УРАВНЕНИЕ НАСТУПЛЕНИЕ/ОБОРОНА:
ГЛОБАЛЬНАЯ СТРАТЕГИЧЕСКАЯ СТАБИЛЬНОСТЬ
С ПРОТИВОРАКЕТНОЙ ОБОРОНОЙ
В.И. Есин, кандидат военных наук,
ведущий научный сотрудник
Центра проблем военно-промышленной политики
Института США и Канады РАН
e-mail:
Аннотация. В статье анализируется устойчивость стратегической стабильности (уравнения наступление/оборона) в условиях развертывания Вашингтоном глобальной системы противоракетной обороны.
Ключевые слова: уравнение наступление/оборона, глобальная стратегическая стабильность, противоракетная оборона.
Offense/Defense Equation: Global Strategic Stability with Ballistic Missile Defense
Viktor Esin,
PhD in Military Science, Leading Research Fellow,
Center for Industrial Policy Studies, Institute for the U.S. and Canadian Studies,
Russian Academy of Sciences
e-mail:
Annotation. The article analyses the feasibility of strategic stability (offense/defense equation) while Washington is developing a global BMD system.
Keywords: strategic stability, BMD crisis, ballistic missile defense system.
В военном деле издревле существует прямая зависимость между мечом и щитом: чем острее меч, тем крепче должен быть щит. Этот постулат применим и к взаимосвязи между наступательными и оборонительными стратегическими вооружениями, важность которой в процессе сокращения Россией и Соединенными Штатами стратегических ядерных вооружений возрастает.
Первым на дестабилизирующую роль противоракетной обороны (ПРО) в этом уравнении стратегического баланса указал министр обороны США Роберт Макнамара, считающийся одним из основоположников теории ядерного сдерживания. Выступая в 1967 г. в Сан-Франциско, он не только аргументированно обосновал тесную взаимосвязь между наступательными и оборонительными стратегическими вооружениями, но и отметил, что развертывание Советским Союзом и Соединенными Штатами широкомасштабной ПРО неминуемо приведет к непрекращающейся гонке стратегических вооружений и подорвет стратегическую стабильность[1].
К моменту этого выступления Макнамары уже зародился первый в истории советско-американских отношений кризис вокруг проблемы ПРО. В то время руководство СССР приняло решение о развертывании вокруг Москвы стратегической противоракетной системы А-35, чтобы обезопасить от ракетно-ядерных ударов столицу и расположенные вблизи нее стратегически важные объекты государственного и военного управления. Этот акт обеспокоил руководство США, которое усмотрело в нем намерение Советского Союза изменить стратегический баланс в свою пользу. В ответ США не только стали создавать свою систему ПРО (вначале Sentinel, затем Safeguard), но и развернули межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) и баллистические ракеты на подводных лодках (БРПЛ), оснащенные разделяющимися головными частями с боевыми блоками индивидуального наведения (РГЧ ИН). Этим, как считалось, США обеспечили надежное преодоление советской ПРО.
Конфронтация двух супердержав, грозившая перерасти в непрекращающуюся гонку наступательных и оборонительных стратегических вооружений, была урегулирована в 1972 г. подписанием договорного комплекса ОСВ-1[2]. Этот договорный комплекс включал в себя Временное соглашение о некоторых мерах по ограничению стратегических наступательных вооружений и Договор по ограничению противоракетной обороны (Договор по ПРО), то есть одновременно, в тесной увязке накладывались ограничения как на стратегические наступательные вооружения, так и на стратегическую ПРО. Тем самым договаривающимися сторонами юридически было закреплено понимание, что взаимосвязь между стратегическими наступательными вооружениями и стратегическими оборонительными вооружениями является неотъемлемой частью расчета стратегического баланса, на паритетной основе обеспечивающего равную безопасность и, в конечном счете, стратегическую стабильность.
Второй кризис в советско-американских отношениях вокруг проблемы ПРО возник в 1983 г., после того как американский президент Рональд Рейган провозгласил Стратегическую оборонную инициативу и в США начала реализовываться так называемая программа звездных войн. В ответ в Советском Союзе в качестве ассиметричных мер противодействия начали разрабатывать новые ракетные комплексы, способные прорывать создаваемую американцами ПРО.
Приостановила эту гонку вооружений разрядка международной напряженности в конце 1980-х гг., под влиянием которой Конгресс США резко сократил финансирование программы звездных войн. В 1991 г. СССР и США подписали Договор о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (Договор СНВ-1 или START-1)[3], подтверждающий приверженность Договору по ПРО, что и стало завершением возникшего в 1983 г. кризиса.
Третий противоракетный кризис возник уже в постсоветское время. Начало ему положило заявление президента США Билла Клинтона, сделанное в январе 1999 г., о необходимости модификации Договора по ПРО. Российское руководство отвергло эту инициативу, и тогда американская сторона предприняла шаги в направлении одностороннего демонтажа Договора по ПРО: в июле 1999 г. Клинтон подписал закон о национальной ПРО (National Missile Defense Act), который возвел создание ПРО в ранг национальных приоритетов Соединенных Штатов[4]. Логическим завершением этих шагов стал выход США из Договора по ПРО в июне 2002 г., при президентстве Джорджа Буша-младшего.
