КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ И УГРОЗЫ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ГОСУДАРСТВА В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ: КРИТЕРИИ ИХ ОЦЕНКИ
Б.С. Лукшин, младший научный сотрудник
Центра военно-политических исследований
Института США и Канады РАН
e-mail:
Аннотация. Статья посвящена концептуально-теоретическим основам системы энергетической безопасности. Проводится анализ базисных угроз энергетической безопасности с учетом критериев их оценки.
Ключевые слова: энергетическая безопасность, угрозы энергетической безопасности.
Conceptual principles and basic energy security threats in contemporary conditions: criteria assessment
Boris Lukshin,
Junior research fellow,
Center for Military-Political Studies, Institute for the U.S. and Canadian Studies, Russian
Academy of Sciences
e-mail:
Annotation. The article is devoted to the conceptual-theoretical principles of the energy security system. The analysis of basic energy security threats in accordance with their criteria assessment is carried out.
Keywords: energy security, energy security threats.
Энергетическую безопасность можно определить как состояние, при котором государство, его предприятия и жители имеют доступ к достаточному количеству энергетических ресурсов по разумным рыночным ценам. При этом в среднесрочной перспективе этому состоянию ничто не должно угрожать.
Иначе говоря, понятие «энергетическая безопасность» следует охарактеризовать как отсутствие опасности или «защищенность граждан и государства в целом от угроз дефицита всех видов энергии и энергоресурсов, возникающих из-за воздействия негативных природных, техногенных, управленческих, социально-экономических, внутри- и внешнеполитических факторов»[2].
Для всестороннего анализа системы энергетической безопасности в ней необходимо выделить несколько взаимосвязанных составляющих:
1.снижение уязвимости поставок, вызванной различного рода политическими, экономическими, технологическими и военными рисками;
2.обеспечение приемлемых цен при все возрастающем спросе;
3.предотвращение сознательной порчи нефтегазовых трубопроводов, атомных электростанций, гидроэлектростанция и других компонентов хрупкой энергетической инфраструктуры негосударственными акторами международных отношений, в том числе террористами;
4.экологическая составляющая энергетики.
Именно эти аспекты, а также некоторые другие, целесообразно положить в основу выработки критериев оценки угроз энергетической безопасности. К ним мы будем относить: надежность поставок энергоресурсов, объем импорта энергоресурсов, развитость инфраструктуры, наличие военного потенциала для своевременного парирования угроз, адекватность цен и наличие внутренних ресурсов.
Надежность поставок означает, что государство имеет стабильный, непрерывный поток энергоресурсов в необходимых видах и количестве. Их уязвимость вполне реальна, поскольку во многих случаях импорт нефти и газа идет из относительно нестабильных регионов, будь то Венесуэла, Нигерия или Индонезия. При этом использование военной силы в данной ситуации вполне возможно и временами имеет место. Примером прямого вмешательства может служить военная операция США в Ираке. Косвенным образом государства влияют на энергетически богатые регионы, поддерживая те или иные политические режимы и наращивая объем торговли вооружениями, как это делается, например, на Центрально-Азиатском пространстве. При таком течении событий надежность поставок из зависимых в военно-технологическом плане энергетически богатых государств значительно повышается.
Объем импорта энергоресурсов показывает степень зависимости национальной экономики от иностранных государств в отношении энергоносителей. По этому принципу страны можно разделить на экспортно-ориентированные, такие как Россия, Саудовская Аравия, Венесуэла, и импортно-ориентированные – почти все страны Европы, США. В этом плане США является уникальным государством: обладая существенными запасами энергоресурсов, они крайне неохотно занимаются их добычей, предпочитая обеспечивать существенную часть своего спроса за счет импорта.
Развитость инфраструктуры – тоже немаловажный критерий. Наличие большой трубопроводной сети, выходов к морю, танкеров для транспортировки значительно снижает риски энергетической безопасности того или иного государства, позволяя ему диверсифицировать пути и источники экспорта или импорта энергоресурсов в зависимости от складывающейся международной и национальной политической, экономической и военной ситуации.
Этот критерий тесно связан с еще одним – наличием значительного военного потенциала для своевременного парирования угроз. Все в большей степени государства используют военную силу для отстаивания своих энергетических интересов. Способность защитить собственные ресурсы, объекты транспортной инфраструктуры или, спроецировав силу в какой-либо другой регион, получить преимущества в энергетическом снабжении, становятся все более существенным обстоятельством в системе снижения энергетических рисков современных государств.
