленный анализ перспектив преодоления конфликта в Сирии»[42], состоялась 30 июня 2015 г. После этого по состоянию на 1 сентября 2015 г. С.Лавров и Дж.Керри провели 4 телефонных разговора и 2 встречи[43], в ходе которых российская сторона продвигала президентскую инициативу по формированию единого фронта для борьбы с ИГИЛ.

Помимо прочего отдельного упоминания достойна прошедшая в этот период встреча заместителя Министра иностранных дел России О.В.Сыромолотова с Послом США в Москве Дж.Теффтом, полностью посвященная вопросам борьбы с терроризмом и перспективам российско-американского взаимодействия на этом направлении; а также встречи спецпредставителя Президента Российской Федерации по Ближнему Востоку и странам Африки, заместителя Министра иностранных дел России М.Л.Богданова с тем же Дж.Теффтом и со спецпредставителем Государственного департамента США по Сирии М.Ратни.

Казалось бы, что новый виток «санкционной войны», обозначившийся в конце августа – начале сентября 2015 г., должен был бы свернуть контакты Москвы и Вашингтона по целому спектру внешнеполитических направлений, но этого пока не происходит. Несмотря на то, что российская сторона достаточно остро отреагировала на факт длительного рассмотрения визового заявления Председателя Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации В.И.Матвиенко для участия в мероприятиях Межпарламентского союза и окончательного решения этого вопроса с ограничениями по пребыванию в США[44], а также на продление и расширение американских санкций против России, диалог между двумя странами продолжается в том числе и по антитеррористической проблематике. Вместе с тем, антиамериканская официальная риторика со стороны российского МИДа была крайне жесткой. В частности, расширение санкционных списков было названо «очередным элементом в целой серии враждебных действий, предпринятых США против России в последнее время в различных сферах, включая военную, экономическую, визовую»[45], за что Москва обещала предпринять ответные меры. Однако это не помешало 5 сентября т.г. состояться очередному телефонному разговору между С.Лавровым и Дж.Керри по ситуации в Сирии и борьбе с ИГИЛ.

Далее, как уже упоминалось ранее, по итогам двусторонней встречи В.Путина и Б.Обамы на полях сессии Генеральной Ассамблеи ООН 29 сентября т.г. российской стороной было согласовано участие в военной операции против «Исламского государства» и других террористических группировок. Причем Россия не встраивалась в систему уже существующей коалиции под руководством США, а выступала как самостоятельный игрок, создавая, кроме того, отдельную информационную структуру при участии официальной Сирии, Ирака и Ирана. При этом с американцами достигнута договоренность о прямом канале связи для координации действий при нанесении авиаударов с целью избежать вероятного столкновения боевых самолетов в небе над Сирией.

Таким образом, декларируемые Вашингтоном задачи по изоляции Москвы в связи с украинскими событиями оборачиваются на деле сохранением диалога по широкому кругу вопросов, включая антитеррористическую проблематику. Тем не менее, ставка, похоже, сделана на два принципиальных момента. Во-первых, Россия участвует в международных процессах по той же Сирии, так как самостоятельно заняла отличную от Вашингтона позицию, сделав ставку на режим Б.Асада. Более того, Москва поддерживает официальный Дамаск, что автоматически делает ее если не стороной конфликта, то, по крайней мере, выводит на одну ступень с представителями мирового сообщества, включая США, поддерживающими оппозицию. Таким образом, намечается явное соперничество двух внешнеполитических линий, по которому с целью избежать эскалации просто необходим прямой диалог.

Во-вторых, очевидно, что во внимание принимается глобальность проблемы, например, исламского радикализма. Подводит к диалогу двух стран в данном случае общность угрозы, с которой столкнулась Москва и Вашингтон в связи с активизацией «Исламского государства», включая поставленный на поток процесс вербовки и направления людских ресурсов на борьбу в рядах ИГИЛ и собственно террористическую деятельность, а также соответствующий призыв данной организации в том числе и против граждан России и США. Отсюда и разрешение на въезд в США отдельных представителей российской делегации, числящихся, например, в санкционных списках ЕС, для участия в февральском Саммите по борьбе с насильственным экстремизмом, организованным Белым Домом в текущем году. Мероприятие, в ходе которого дважды с приветственным словом выступил Б.Обама, собрало представителей правительства, гражданского общества и лидеров общин из более чем 60 стран, с целью найти пути помочь местным общинам преодолеть проблему терроризма.

