ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ США И КИТАЯ В НАЧАЛЕ XXI ВЕКА
П.А. Аксенов, младший научный сотрудник
Центра социально-экономических исследований,
Института США и Канады РАН,
e-mail:
Аннотация. Отношения США и Китая сегодня это отношения стратегического партнерства, сопровождаемые усилением взаимозависимости, в том числе связанной с наращиванием Китаем портфеля государственных облигаций США. Двусторонний диалог способствует обсуждению и урегулированию текущих проблем, в частности, торговых дисбалансов и их возможных причин.
Ключевые слова:торговый дефицит США с Китаем, ограничения на экспорт из США высокотехнологичных товаров, госдолг США, визит Ху Цзиньтао в США.
US-China trade and economic relations in the early 21st century
Pavel Aksenov, Junior research fellow,
Institute for the U.S. and Canadian Studies, Russian Academy of Sciences,
e-mail:
Annotation.Today Sino-American relations are the strategic partnership relations, followed by a growing interdependence, including those associated with enhancement of Chinas U.S. Treasury bonds holdings. Bilateral dialogue contributes to the comprehensive discussion and finding a solution to the current issues, such as trade imbalances and their possible causes.
Keywords: U.S. trade deficit with China, restrictions on advanced technology exports from the U.S., U.S. public debt, Hu Jintao's visit to the U.S.
Американо-китайские экономические отношения выходят за пределы двусторонних, приобретая все более широкий, глобальный характер. Несмотря на исторические и культурные различия, отличия в стадиях развития и реалиях, США и Китай в значительной степени зависят друг от друга и экономическая взаимодополняемость между данными странами велика. Две крупнейшие экономики в мире, по словам вице-президента США Джозефа Байдена, связаны "общей глобальной ответственностью", поэтому от того, как Китай и США будут управлять своими отношениями, возможно, зависит историческое развитие событий в XXI веке. В тоже время, нельзя отрицать наличие разногласий между Китаем и США по широкому кругу экономических и политических вопросов. Для их преодоления 1 апреля 2009 г. президенты Барак Обама и Ху Цзиньтао объявили об учреждении Стратегического и экономического диалога. Модернизированный формат диалога заменил предыдущие диалоги о стратегическом партнерстве (20052008 гг.) и об экономическом сотрудничестве (20062008 гг.), которые были учреждены при содействии администрации президента США Джорджа Буша. Формат диалога предусматривает встречи делегаций высокого уровня по очереди в Вашингтоне и Пекине. Диалог рассматривается как инструмент преодоления разногласий между обеими странами и содействия долгосрочному развитию двусторонних отношений.
Экономические реформы, начавшиеся в 1979 г., позволили Китаю превратиться в одну из самых быстроразвивающихся экономик мира. Рост экономики и либерализация торговли, включая обязательства, взятые на себя КНР в рамках ВТО в 2001 г., привели к ускорению развития двусторонних связей и сотрудничества между США и Китаем. Объем торговли между США и Китаем начал активно расти после восстановления дипломатических отношений в январе 1979 г., подписания двустороннего торгового соглашения в июле 1979 г. и договора о взаимном предоставлении режима наибольшего благоприятствования в начале 1980 г. В 1979 г. товарооборот между Соединенными Штатами и КНР составлял 2 млрд. долл., Китай был лишь на 23-ем месте среди экспортных рынков США и на 45-ом как поставщик товаров на американский рынок. В 2010 г. объем двусторонней торговли составил уже 457 млрд. долл. Китай в 2010 г. был на втором месте по объему торговли с США после Канады, в том числе 3-им экспортным рынком и крупнейшим поставщиком товаров для Соединенных Штатов[1].
Тем не менее, двусторонние отношения становились более напряженными в последние несколько лет в связи с рядом проблем, в том числе из-за растущего торгового дефицита США, противодействия со стороны Китая по вопросу валютной политики, озабоченности Соединенных Штатов, связанной с выполнением КНР своих обязательств в рамках ВТО, и промышленной политики Китая, предусматривающей введение новых ограничений для иностранных фирм.