Адекватность цен предусматривает, что доступ к энергоресурсам осуществляется по экономически оправданным рыночным ценам и способствует экономическому росту. Это вполне согласуется с обычным законом рыночной экономики – чем меньше предложение, тем выше цена и выше спрос. По наиболее свежим данным British Petroleum, относящимся к 2009 г., доказанные разведанные запасы нефти насчитывали около 1333,1 млрд. баррелей[3]. Это примерно на 0,7 млрд. баррелей больше, чем в 2008 году. Такой рост произошел за счет увеличения разведанных запасов в Бразилии, Дании, Саудовской Аравии и Египте. Снижение объемов запасов было отмечено в Мексике, России, Норвегии и Вьетнаме. Хранилищем наибольших объемов мировой нефти остается Ближний Восток, за ним следует Центральная и Южная Америка, на третьем месте Евразия (см. рис.1).
Рис.1
(Источник: www.bp.com)
Тем не менее, несмотря на рост общих объемов запасов, добыча нефти сократилась по итогам 2009 г. на 2 млн. баррелей в сутки[4]. Наиболее значительный спад произошел в странах ОПЕК, а наибольший рост наблюдался в США – на 460000 баррелей в сутки, что явилось крупнейшим ростом добычи в США с 1970-х гг. Во многом ситуация снижения добычи связана с высокой ее стоимостью в Канаде и серьезной политической нестабильностью в странах Ближнего Востока.
Аналогичная ситуация наблюдается и с природным газом. Общие разведанные запасы на 2009 год составили 187,5 трлн. куб. м, что на 2,21 трлн. куб. м больше, чем в 2008 году[5]. Такой прирост стал возможен за счет запасов России, Венесуэлы и Саудовской Аравии. А в целом Ближний Восток по-прежнему уверенно сохраняет лидерство по запасам (см. рис.2).
Добыча газа в 2009 г. сократилась на 2,1%, в основном за счет России, что во многом было связано с экономическим кризисом, снизившим потребность в голубом топливе. В том же году США впервые опередили Россию по объемам добычи природного газа и вышли на первое место в мире[6].
Рис.2
.jpg)
(Источник:www.bp.com)
Таким образом, несмотря на рост абсолютных цифр объемов доказанных запасов нефти и газа, объемы их добычи снижаются, что закономерно вызовет увеличение спроса и готовность стран платить за них все большую цену.
Следующий аспект, который становится все более актуальным, – это существование и возникновение угроз экологической безопасности, которая тесно связана с энергетической.
Последней по порядку, но не по значимости является проблема предотвращения сознательного саботажа и причинения вреда нефте- и газопроводам, атомным электростанциям, плотинам и гидроэлектростанциям и другим компонентам взаимосвязанной и очень уязвимой энергетической инфраструктуры.
Теоретически есть всего лишь несколько путей обеспечения ресурсной безопасности: диверсификация источников и поставщиков, увеличение запасов топлива, создание резервной инфраструктуры и поиск новых источников энергии.
Диверсификация источников означает комбинирование различных типов топлива без привязки к одному или двум. Разнообразие поставщиков включает в себя привлечение энергопотоков из различных географических регионов мира. Увеличение запасов в хранилищах – метод, доказавший свою эффективность еще в период энергетического кризиса 1970-х гг. На данном этапе, например, страны-члены НАТО обязаны поддерживать свои запасы нефти и газа на уровне трех месяцев потребления, что в определенной степени гарантирует некого рода выживаемость в случае перебоя поставок, таких, как в ходе газового конфликта между Россией и Украиной 2008-2009 гг.
Для большинства стран энергетическая безопасность включает в себя единую интегрированную систему взаимодействия политики в области безопасности на национальном и международном уровнях. Значение энергетического снабжения возрастает по мере усиления взаимозависимости национальных экономик, рынков, элементов энергетической инфраструктуры. Все большее количество государств в мире на самом высоком уровне декларирует свою приверженность поиску источников энергии и борьбу за них. НАТО, например, официально включило обеспечение энергетической безопасности в список главных задач в 2006 г.[7].