Во главе группы чиновников, представляющих Россию, Вашингтон посетил директор ФСБ России, председатель Национального антитеррористического комитета А.В.Бортников, числящийся в санкционном списке Европейского союза с июля 2014 г. Справедливости ради стоит упомянуть, что в американском списке лиц, попавших под санкции, А.В.Бортников не числится. Следовательно, руководствуясь логикой самих санкционных распоряжений Президента США, директор ФСБ не причастен к аннексии Крыма и не угрожает национальной безопасности и внешней политике США в такой мере, в которой, как утверждается, делает все это, например, одна из самых своеобразных депутатов Государственной Думы Российской Федерации Е.Б.Мизулина, внесенная в такой американский список. Поэтому можно предположить, что вопросы терроризма, которыми в том числе по должности занимается А.В.Бортников, стоят несколько вне текущей политической конъюнктуры, а участие России в таком мероприятии находится в границах интересов национальной безопасности США.Равно как и ощутимая помощь российской стороны в борьбе с боевиками ИГИЛ, также согласуется с американскими интересами, при условии, что Россия действительно готова сконцентрироваться на нейтрализации «Исламского государства», а не на поддержке режима Б.Асада посредством бомбардировок умеренной оппозиции.

Вместе с тем, как представляется, при анализе выступлений российской и американской стороны в ходе упомянутого антитеррористического саммита опять наметилась разница в подходах двух стран к борьбе с терроризмом. В частности, одним из ключевых элементов вступительной речи Б.Обамы 18 февраля т.г. был упор на еще большую демократизацию для решения проблемы насильственного экстремизма. Описывая свою концепцию, американский президент применил среди прочего и такие понятия как «верховенство права», «социальная справедливость», «свобода слова», «развитое гражданское общество», «мирные собрания граждан»[46] и т.д. Россия же традиционно видит решение проблемы экстремизма в другом ключе – в данном случае в полностью противоположном. Согласно официальной российской трактовке, транслируемой на высшем уровне, борьба с терроризмом подразумевает под собой жесткую властную вертикаль. Отсюда в 2004 г. вытекало и решение об отмене выборов губернаторов. Выступление А.В.Бортникова в данном случае полностью вписывается в указанные рамки, где ключевая роль в противодействии экстремизму отводится органам государственной власти. И в отличие от американского президента директор ФСБ России упомянул как раз об ограничении свобод граждан, говоря о «предусмотренном внесудебном порядке ограничения доступа к Интернет-ресурсам экстремистской направленности в случае обнаружения на них информации, содержащей призывы к […] участию в […] публичных массовых мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка»[47]. А существующая в России практика показывает, что под расширительную трактовку термина «экстремизм» зачастую подпадает любой внесистемный политический активизм, не имеющий связи с радикализмом, тем более, исламским.

Таким образом, российская тактика купирования гражданской активности находится в противоречии самериканским вектором большей демократизации. И эта дихотомия в российско-американских отношениях не нова. Символично оформившись в период первого украинского майдана 2004 г., она продолжает определять содержание внешнеполитических решений и в настоящее время. В ней же заключен и корень противоречий по сирийскому конфликту, когда действия режима Б.Асада в России и США трактуются по-разному. Поэтому, с одной стороны, понимая важность доверительных партнерских отношений двух стран особенно в условиях новых рамок российской вовлеченности в события в Сирии и имея пример работы Российско-американской президентской комиссии, можно говорить о наличии базиса для восстановления полноценного двустороннего сотрудничества между Россией и США по вопросам терроризма. С другой стороны, в условиях частичной санкционной блокады нашей страны, когда интенсивность и наполняемость диалога с Россией во многом зависит от внешнего компонента, едва ли можно говорить, что координация действий по Сирии приведет к новой «перезагрузке». Слишком шаткими остаются позиции России в отношении ситуации на Украине, а также много вопросов задают пока западные партнеры о российской стратегии и тактике в проведении авиаударов на сирийской территории в части поддержки режима Б.Асада и т.д.