Дефицит торгового баланса США с Китаем в 2010 г. составил 273,1 млрд. долл., рекордная сумма дефицита, которая когда-либо фиксировалась с отдельно взятой страной. Хотя рост экспорта США в Китай, составивший 32% (91,9 млрд. долл.), обогнал рост импорта 23,1% (364,9 млрд. долл.), по официальным прогнозам на 2011 г. дефицит продолжит расти и достигнет значения 313 млрд. долл.[2].
Несмотря на обвинения со стороны США, в частности, касающиеся обменного курса юаня и предложений о введении дополнительного тарифа в связи с занижением валютного курса, Китай отрицает свою ответственность за образование столь масштабного торгового дефицита.
Общий торговый дефицит США в 2010 г. вырос на треть и составил 497 млрд. долл., отражая процесс восстановления после финансового кризиса. Это наибольший процентный рост дефицита с 2000 г. Растущие цены на нефть стали ключевым фактором, повлиявшим на рост стоимости импорта. Несмотря на то, что продолжится рост торгового дефицита, американские производители могут выиграть при условии сохранения слабого доллара[3].
Одной из причин роста торгового дисбаланса многие эксперты называют чрезмерное регулирование и запретные меры со стороны США по экспорту высокотехнологичных товаров.
Например, американская компания, осуществляя, при отсутствии специальной лицензии, торговлю таким товаром, как тормозные колодки, может столкнуться с серьезными трудностями при экспорте их в Китай. Такие же правила экспортного контроля применяются для множества товаров, в том числе для широко распространенных сим-карт, которые могут поставляться в комплекте многих устройств, от мобильных телефонов до электронных игрушек. Данные товары рассматриваются как товары двойного назначения, так как могут быть потенциально использованы для военных целей (например, тормозные колодки для военного транспорта).
Одновременно в Китае существует неудовлетворенный спрос на данные товары и технологии. Именно законодательство США в области экспортного контроля является препятствием для выравнивания торгового дисбаланса с Китаем и делает недоступными для американских и китайских ТНК весьма привлекательные рынки. Довольно трудно оценить, насколько это препятствует торговле, тем не менее, одним из краткосрочных эффектов подобных ограничений является снижение товарооборота.
Более того, проблема экспортного контроля впервые рассматривается наряду с другими проблемами Американо-Китайских торгово-экономических отношений, таких, как антидемпинговые и компенсационные пошлины, защита прав интеллектуальной собственности, правительственные закупки и инновационные программы, проблема валютных курсов.
Очевидными становятся два момента: во-первых, что повышенное внимание к нераспространению стратегических технологий в целях сохранения лидерства США является более приоритетным, чем сокращение торгового дефицита с Китаем. Во-вторых, транснациональным корпорациям приходится корректировать свои бизнес-стратегии в условиях, когда ужесточение правил экспортного контроля и штрафных санкций становится нормой.
В настоящее время в США несколько правительственных агентств, которые осуществляют регулирование и контроль торговли товарами и передачи технологий. Штрафы за несоблюдение норм довольно крупные. Компании-экспортеры даже повседневных коммерческих технологий должны их соблюдать.
Следствием этого является то, что компаниям необходимо проверять поставщиков и клиентов по расширяющейся базе компаний, получивших отказ. Для многих видов товаров, включая товары двойного назначения, необходима тщательная идентификация и классификация товаров и их частей с целью получения необходимой лицензии. Для многих ТНК это является достаточно трудоемкой задачей, так как производственные мощности располагаются в нескольких странах и предполагают поставку большого количества частей, компонентов, технологической информации, которые также подпадают по экспортный контроль.
Достаточно представить, с чем сталкивается ТНК, имеющая клиентов и производственные мощности по всему миру, в цепи поставок которой находятся десятки тысяч компонентов, подлежащих контролю. При прохождении данных товаров через третьи страны, как правило, на каждую поставку требуется экспортный сертификат от контролирующих агентств страны происхождения. А поскольку экспортный контроль США основан на принципе экстерриториальности, регулирующие нормы применяются ко всей международной цепи поставок экспортируемого товара.