Для США термин «энергетическая безопасность» имеет особое значение. В законодательном процессе ему уделяется существенное внимание. Это касается предложений по либерализации налогового режима в отношении нефтегазовых компаний, разрешению на бурение в экологически чувствительных районах, производственныех стимулов и т.д.
Энергетическая взаимозависимость стран-производителей и потребителей встала на международно-политическую повестку дня сразу же после нефтегазового кризиса в США в 1970-х гг. Развитый мир осознал собственную уязвимость от такой взаимозависимости будущего энергопоставок и национальной безопасности. В 1977 г. Президент США Джимми Картер заявил, что нехватка углеводородов является беспрецедентным вызовом современности.
В 1980-х гг. энергетическая безопасность вышла в США на первое место в общем комплексе проблем национальной безопасности. Аналитики Министерства обороны США начали увязывать энергетическую безопасность с проблемами территориальной целостности, политической и экономической независимости, материального процветания населения. Большое внимание стали уделять вопросам обеспечения безопасности потоков и инфраструктуры в странах, богатых углеводородами. Зазвучали идеи о том, что все это будет формировать повестку дня в области безопасности в будущем[8].
В этой связи необходимо отметить, что угрозы энергетической безопасности – это риски политического, экономического, военного, технологического характера, возникающие на всех этапах пути энергоресурсов от производителя к потребителю, начиная с процесса освоения месторождения и заканчивая процедурой доставки нефти или газа. Существует целый ряд угроз стабильному обеспечению государства углеводородными ресурсами – начиная с прямых атак и заканчивая асимметричными действиями стран и блоков друг против друга.
США признают, что существует целый ряд рисков для их энергетической безопасности, которые имеют различную актуальность. Так, на рис. 3 представлено процентное соотношение четырех типов рисков: экологических, надежности поставок, экономических и геополитических на период с 2010 по 2030 гг.
Рис.3
.jpg)
(Источник: Index of U.S. Security Risk: Assessing America’s Vulnerabilities in A Global Energy Market. 2010)
Рис. 3 показывает, что геополитические и экономические риски составляют около 60% от общего числа угроз, в то время как два остальных типа – порядка 40%. Это говорит о признании значимости именно международно-политических рисков как наиболее вероятных в перспективе на ближайшие 20 лет. Надежность поставок вместе с угрозами нестабильности международной ситуации составляют больше 50% от общего числа угроз, формируя приоритеты США как государства в процессе обеспечения национальной энергетической безопасности.
Наибольший интерес представляют именно геополитические риски. На рис. 4 представлена динамика геополитических рисков с 1970 в перспективе до 2030 г., отсчетной точкой на которой является 1980 г., взятый за 100%.
Рис.4
.jpg)
(Источник: Index of U.S. Security Risk: Assessing America’s Vulnerabilities in A Global Energy Market. 2010)
Необходимо отметить, что при историческом пике 2008 г., когда риски оказались выше 100%, в 2020-2025 гг. прогнозируется новый всплеск. Вполне возможно, что он связан именно с потенциальным возникновением вооруженных конфликтов за обладание и контроль над богатыми в энергетическом плане регионами.
Такая оценка рисков и угроз сложилась в США, однако существуют и другие игроки на международной арене, имеющие свои энергетические стратегии и понимающие вопросы энергетической безопасности и угроз ей в несколько ином ключе.
Для России вопрос энергетической безопасности также стоит очень остро. Это связано с ресурсной ориентированностью экономики страны, что закономерно требует минимизации различного рода политических, экономических, военных и технологических рисков при осуществлении операций по продаже, транзиту и доставке нефти до конечного потребителя.
Анализ Энергетической стратегии России на период до 2030 г. показывает, что энергетическая безопасность является главным стратегическим ориентиром долгосрочной государственной энергетической политики. Вместе с этим, документ отмечает, что «энергетическая безопасность является одной из важнейших составляющих национальной безопасности страны»[9].
Российский документ трактует энергетическую безопасность как «состояние защищенности страны, ее граждан, общества, государства и экономики от угроз надежному топливо- и энергообеспечению. Эти угрозы определяются внешними (геополитическими, макроэкономическими, конъюнктурными) факторами, а также состоянием и функционированием энергетического сектора страны»[10]. Последнему авторы документа уделяют наибольшее внимание.