Так что скорее вопреки кратковременному факту налаживания прямого диалога Москвы и Вашингтона более перспективным вариантом для обеих стран в сложившихся условиях в качестве приоритета перед двусторонними связями становится международная основа кооперации.Форма диалога может быть различна (квартеты, тройки, контактные группы и т.д.), но связующим звеном выступает некий многосторонний консенсус, в идеале – решение Совета Безопасности ООН. Такой сценарий международного взаимодействия также существует достаточно долго и на деле доказал свою эффективность (переговоры по иранской ядерной программе; решение вопроса с химическим оружием в Сирии и т.д.). Более того, он явно устраивает всех участников процесса, включая Россию и США. Следовательно, в краткосрочной и среднесрочной перспективе российско-американское контртеррористическое сотрудничество скорее всего ограничится именно многосторонним форматом. Вопросы возобновления реального двустороннего сотрудничества и, тем более, его институализация в сегодняшних реалиях подниматься скорее всего не будут.

Ссылки

[1] В 2009, 2010 и 2012 гг.

[2] http://www.state.gov/p/eur/ci/rs/usrussiabilat/index.htm

[3] http://tass.ru/politika/1099239

[4] Неправительственная конференция российского и американского интеллектуального сообщества, стартовавшая при Дартмутском колледже в октябре 1960 г. с целью обсуждения мирных инициатив, последний раунд которой до текущего возобновления деятельности прошел в 1990 г.

[5] Feldmann, L. A glimpse of US-Russia goodwill, through citizen dialogue // The Christian Science Monitor, April 1, 2015 (http://www.csmonitor.com/USA/Politics/Politics-Voices/2015/0401/A-glimpse-of-US-Russia-goodwill-through-citizen-dialogue).

[6] Интервью Посла России в США С.И.Кисляка телеканалу «Россия 24», 14 февраля 2015 г. (http://www.mid.ru/brp_4.nsf/newsline/ABCEAE7960F69EEC43257DEF0034B7DA).

[7] Интервью спецпредставителя Президента Российской Федерации по вопросам международного сотрудничества в борьбе с терроризмом и транснациональной организованной преступностью А.В.Змеевского информагентству ТАСС, 10 марта 2015 г. (http://www.mid.ru/BDOMP/Brp_4.nsf/arh/06348DC01CAAC16643257E060050D09C?OpenDocument).

[8] http://www.nctc.gov/site/groups/aqi_isil.html; http://www.kavkaz-uzel.ru/articles/251513/

[9] Remarks by the U.S. President Baraсk Obama at the Summit on Countering Violent Extremism, Washington D.C., February 19, 2015 (https://www.whitehouse.gov/the-press-office/2015/02/19/remarks-president-summit-countering-violent-extremism-february-19-2015).

[10] Ibid.

[11] Подробнее см. http://lifenews.ru/news/155923.

[12] Подробнее см. http://www.youtube.com/watch?v=WeVteCPCoc4&spfreload=1.

[13] Remarks by the U.S. President Baraсk Obama on Progress in the Fight Against ISIL, Washington D.C., July 6, 2015 (https://www.whitehouse.gov/the-press-office/2015/07/06/remarks-president-progress-fight-against-isil).

[14] Ibid.

[15] Интервью спецпредставителя Президента Российской Федерации по вопросам международного сотрудничества в борьбе с терроризмом и транснациональной организованной преступностью А.В.Змеевского информагентству ТАСС, 10 марта 2015 г. (http://www.mid.ru/BDOMP/Brp_4.nsf/arh/06348DC01CAAC16643257E060050D09C?OpenDocument).

[16] Малашенко А.В. От ИГИЛа до Донбасса // НГ, 6 марта 2015 (http://www.ng.ru/ideas/2015-03-06/5_crisis.html).

[17] Подведены итоги работы российской авиагруппы в Сирии за прошедшие сутки, 2 октября 2015 (http://function.mil.ru/news_page/country/more.htm?id=12059441@egNews).

[18] Peçanha S., Almukhtar S., K.K. Rebecca Lai. Untangling the Overlapping Conflicts in the Syrian War // New York Times, Oct. 18, 2015 (http://www.nytimes.com/interactive/2015/10/16/world/middleeast/untangling-the-overlapping-conflicts-in-the-syrian-war.html).

[19] http://www.golos-ameriki.ru/content/kerry-lavrov-syria/3019740.html

[20] Встреча Президента России В.В.Путина с главой МИД Сирии Валидом Муаллемом, 29 июня 2015 г. (http://kremlin.ru/events/president/news/49781).