Так как международная торговля развивается на основе следующего поколения информационных технологий, в частности технологии облачных вычислений, можно представить трудности, с которыми сталкивается компания при попытке управления рисками, связанными с экспортным контролем. Угроза возникает, когда информация, подлежащая контролю и передаваемая в облачный сервис, становится доступной для нежелательного круга лиц.
В США и международном бизнес сообществе нарастает убежденность, что существующие нормы экспортного контроля следует упростить. Наряду с тем, что есть ограниченное количество технологий, которые действительно связаны с национальной безопасностью, существует гораздо большее число товаров и технологий, которые возможно исключить из списка подконтрольных (например, сим-карты и тормозные колодки).
Представители многих американских ТНК утверждают, что посредством экспортного контроля определенных групп товаров достигается лишь то, что зарубежные рынки становятся для них недоступными, в то время как многие иностранные компании продают на этих рынках аналогичные товары. Поэтому в недалеком будущем китайские производители смогут самостоятельно разработать данные технологии, и было бы предпочтительней выстроить взаимовыгодные отношения сейчас, чем впоследствии приобрести прямых конкурентов. Хотя данные доводы справедливы для многих видов товаров и технологий двойного назначения, существует множество стратегических технологий, бесконтрольное распространение которых может нанести вред международной торговле и, в ряде случаев, международной безопасности. Поэтому ТНК сталкиваются с необходимостью адаптации своих бизнес-процессов и цепей поставок под действующие требования экспортного контроля и лицензирования. Данные требования, по всей видимости, не будут отменены в ближайшем будущем.
Что же касается импорта высокотехнологичных товаров из КНР, стоит отметить, что на протяжении 1980-х и 1990-х гг. практически весь импорт США из Китая состоял из товаров массовых трудозатратных производств с низкой добавленной стоимостью, таких как детские игрушки, одежда и обувь, бытовая техника и электроника. На протяжении последних лет доля высокотехнологичной продукции в импорте США из КНР стремительно растет. Согласно официальным данным статистики США, импорт высокотехнологичных товаров из Китая в 2010 г. составил 115,7 млрд. долл., что составило 31,3 % общего объема импорта из КНР, в 2003 г. данный показатель был на уровне 19,2% (29,4 млрд. долл.). К тому же в 2010 г. доля Китая в объеме импорта США высокотехнологичных товаров составила 38,5%, по сравнению с показателем 14,1% в 2003 г. Экспорт США высокотехнологичной продукции в Китай в 2010 г. составил 21,5 млрд. долл., что составляет 23,4% объема экспорта в Китай (8,3 млрд. долл. и 29,2% соответственно в 2003 г.) и 8,8% от объема высокотехнологичного экспорта Соединенных Штатов в целом (4,6% в 2003 г.)[4].
Дефицит США по торговле высокотехнологичными товарами с Китаем в 2010 г. составил 94,2 млрд. долл., увеличившись до значения 21,0 млрд. долл. в 2003 г. Некоторые эксперты полагают, что растущий дефицит такого масштаба является поводом для беспокойства, так как отражает растущую роль Китая как активного игрока на международном рынке высоких технологий. С другой стороны, значительную долю данного импорта составляют товары, которые лишь собираются в Китае из импортных высокотехнологичных комплектующих.
Повышение курса юаня по отношению к доллару так же был одной из тем, обсуждавшихся в ходе визита президента Ху Цзиньтао в США в январе 2011 г.
Политика слабого доллара, проводимая администрацией Б. Обамы, основана на официальной торговой статистике, которая в свою очередь во многом искажает реальные данные по двустороннему торговому балансу США и КНР. Согласно данным ВТО, реальный торговый дефицит с Китаем составляет меньше половины официальных значений, менее 115 млрд. долл. США.
Официальная торговая статистика основана на модели, которая используется еще с XIX в. и исходит из положения, что товар производится в одной конкретной стране. Например, если бутылка французского вина импортируется в США, то вся стоимость этой бутылки, соответственно, отражается по кредиту в расчетах торгового баланса США и Франции.