В контексте энергетической безопасности именно внутренние факторы и угрозы имеют с точки зрения авторов документа наибольшее значение: высокая степень износа основных фондов топливно-энергетического комплекса, низкая степень инвестирования в развитие отраслей топливно-энергетического комплекса, несоответствие производственного потенциала топливно-энергетического комплекса мировому научно-техническому уровню, слабое развитие энергетической инфраструктуры[11].
Международные военно-политические риски не рассматриваются в качестве основных авторами Стратегии, однако исключить их нельзя, что подтверждается другими военно-политическими документами, о которых речь пойдет позже.
Наряду с энергетической политикой крупнейших игроков международной нефтегазовой арены – России и США, представляется необходимым проанализировать стратегии крупных региональных производителей энергоресурсов – Казахстана и Ирака.
В 2007 г. президент Казахстана Нурсултан Назарбаев выступил с предложением создания Азиатской энергетической стратегии, способной сформировать прозрачные и эффективные взаимоотношения между странами Азиатского континента. Создание единой азиатской биржи энергоресурсов и курс на консолидацию и повышение роли Шанхайской организации сотрудничества – эти цели Казахстан поставил себе в качестве первоочередных на данном этапе.
На практике ситуация обстоит немного другим образом. Казахстан упрямо стремится на мировые рынки энергоносителей за счет привлечения к своим проектам крупных международных нефтегазовых монополий, создает разветвленную систему трубопроводов для снижения зависимость от одного потребителя, активно поощряет западные инвестиции. Такое положение лавирования между Россией и США, попытка не потерять в качестве партнера ни одну из этих сторон ставит Казахстан в уникальное положение, позволяя ему использовать преимущества энергетических взаимоотношений с одной стороной без существенного ущерба для отношений с другой.
Диверсификация потоков закономерно укрепляет энергетическую безопасность Астаны, которая рассматривает в качестве основной угрозы именно зависимое по отношению к одному потребителю положение. Расширение транспорта нефти и газа, увеличение количества рынков сбыта, формирование новых транспортно-логистических коридоров, завершение формирования многовекторной системы экспорта нефти, развитие танкерного флота на Каспии и в открытых морях (Черном и Средиземном) – вот далеко не полный список мер Казахстана по противодействию возможным угрозам национальной энергетической безопасности[12].
Один из важнейших нефтяных игроков мира – это Ирак. Такое утверждение было применимо к нему до 2003 г., до того как американские войска начали военную операцию по свержению режима Саддама Хусейна и установлению демократического проамериканского режима. В этой связи представляется важным рассмотреть энергетическую стратегию и политику Ирака до 2003 г., когда страна могла проводить независимый курс в этой сфере.
Иракская нефтяная промышленность была национализирована уже в 1973 г. Это стало возможно при всесторонней поддержке СССР, который был заинтересован в передаче «Ирак Петролиум» в руки государства для предотвращения продажи дешевой нефти западным странам. Продажа нефти государственной компанией значительно повысила бюджетные доходы, что способствовало повышению социальной ответственности государства и росту уровня жизни в стране. К моменту прихода С. Хусейна к власти в 1979 г. нефть давала уже 95% валютных поступлений страны[13].
В 1980 г. началась Ирано-Иракская война. Нападки иранских шиитов во главе с Рухоллой Хомейни на режим С. Хусейна, а также желание последнего захватить богатый нефтью иранский регион Хузистан развязали многолетнюю кровопролитную войну между двумя странами.
С точки зрения энергетической безопасности интересны события, имевшие место на завершающем этапе этой войны. В 1987-1988 гг. оба враждующих государства применили тактику «танкерной войны», предприняв атаки на коммерческие суда, перевозившие нефть. Это было необходимо для нарушения экспортного транзита и сокращения нефтяных поступлений в бюджет враждующей стороны. Для стабилизации ситуации в Персидский залив были направлены американские и британские суда, призванные охранять иракские и кувейтские танкеры от возможной атаки со стороны боевого флота Ирана.
В 1990 г. ослабленный после 8-летней войны Ирак, одновременно находящийся в кризисе в результате резкого падения цен на нефть, вторгся в Кувейт. Реакцией на это стала первая американская кампания в Ираке «Буря в пустыне», начавшаяся в 1991 г.