[21] Цуркан А.А. Механизмы российско-американского сотрудничества в противодействии угрозам международного терроризма и исламского радикализма // Россия и Америка в ХХI веке, 2012, № 2 (http://rusus.ru/?act=read&id=344).

[22] Там же.

[23] Statement by the U.S. President Baraсk Obama on the End of the Combat Mission in Afghanistan, Washington D.C., December 28, 2014 (https://www.whitehouse.gov/the-press-office/2014/12/28/statement-president-end-combat-mission-afghanistan).

[24] Remarks by U.S. President Baraсk Obama and President Mohammad Ashraf Ghani of Afghanistan in Joint Press Conference, Washington D.C., March 24, 2015 (https://www.whitehouse.gov/the-press-office/2015/03/24/remarks-president-obama-and-president-ghani-afghanistan-joint-press-conf).

[25] http://ria.ru/world/20150731/1155847663.html.

[26] Стенограмма заседания Совета глав государств – участников Шанхайской организации сотрудничества в расширенном составе, Уфа, 10 июля 2015 (http://kremlin.ru/events/president/transcripts/49908).

[27] Там же; Замир Кабулов: иностранные военные покидают Афганистан в крайне неудачный момент // Интерфакс, 29 декабря 2014 г. (http://www.interfax.ru/interview/416048).

[28] Там же.

[29] 8 апреля 2014 г. ФСБ России подтвердила ликвидацию Доку Умарова в ходе контртеррористических операций, проводимых ведомством на Северном Кавказе.

[30] Комментарий Департамента информации и печати МИД России по поводу публикации в США доклада «Правильный подход к организации «Кавказский Эмират», 30 сентября 2011 г. (http://www.mid.ru/brp_4.nsf/0/4A47460A623B0343C325791B003A4196).

[31] http://www.kavkaz-uzel.ru/articles/158730/

[32] http://www.gazeta.ru/social/news/2015/06/24/n_7317445.shtml

[33] Ликвидирован в Дагестане в ходе контртеррористической операции 10 августа 2015 г.

[34] http://www.kavkaz-uzel.ru/articles/265327/

[35] http://www.state.gov/r/pa/prs/ps/2015/05/241912.htm

[36] http://www.interfax.ru/447811

[37] Милашина Е. Халифат? Приманка для дураков! // Новая газета, выпуск № 80 от 29 июля 2015 (http://www.novayagazeta.ru/inquests/69364.html).

[38] По данным мониторинга сайта Президента Российской Федерации (http://kremlin.ru).

[39] Телефонный разговор Президента России В.Путина с Президентом США Б.Обамой, 23 июня 2014 г. (http://kremlin.ru/events/president/news/46037).

[40] Телефонный разговор Президента России В.Путина с Президентом США Б.Обамой, 26 июня 2015 г. (http://kremlin.ru/events/president/news/49768).

[41] Там же.

[42] О встрече Министра иностранных дел России С.В.Лаврова с Госсекретарем США Дж.Керри, 30 июня 2015 г. (http://www.mid.ru/maps/us/-/asset_publisher/unVXBbj4Z6e8/content/id/1525154).

[43] По данным мониторинга сайта Министерства иностранных дел Российской Федерации (http://www.mid.ru).

[44] Заявление МИД России в связи со срывом участия Председателя Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации В.И.Матвиенко в мероприятиях по линии Межпарламентского союза в США, 26 августа 2015 г. (http://www.mid.ru/maps/us/-/asset_publisher/unVXBbj4Z6e8/content/id/1708420).

[45] Комментарий Министерства иностранных дел России в связи с расширением США антироссийских санкционных списков, 2 сентября 2015 г. (http://www.mid.ru/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/1726572).

[46] Remarks by the U.S. President Barack Obama in Closing of the Summit on Countering Violent Extremism, Washington D.C., Feb. 18, 2015 (https://www.whitehouse.gov/the-press-office/2015/02/18/remarks-president-closing-summit-countering-violent-extremism).

[47] Выступление Директора ФСБ России, Председателя Национального антитеррористического комитета А.В.Бортникова на саммите по противодействию насильственному экстремизму, Вашингтон, США, 19 февраля 2015 г. (http://www.mid.ru/brp_4.nsf/newsline/8A989D363DA202D243257E0A0050D7BC).



Назад
Наш партнёр:
Copyright © 2006-2015 интернет-издание 'Россия-Америка в XXI веке'. Все права защищены.