Подобная методика расчетов сохраняет актуальность для торговых операций, связанных с сельскохозяйственными товарами, такими как вино, но уже не отражает реалий XXI в., когда производство и поставки связаны в глобальные сети.
Достаточно показателен пример с продукцией компании Apple, объем импорта только мобильных телефонов iPhone в 2009 г. из Китая составил 1,9 млрд. долл. США. Полная стоимость импортируемых в США товаров в данном случае отражается по кредиту торгового баланса, что является причиной увеличения торгового дефицита на это же значение. Другими словами, официальная торговая статистика говорит, что результатом деятельности компании Apple явилось сокращение количества рабочих мест в США и снижение конкурентных позиций в пользу Китая. В этой связи возникает ряд вопросов об эффективности использования только официальной торговой статистики при планировании и выработке внешнеторговой стратегии.
Официальная статистика не учитывает, что стоимость сборки и прочих расходов составляет лишь 6,50 долл. США (при стоимости телефона 178 долл.). По данным исследования Института Азиатского банка развития (ИАБР) это значение гораздо меньше в стоимости конечного продукта, чем комплектующие и материалы из Японии (60,6 долл.), Германии (28,85 долл.), Южной Кореи (22,96 долл.) и США (10,75 долл.)[5].
Если учитывать прибавочную стоимость, создаваемую в США, то каждый импортируемый в Соединенные Штаты мобильный телефон должен отражаться в торговом балансе как экспорт стоимостью 4,25 долл.: разница между стоимостью комплектующих (10,75 долл.) экспортированных в Китай из США и суммой перечисленной за сборку (6,50 долл.). При такой методике расчета торговый дефицит в 1,9 млрд. долл. по данной торговой позиции с Китаем, согласно официальным данным, превращается в профицит в объеме 48 млн. долл.
Хотя это весьма исключительный пример, он отражает, насколько данные официальные статистики могут расходиться с реальным положением дел. Генеральный директор ВТО Паскаль Лами в одном из своих выступлений заявил, что оценка, основанная на учете истинной страны происхождения товара, сокращает торговый дефицит США с Китаем более чем вдвое по сравнению с официальной статистикой. Более того, торговый дефицит с регионом Азии в целом (включая Китай) остается на уровне 2-3% ВВП США в течение последних 25 лет.
Лами также указал, что используемая методология для расчета баланса двусторонней торговли не учитывает влияние торговых операций на занятость и доходы. Из 41000 рабочих мест, задействованных в производственном процессе компании Apple, 14000 находятся в США. Тем не менее, американские работники получают 750 млн. долл., тогда как сотрудники, занятые в других странах, зарабатывают менее половины этой суммы (320 млн. долл.)[6].
Поэтому текущие статистические данные об объемах двусторонней торговли не являются надежным источником для оценки и понимания конкурентных позиций страны на определенных рынках и для разработки внешнеторговой стратегии и валютно-курсовой политики.
Допустим, что администрация Обамы добилась повышения курса юаня по отношению к доллару США и другим валютам на 20% на год вперед. Возвращаясь к примеру с iPhone, подобное изменение курса юаня снизит стоимость всех импортируемых компонентов на 20%. В результате стоимость конечной сборки в Китае вырастет на 20%, это составит 7,8 долл., что увеличивает импортную цену iPhone не более чем на 1,3 долл. или на 0,7%. Это явно недостаточно, чтобы повлиять на размер дефицита. Кроме того, повышение курса юаня приведет к снижению внутренних цен на импортируемое сырье, включая нефть, железную руду и другие материалы для китайских производителей, что лишь усиливает их конкурентные преимущества.
Существует ряд причин, по которым повышение курса юаня удовлетворяло бы интересам китайской стороны. Укрепление юаня способствует снижению инфляции и, кроме того, китайская валюта утверждается в качестве более надежного альтернативного варианта доллару в Азиатском регионе, что соответствует долгосрочным стратегическим интересам КНР.
Из результатов исследования ВТО и ИАБР следует, что подход США к реформированию мировой монетарной системы должен быть пересмотрен. В условиях глобальной экономики и повышения уровня интеграции производства и цепей поставок регулирование торговых дисбалансов с помощью валютных курсов теряет свою эффективность.