Все эти события не могли не оказать влияние на объемы производства нефти в стране. Пик добычи в 3,8 млн баррелей в день, достигнутый в сентябре 1980 г., сменился падением к 1981 г. до 1 млн баррелей в день, затем вновь поднявшись до 3 млн баррелей к 1989 г., в 1991 г. объемы добычи сократились до 300 тыс баррелей в день[14]. Только благодаря программе «Нефть взамен на продовольствие», в 1996 г. был достигнут уровень в 2,5 млн баррелей в сутки.
Анализ политики Саддама Хусейна позволяет сделать вывод о том, что базой для энергетического процветания для него стали национализация и стремление к расширению территорий, богатых нефтью. Война с Ираном, вторжение в Кувейт – все эти события во многом имели энергетический подтекст. Разумеется, идеологические мотивы, а также курс Хусейна на установление авторитарного политического режима не способствовали нормализации ситуации, а давали дополнительный импульс иракской агрессии, выражавшейся в развязывании войн, применении оружия массового уничтожения, систематическом нарушении санкций Совета Безопасности ООН и др.
В последние годы своего президентства С. Хусейн начал проводить политику сближения с другими государствами региона, понимая, что жесткая оппозиция ко всем губительная как для экономического, так и для политического процветания региона. Ирак относительно нормализовал отношения с Кувейтом, Египтом, Сирией. Однако в июне 2001 г. вновь произошел очередной международный конфликт Ирака – на этот раз с Саудовской Аравией. Его причиной стало объявление последней своей собственностью нефтяного трубопровода, связывающего Ирак и саудовский порт Янбу на берегу Красного моря, по которому еще до вторжения Ирака в Кувейт прокачивалась иракская нефть. Эти действия были предприняты в ответ на агрессивные заявления и действия Багдада в отношении Эр-Рияда. Конфликт так и не был урегулирован, что вновь показало отношение иракского лидера к проблеме энергетической безопасности региона.
Таким образом, анализ показывает, что у основных энергетических игроков в мире стратегии по обеспечению ресурсной безопасности весьма отличаются. Тем не менее, нельзя исключать регионального, а впоследствии и мирового конфликта за обретение, контроль и каналы сбыта нефти и газа. Так или иначе, и региональные, и мировые державы, обладающие серьезными запасами энергоресурсов или претендующие на них, готовы защищать свои экономические интересы, в том числе с применением военной силы.
Однако к началу XXI в. мировое сообщество признало практически абсолютную невозможность возникновения полномасштабного конфликта. Вместе с тем, международные отношения в чистом виде все чаще уступают место мировой политике, предусматривающей взаимодействие не только государств, но и негосударственных акторов, движений и т.д. В этой связи желание таких участников мировой политики приобрести политическое или экономическое влияние становится весьма вероятным, а соответственно и вооруженные конфликты с их участием вполне возможны.
Принимая во внимание количество, широту распространения и степень влияния негосударственных акторов на мировые политико-экономические процессы, можно сказать, что подобного рода конфликты могут полностью дестабилизировать всю международную систему.
Нельзя также полностью исключить возможность изменения мирового порядка силовыми способами со стороны развитых государств, если ими будет отмечено снижение собственного политико-экономического влияния в мире.
Сегодня вероятность того, что доступ к энергетическим ресурсам может стать объектом полномасштабного военного противостояния, является очень серьезным вызовом, стоящим перед мировой системой.
Нестабильность в критически важных в энергетическом смысле регионах, – таких как Ближний Восток, Венесуэла, Нигерия, Каспийский регион, – в серьезной степени влияет на мировые цены энергоносителей. Самый яркий пример этого – американская кампания в Ираке. По мнению некоторых аналитиков, одной из причин вторжения стало желание сменить режим для увеличения добычи нефти и уменьшения энергозависимости от Саудовской Аравии[15].
Как уже подчеркивалось, нефть является исчерпаемым ресурсом. И этот факт не может не оказывать влияние на стратегические расчеты в энергетической сфере. Многие эксперты спорят относительно того, когда должен наступить нефтяной пик, когда нефти на Земле останется меньше, чем уже использовано[16]. Однако эти временные оценки играют не столь значимую роль. Важнее другое – понимание, что нефть конечна и что это не может не накладывать отпечаток на политико-экономическую ситуацию в мире.