Выйдя из Договора по ПРО, Соединенные Штаты приступили к созданию глобальной системы ПРО. У России особо резкое неприятие вызвали планы развертывания так называемого третьего позиционного района (ТПР) стратегической ПРО США в Польше и Чехии. Обострившаяся в результате этого конфронтация между Москвой и Вашингтоном, усугубленная военным российско-грузинским конфликтом в августе 2008 г., грозила перерасти в новую холодную войну. Только благодаря приходу к власти в США Барака Обамы и перезагрузке внешнеполитического курса в отношении России произошло ослабление кризиса. Новая американская администрация пересмотрела предшествующие планы по ПРО, отказалась в сентябре 2009 г. от развертывания в Европе третьего позиционного района стратегической ПРО и объявила о поэтапном адаптивном подходе (в четыре фазы до 2020 г.) к развертыванию в этом регионе ПРО для защиты от региональных ракетных угроз, прежде всего от Ирана[5].
Решения американской администрации стали началом своего рода противоракетной разрядки, благоприятно сказались на взаимоотношениях России и США и способствовали успешному завершению 8 апреля 2010 г. в Праге переговоров по заключению нового Договора о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (Пражского договора)[6], вступившего в силу 5 февраля 2011 г. Однако, как показали предшествующие ратификации этого договора, дебаты в американском Сенате и российской Государственной думе, ныне стороны придерживаются во многом противоположных оценок значимости взаимосвязи наступательных и оборонительных стратегических вооружений для поддержания стратегического баланса. Американская сторона утверждает, что развертывание ограниченной ПРО территории страны не повлияет на стратегический баланс и поэтому России не следует тревожиться за свою безопасность при выполнении Пражского договора. Российская же сторона считает, что этот договор может действовать и быть жизнеспособность только при условии отсутствия качественного и количественного наращивания возможностей американских систем ПРО. Не смягчила эти противоречия и достигнутая на саммите РоссияНАТО в ноябре 2010 г. договоренность о разработке всеобъемлющего совместного анализа будущих рамочных условий сотрудничества в области противоракетной обороны[7]. Начавшиеся консультации пока не сблизили подходы сторон к выработке взаимоприемлемых принципов сотрудничества в области ПРО, еще более далеки стороны от согласия по концепции построения совместной ЕвроПРО.
С учетом сказанного представляется, что третий противоракетный кризис в отношениях России и США не погашен, он продолжает тлеть, и если сотрудничество между ними по ПРО не состоится, то пожар вспыхнет вновь.
К сожалению, вероятность такого негативного и нежелательного ни для России, ни для США сценария велика, поскольку, как записано в выпущенном в феврале 2010 г. Пентагоном Обзорном докладе по ПРО, проводимый Вашингтоном в области ПРО политический курс, солидарно поддерживаемый и демократами и республиканцами, направлен на устранение любых договорных ограничений на американские системы противоракетной обороны[8]. При таком подходе уравнение наступление/оборона не имеет позитивного решения, стратегический баланс будет нарушен, конфронтация участников уравнения, переходящая в непрекращающуюся гонку стратегических вооружений, становится неизбежной.
В качестве вывода можно сказать следующее: тесная взаимосвязь наступательных и оборонительных стратегических вооружений это не прихоть России, а объективно существующая закономерность, на которую указал еще министр обороны США Р. Макнамара в 1967 г. С тех пор мир под влиянием глобализации во многом изменился, но объективные закономерности в нем продолжают действовать. Если их игнорировать, будет обрушена стратегическая стабильность, как глобальная, так и региональная, и не только в Европе, но и в других регионах, где пересекаются интересы ведущих в мире ядерных держав.
[1] Arbatov A., Dvorkin V. Beyond Nuclear Deterrence: Transforming the U.S.Russian Equation. Washington: Carnegie Endowment for International Peace, 2006, p. 171.
[2] Временное соглашение между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений. http://www.armscontrol.ru/start/rus/docs/osv-1.txt.
[3] Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений. http://www.armscontrol.ru/start/rus/docs/start-11a.htm.
[4] The National Missile Defense Act of 1999. http://thomas.loc.gov/cgi-bin/query/z?c106:S.269: .
[5] Ядерная перезагрузка: сокращение и нераспространение вооружений / Под ред. А. Арбатова и В. Дворкина. Московский Центр Карнеги. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2011. С. 192.
[6] Договор между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений. http://news.kremlin.ru/ref_notes/512 .
[7] Есин В. Состоится ли проект ЕвроПРО? // Военно-промышленный курьер. 2 (368). 19.01.2011.
[8] Ballistic Missile Defense Review Report. February 2010. http://www.defense.gov/bmdr/docs/BMDR%20as%20of%2026JAN10%200630_for%20web.pdf .