Для современных условий необходим более последовательный подход, направленный на повышение курсовой устойчивости. Данный подход должен привести к снижению финансовых рисков, непредвиденных прибылей и убытков, связанных с колебанием валютных курсов, что будет способствовать стабильному росту экономики и занятости как в США, так и в остальных странах.
Подобная система нуждается в нейтральной точке отсчета, которая, во-первых, сможет служить неким фиксатором стабильности для мировой монетарной системы и, во-вторых, станет надежным индикатором для принятия мер по регулированию правительствами курсов национальных валют. В связи с этим предложение президента Всемирного Банка Роберта Зеллика по восстановлению роли золота в качестве данной точки отсчета для международной монетарной системы является весьма актуальным.
Китай является крупнейшим иностранным держателем облигаций США, в том числе казначейских ценных бумаг США, облигаций государственных агентств США (таких как Фредди Мак и Фанни Мэй), корпоративных облигаций и акций. Облигации Казначейства США, являющиеся источником финансирования бюджетного дефицита, составляют самую крупную категорию долгов, которыми владеет КНР. Согласно данным, представленным на рис. 1 [9], объем казначейских облигаций, приобретенных Китаем, увеличился с 118 млрд. долл. в 2002 г. до почти 1160 млрд. долл. в 2010 г., а доля КНР среди других держателей с 9,6% до 26,1% соответственно[7].
Наращивание объемов покупки американских гособлигаций связано в значительной степени с курсово-валютной политикой Китая, в частности поддержкой более низкого курса юаня по отношению к доллару США. Например, правительство Китая обязывало экспортеров до 2008 г. обменивать валютную выручку на юани. В результате правительство КНР аккумулировало значительный объем валютных резервов в долларах США. Данные резервы, как и многие другие страны, Китай разместил в облигациях госдолга США, считающиеся относительно надежными и приносящими стабильных доход.
Текущая ситуация вызывает опасения у некоторых экспертов. В частности, несмотря на то, что посредством продажи казначейских облигаций правительство финансирует бюджетный дефицит, другие инвестиционные программы и поддерживает низкие ставки по кредитам, Китай, являясь держателем более - госдолга США, получает серьезный рычаг воздействия на двусторонние политические и экономические вопросы.
Рис 1.
Объем казначейских облигаций США, приобретенных КНР в 2002-2010 гг. в млрд. долл. и %
Источник: United States Department of the Treasury http://www.treasury.gov
Проект закона S. 1028 (Foreign-Held Debt Transparency and Threat Assessment Act), представленный сенатором республиканцем Джоном Корнином 18 мая 2011 г., предусматривает повышение прозрачности в вопросе иностранного владения долговыми инструментами США, в особенности в отношении Китая, для оценки потенциальных рисков для Соединенных Штатов. Согласно данному законопроекту правительство обязано публиковать квартальные отчеты об объеме иностранного владения долговыми инструментами США, которые будут содержать разбивку по странам и типу кредиторов (государство, квази-государство, частный кредитор); анализ целей страны и долгосрочных намерений в отношении имеющихся у нее государственных долгов США; анализ текущих и потенциальных рисков для национальной безопасности США и экономической стабильности, связанных с облигациями госдолга США, приобретенными каждой конкретной страной; а также выводы о том, являются ли данные риски приемлемыми или неприемлемыми.
С другой стороны, ввиду глубокой экономической зависимости Китая от стабильного развития экономики США любая попытка продажи крупного пакета американских облигаций нанесет вред обеим странам. Подобный шаг приведет, во-первых, к резкому падению курса доллара США по отношению к мировым валютам, что, в свою очередь, приведет к обесцениванию оставшейся части активов Китая, номинированных в долларах. В тоже время, несмотря на значительный объем госдолга США, держателем которого является Китай, данная сумма составляет лишь 8,3% от общего объема государственного долга. И наконец, до тех пор, пока правительство Китая будет сохранять привязку курса юаня к доллару США, у него не будет иного выхода, как покупать долларовые активы для поддержки данной привязки, что, как выясняется, не дает КНР значительного рычага для воздействия на Соединенные Штаты.