Цены на нефть увеличились за последние четыре года более чем в два раза. Это увеличение стало результатом военных и политических событий в мире, многие из которых нельзя было предсказать. В 2003 г. ориентиром была цена в $20 за баррель. Позже появились цифры в $40 или $50 за баррель, а также увеличение цены на 100 и больше процентов в течение нескольких лет. Со временем вопрос о том, может ли рынок вернуться к историческому уровню, будет все более актуальным для стран-покупателей энергоресурсов[17].
В дополнение к угрозам экономического характера, представляется необходимым проанализировать риски, связанные с военно-политическими факторами, угрожающие стабильному обеспечению государства углеводородными ресурсами – начиная с прямых атак и заканчивая асимметричными действиями.
Во-первых, главной уязвимостью обладает транспортная инфраструктура. Трубопроводы зачастую проходят через нестабильные регионы, морские пути транспортировки углеводородов расположены таким образом, что они с большой вероятностью могут объектом военной или террористической атаки. Нарушение стабильного транзита углеводородов от производителя к потребителю может привести к полной приостановке энергетического снабжения последнего и спровоцировать значительный скачок цен на энергетические ресурсы.
Развитые и развивающие страны находятся примерно в одинаково уязвимом положении при серьезном повышении цен на энергоресурсы. С одной стороны, Запад и остальной развитый мир могут позволить себе платить за нефть и газ более высокую цену. С другой стороны – они более чувствительны к давлению со стороны общественного мнения и мощного экономического лобби. Развивающие страны – потребители энергоресурсов находятся в еще более серьезном положении, что может толкнуть их на применение военной силы для отстаивания своих энергетических и экономических интересов. Такие страны находятся в некоем роде «за бортом процессов глобализации», что позволяет им действовать более рискованно, реже задумываясь о последствиях. Страны-производители могут выигрывать от высоких цен на энергоресурсы только до тех пор, пока на них есть спрос. Таким образом, можно сделать вывод о том, что тенденция к все более активному использованию военной силы в целях обеспечения энергетической безопасности невыгодна практически всем, и это объективный факт, с которым мировому сообществу придется считаться.
Во-вторых, большое значение приобретает возможность применения вооруженной силы в случае чрезвычайных обстоятельств, типа блокады или шантажа потребителей энергоресурсов со стороны производителей.
Конфликты в этой сфере могут быть трех различных видов:
1. За распределение конкретного источника энергии, добыча которого ведется вдоль международных границ (речная водная система, подземный запас нефти и др.);
2. За обладание месторождением, находящимся в международных водах;
3. За контроль над водами, через которые проходят транспортные маршруты доставки нефти и газа к конечному потребителю.
Сложность подобной среды порождает особое взаимодействие, которое нельзя игнорировать. Милитаризация энергетической безопасности неизбежно приведет к отходу от глобализации, – процесса, неотвратимость которого никто уже не в состоянии отрицать. Динамика глобализации обычно характеризуется тенденцией к ослаблению роли государства, чье влияние на формирование международного порядка снижается за счет усиления транснациональных корпораций, глобальных финансовых рынков, все активнее выдвигающихся на первый план информационных технологий. Однако необходимо признать, что основные условия, которые позволяют этим институтам и процессам успешно функционировать – контракты, конвертируемая валюта, а также физическая безопасность глобальных сред (воздух, море и космос) – все это создается и обеспечивается государством. В то время как государства не имеют инструментов для контроля над результатами процесса, который они запустили, они наверняка могут положить конец процессу глобализации путем упразднения юридических гарантий и гарантий безопасности.
Процесс милитаризации энергетической безопасности закономерен, идет полным ходом и в него включается все большее количество государств, пытающихся отстаивать свои энергетические интересы. В современном многополярном мире страны, не имевшие раньше серьезных амбиций, сейчас активно наращивают свой военный потенциал для обеспечения собственных интересов.
Таким образом, концептуальные основы энергетической безопасности состоят в следующем. Энергетическая безопасность – это состояние отсутствия опасностей или защищенность государства и общества от различных угроз достаточному снабжению национальной экономики всеми необходимыми видами энергоресурсов по разумным рыночным ценам на средне- или долгосрочную перспективу.
Суть системы энергетической безопасности государства составляют: уменьшение уязвимости поставок энергоресурсов, поддержание адекватных цен на них, недопущение сознательного саботажа объектов энергетической инфраструктуры и минимизация экологических рисков.
Говоря о способах обеспечения энергетической безопасности государства, необходимо подчеркнуть ограниченность определенного рода возможностей: это диверсификация существующих и поиск новых источников энергии и поставщиков, увеличение запасов нефти и газа на национальной территории, а также создание резервной инфраструктуры для минимизации возможных рисков.
Подводя итоги анализа концептуальных документов крупных игроков международной энергетической арены в области нефти и газа, представляется возможным выделить следующие основные угрозы энергетической безопасности государства: экономические, геополитические и экологические.
К экономическим можно отнести: существование зависимого положения по отношению к одному крупнейшему потребителю или производителю, конечность запасов нефти и газа на планете, высокую цену на энергоносители, высокую степень износа основных фондов ТЭК, низкий уровень инвестиций в этот комплекс, ограниченное развитие транспортной инфраструктуры.
К геополитическим угрозам относятся: нестабильность в критически важных с энергетической точки зрения регионах, уязвимость хрупкой транспортной инфраструктуры, вооруженные конфликты за право добычи энергоресурсов, за обладание месторождением, находящимся в международных водах, и за контроль над территорией, в том числе водами, через которую проходят транспортные маршруты.
К экологическим следует относить те угрозы, возникновение которых связано с нарушением экологического состояния природной среды, вызванным негативным влиянием, прежде всего, негерметичностью объектов транспортной инфраструктуры.
Критериями угроз энергетической безопасности являются: наличие внутренних ресурсов, объем импорта нефти и газа, надежность поставок и снижение их уязвимости, приемлемость цен при все более растущем спросе, уровень развития транспортной энергетической инфраструктуры, а также уровень военного потенциала, необходимого для минимизации возможных рисков экономического и геополитического характера.
В современных условиях государствам как потребителям, так и производителям будет необходимо противостоять различным угрозам энергетической безопасности. В XXI в. наиболее актуальными из них станут попытки завладеть территориями, богатыми нефтью и газом, нарушение транспортной инфраструктуры, а также терроризм. Для ликвидации этих угроз государства будут вынуждены применять военную силу в целях обеспечения национальной энергетической безопасности.
[1] Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Энергетика в контексте обеспечения национальной безопасности России в XXI веке», проект 11-33-00321а2.
[2] Ишкин В. Энергетическая безопасность – одна из основ безопасности страны // Connect! Мир Связи. Январь, 2007.
[3] Statistical Review of World Energy 2010 // http://www.bp.com/productlanding.do?categoryId=6929&contentId=7044622
[4] Ibid.
[5] Ibid.
[6] США перехватили у России лидерство в добыче природного газа. 13.01.2010 // http://www.dw-world.de/dw/article/0,,5123009,00.html
[7] см. Riga Summit Declaration. November 29th, 2006 // http://www.nato.int/cps/en/natolive/official_texts_37920.htm?selectedLocale=en
[8] см. Kay S. Global Security in the Twenty-first Century. The Quest for Power and the Search for Peace. Rowman & Littlefield Publishers, Inc. 2006 P. 311.
[9] Энергетическая стратегия России на период до 2030 года // http://www.energystrategy.ru/projects/docs/ES-2030 (utv._N1715-p_13.11.09).doc
[10] Там же.
[11] Там же.
[12] См. Стратегический план Министерства энергетики и минеральных ресурсов Республики Казахстан на 2010-2014 гг. 22.02.2010 // http://kazib.kz/ru/news/power/rok-ministry-of-power-and-mineral-resources-strategy-plan-for-2010-2014
[13] См. http://news.bbc.co.uk/hi/russian/in_depth/newsid_2525000/2525185.stm
[14] См. Geopolitics and Energy in Iraq. A Report of the CSIS Energy National Security Program // http://csis.org/files/publication/I00730_Ebel_IraqGeopolitics_Web.pdf
[15] Chapman D. Gulf oil and international security: can the world’s only superpower keep the oil flowing? // Energy security and global Politics: the militarization of resource management / Ed. by Daniel Moran and James A. Russell. Routledge, UK. 2009. C. 75–94.
[16] Ibid.
[17] Fisher D. The Great Wave: Price Revolutions and the Rhythm of History. Oxford University Press. 1996. P. 179-234.