На протяжении последних лет официальные лица Китая выражают обеспокоенность по вопросу надежности хранения резервов в казначейских облигациях США. Их обеспокоенность связана с растущим государственным долгом США и смягчением монетарной политики, что способно подстегнуть инфляцию и привести к падению курса доллара и к обесцениванию долларовых активов. Ряд китайских официальных лиц уже заявлял о необходимости пересмотра роли доллара в качестве ведущей мировой резервной валюты в пользу других валют, например, СДР. Но большинство экономистов не видят реальной альтернативы доллару в кратко- и среднесрочной перспективе.
В ходе визита в Соединенные Штаты Ху Цзиньтао также отметил, что Китаю и США необходимо продолжать скоординированную макроэкономическую политику, расширять взаимовыгодное сотрудничество и искать пути решения возникающих проблем, тем самым посылая позитивные сигналы мировым рынкам и мировой экономике в целом.
Китай готов работать с Соединенными Штатами в выработке комплексных решений по вопросам дисбалансов в торговле, соблюдения правил ВТО (в том числе касающихся применения протекционистских мер), увеличение объемов торговли и расширения экономических связей, а также оказывать содействие в результативном завершении Дохийского Раунда переговоров.
Обсуждались также вопросы о предоставлении китайским компаниям, инвестирующим в США, справедливых конкурентных условий и ускорения процесса признания статуса Китая как рыночной экономики.
Обама, в свою очередь, выразил удовлетворенность значительным изменениям и прогрессу в двусторонних торгово-экономических отношениях, заявив, что США и Китай выигрывают от укрепления экономического взаимодействия. При этом США готовы совместно с Китаем вырабатывать стратегию по решению возникающих проблем.
Президент США Барак Обама назвал встречу с председателем КНР Ху Цзиньтао плодотворной. Он отметил, что достигнутые договоренности будут способствовать расширению американского рынка и решению проблемы трудоустройства в стране.
Президент Б. Обама подвел итоги переговоров с председателем КНР Ху Цзиньтао в своем еженедельном обращении к нации: "Если мы действительно хотим решить проблемы на рынке труда и в экономике, нам очень важно расширить рынок для экспорта американских товаров. Эту тему мы также обсудили в ходе переговоров с председателем КНР Ху Цзиньтао. Мы подписали ряд соглашений, в том числе об увеличении объема американского экспорта в Китай на 45 млрд. долл. Мы также договорились, что Китай внесет инвестиции в нашу экономику в размере нескольких миллиардов долларов. А самое главное заключается в том, что эти соглашения позволят создать в нашей стране более 235 тысяч рабочих мест"[8].
Барак Обама подчеркнул, что увеличение объемов экспорта является ключом для решения проблемы трудоустройства. Он призвал общественные и коммерческие круги приложить усилия для расширения рынка американских товаров.
Было подписано более 10 двусторонних соглашений, меморандумы о взаимопонимании и протоколы о намерениях. Заключен целый ряд контрактов между китайскими и американскими компаниями в сфере торговли, инвестиций, технологий, высокоскоростного железнодорожного строительства, создания интеллектуальных энергетических сетей, кадрового обмена и окружающей среды.
По мнению многих экспертов, визит председателя КНР Ху Цзиньтао в Соединенные Штаты в январе 2011 г. стал одним из самых важных за последние 30 лет. Со стратегической точки зрения основным результатом встречи явилось обнародование нового тезиса двустороннего взаимодействия: Взаимное уважение коренных интересов другой стороны. Это также означает, что соответствующие интересы названы и разграничены, и стороны признали правомерность подобного разграничения.
Можно полагать, что к зоне коренных интересов Китая как мировой фабрики XXI в. отошли ресурсы Центральной, Юго-Восточной и Северо-Восточной Азии, ограниченные рамками, прежде всего, ШОС и АСЕАН. Тогда как в зоне коренных интересов США, как конструкторского бюро и самого крупного потребителя продукции КНР, остались, прежде всего, Западная Европа и весь нефте- и газоносный Ближний Восток от Западной Сахары до Саудовской Аравии и Ирана[9].
Учитывая стратегическое значение американо-китайских отношений для экономического благополучия и стабильности обеих стран, вполне логично звучит одна из идей, широко обсуждавшихся в американском экспертном сообществе и сформулированная еще в январе 2009 г. Зб. Бжезинским призыв к выстраиванию особых отношений всеобъемлющего сотрудничества между США и Китаем в формате большой двойки (G-2 Чимерика). По существу аналогичные мысли и предложения высказывались и Генри Киссинджером, имеющему большой опыт участия в поворотных решениях Соединенных Штатов в отношении Китая.
По сути, идея G-2 это сигнал мировому сообществу, в том числе России, о новом качестве китайско-американских отношений, которые вытекают из нового качества места Китая в мире, и одновременно это качество формируют.
Конечно, сейчас трудно сказать наверняка, будет ли нынешний поворот к укреплению партнерских связей с Китаем таким же плодотворным, как в 1970-е гг. или как принятое в 2001 г. решение о допуске Китая в ВТО но скорее всего, так и будет. При этом отнюдь не предполагается снижение в американской внешней политике значения традиционно тесных, союзнических отношений с Японией, Южной Кореей и Австралией. Однако формирование нового качественного сдвига во внешней политике США в Восточной Азии вполне вероятно, поскольку новая ситуация в регионе требует и совершенствования методов поддержания американского лидерства[10].
Вашингтон будет продолжать усилия по вовлечению Китая в сеть двусторонних стратегических контактов экономических, политических, военных для того, чтобы лучше понимать, куда движется Китай, и принимать меры, в том числе превентивные, для контроля над этим движением.
Что касается Пекина, то он будет действовать крайне осмотрительно, в том числе по внутриполитическим и внутриэкономическим причинам, сотрудничая с Вашингтоном там, где этого требуют национальные интересы КНР и/или поддержание международной стабильности, в том числе в сфере экономики и финансов.
Ускоренный рост экономики и становление Китая как одного из мировых экономических лидеров являются позитивными сигналами, указывающими на правильность выбранной им экономической модели. Основные задачи для США в данных условиях дать понять Китаю:
1) его важную роль и ответственность за поддержку стабильности системы мировой торговли, благодаря которой и стал возможен столь значительный рост экономики КНР;
2) что реформирование экономики и торговли является верным путем для продолжения роста и модернизации не только самой КНР, но и всей мировой экономики.
В частности, увеличивая внутреннее потребление и повышая курс юаня, КНР будет больше импортировать, что, в свою очередь, будет способствовать ускорению восстановления экономик других стран и обеспечит стабильный и сбалансированный экономический рост в Китае. Усиление защиты прав интеллектуальной собственности в Китае приведет к повышению инновационной активности и будет способствовать привлечению новых инвестиций в высокотехнологичный сектор. Снятие торговых барьеров на импорт создаст более конкурентную среду на внутреннем рынке Китая, снижая цены для потребителей и увеличивая эффективность экономики.
[1] Morrison W. (2011). China-U.S. Trade Issues. Congressional Research Service.
[2] www.usitc.gov - U.S. International Trade Commission
[3] Capri, A. (2011). Growing U.S.-China Trade Highlights Cumbersome Export Controls.Forbes.
[4] U.S. International Trade: Trends and Forecasts. (2008). Congressional Research Service.
[5] Kadlec, C. (2011). Don't Be Fooled By Misleading U.S.-China Trade Data. Forbes. 2011-1-24.
[6] Там же.
[7] Morrison W. (2011). China-U.S. Trade Issues. Congressional Research Service.
[8] www.chinadaily.com.cn/china/2011-01/23/content_11900739.htm - China Daily
[9] www.tpp-inform.ru/official/894.html - ТПП-Информ
[10] Россия Китай и США Китай: отношения нового типа (научный доклад) / Авт. колл. В.Б. Амиров, В.В. Михеев, М.А. Потапов. М.: ИМЭМО РАН, 2010. 31 с.